Interzone (СИ) - Ромашова Елена - Страница 11

Холодок колко проходится по спине, будто Монтгомери знает о прошлой ночи с грозой. Я поворачиваюсь к окну, за ним сильный ветер. Он гнет деревья, поднимает в воздух листья и пыль; мимо окна по пешеходной дороге, смешно подпрыгивая, прокатывается откуда-то взявшаяся пустая пластиковая бутылка. Небо резко темнеет. Всё жаждет бури.

— Да! Будет гроза. — Соглашается Таня, замерев с куском пиццы в руках и смотря в окно, как загипнотизированная.

Собственно такой рассеянный взгляд у всех.

— Я в туалет. — Я вскакиваю из-за стола, не в силах смотреть на их лица.

Туалет из-за освещения весь красный, хоть фотографии печатай здесь. Я включаю воду и начинаю мыть руки. Справа от меня проходит шевеление — в кабинке кто-то есть. А затем раздается жалобный от смущения голос:

— Простите, а у вас прокладки или тампона не найдется?

— Да, конечно! — Сочувствую я незнакомке и начинаю рыться в своем мелком рюкзачке.

Где-то на дне точно валялись два тампона, из-за своей серебряной обертки напоминающие пластиковые пули. Под зеркалом и гигиенической помадой нахожу один.

— Вот! Нашла!

— О! Благослови вас Бог! — Радостно восклицает женщина. — А то я отчаялась! Всё произошло так неожиданно. Ну вы ведь меня понимаете? Счастливицы, у которых, как по часам.

Я подхожу к кабинке, вижу лишь ее ноги обутые в милые лакированные туфельки на небольшом каблуке. Незнакомка светлокожая и миниатюрная, судя по размеру стопы. Я протягиваю тампон под дверью. Женщина быстро выхватывает его, не прикасаясь ко мне.

Я снова отхожу к раковине и зеркалу. Красный свет стирает здесь остальные цвета, и теперь мои губы кажутся невыразительными и незаметными.

— Ненавижу этот свет! Кто придумал его — дибил! — Ругается незнакомка, шурша тканью и пластиковой упаковкой. Я удивляюсь, а затем понимаю ее: в этом свете не различима кровь на одежде.

— Действительно, дурацкое решение. — Соглашаюсь с ней.

— Вы не местная. У вас легкий акцент. Откуда вы?

Этот вопрос меня сбивает с толку. Акцент? Может быть… Откуда я? Перед глазами возникают серебряные буквы модельного агентства.

— Я… Я из Нью-Йорка. Приехала отдохнуть. А это так важно?

— Нет! Просто интересно! Простите меня, если вопрос показался грубым. Вы видели метеорит?

— Да, видела! Прикольный камень! Удивительная история с ним. Вы тоже верите, что его притащили инопланетяне?

Громко звучит слив воды в унитазе, а затем — щелчок задвижки.

Но на мой вопрос тишина, лишь заканчивающееся журчание воды в толчке. Я поворачиваюсь, ожидая, что она выйдет из кабинки и я, наконец, увижу лицо незнакомки. Но она не выходит. Я опускаю глаза и вижу, что ее ног нет.

Что? Я закрываю глаза, а затем резко открываю, в надежде, что у меня галлюцинация. Ничего не меняется. Я подхожу поближе.

Как она смогла уйти? Я же не могла ее пропустить! В унитаз что ли смылась?

— Эй! Вы где? — Кричу я, но мой голос гулко отражается в туалете.

Я подхожу к ее кабинке и толкаю дверь. Она раскрывается и показывает пустоту. По телу бегут мурашки. В голове стучит пульс. Я резко разворачиваюсь и пулей вылетаю из туалета. Выбежав в ресторан, обретаю зрение — нет красного, есть холодный дневной свет, заливающий помещение из больших окон, и всё так же витает аромат свежеиспеченного хлеба с сыром. Никого. Ни за стойкой официанта, ни моих друзей. На нашем столике стоят лишь стаканы и грязная посуда, как доказательство, что они были здесь. И звук хлесткий, монотонный, шипящий, перебивающий песни из динамика — за идет окном ливень.

Все исчезли.

Опять?

Я кидаюсь в сторону кухни, ожидая, что сейчас появится человек и злобно крикнет мне, что посетителям нельзя. Но нет. Кухня пуста. На столе осталась недоделанная пицца. Люди будто резко взяли и ушли, оставив свое рабочее место.

— Эй? Эй!

Я кричу, что есть мочи, насколько позволяют легкие. Я сшибаю поднос с чистыми, ровно выставленными стаканами, и они с грохотом слетают на глиняную плитку, разбиваясь с оглушающим звоном. Вдрызг!

Так же как и мое спокойствие! Я кричу и плачу, как маленькая. Кидаюсь на улицу под дождь. Никого. Как и было раньше. Я бегу со всех ног сквозь стену дождя к машине и той сувенирной лавке. Машина стоит, как и была раньше припаркованная нами. Все, как обычно. Наверное, просто сошла с ума. Я взлетаю по ступеням в лавку. В нос ударяет запах дерева, а по ушам — рок, но бородатого мужика нет.

— Нет! Нет! Кто-нибудь! — Заорала я. — Эй! Вы где?

И я толкнула стойку с майками. Железная вешалка накренилась, а затем тяжело завалилась с громким ударом о свежий пол. Вешалки торчали, как переломанные ребра.

Я плачу, причитая: «Пожалуйста, вернитесь». Не хочу находиться в помещении. Не хочу! Хочу, чтобы все казалось, будто просто ничего не происходит!

Одежда липнет к телу, я мокрая. Дрожу.

Выйдя под дождь, вижу пустую улицу. На противоположной стороне на тротуаре валяется зонтик. Куда идти? Что делать? Дождаться, когда дождь кончится?

— Иза?

Я обернулась и увидела Джеймса возле машины. Он стоял под ливнем и так же мок, как и я.

Увидеть его было счастьем, что я с радостью, не думая о приличиях, кинулась к нему с объятиями. Запах уда сразу же окутал меня и показался теплым и сладким.

— Поехали отсюда… — Он резко отпустил меня и открыл машину. — Садись.

Я была в замешательстве.

— Садись! — Приказал он снова, и я подчинилась.

В машине было тепло и сухо. Одежда неприятно липла ко мне. Хотелось согреться, утереться мягким полотенцем, переодеться.

— Куда вы ушли? Где Таня и Стивен? — Джеймс включает зажигание, машина тут же откликнулась затарахтев. — Мы уезжаем? А как же…

— Их нет. — Джеймс отвечает сухо, даже немного уставши.

— Нет?

— Пока идет дождь никого нет. Люди исчезают. И ты это знаешь…

Я, кажется, забыла, как дышать. Дождь, словно назло, усилился, и теперь долбит по стеклам, заливая и размывая город. Джеймс включает дворники. Они с приятным ритмичным щелканьем начинают возвращать нам резкость в окнах. Мы будто в аквариуме.

— Это же бред… — Начинаю я неуверенно, но Джеймс недовольно цыкает.

— Нет, Иза. Не бред. Стоит пойти дождю, как все исчезают.

— Но ты-то здесь! — Истерично ору я самый главный аргумент. — Я не сошла с ума.

— Я не исчезаю. И ты не сошла с ума.

— Почему? — Мне становится страшно. Я смотрю в окно, но никого. Но это нормально, что во время дождя в забытом Богом городке нет людей!

— Почему ты не сошла с ума или почему не исчез? — Машина мягко трогается.

— Почему не исчез? — Я еле шепчу и с ужасом смотрю на Джеймса, как на маньяка. Куда он меня везет? Идиотка! Зачем села в машину?

— Потому что мы так встретились в первый раз. Тогда тоже шел дождь. Ты была легко одета и жалась к стене от него, чтобы брызги как можно меньше попадали на тебя. Ты никогда не любила дождь.

— Мы впервые встретились на кастинге…

— Нет! Мы встречались раньше! Вспоминай.

— Нет…

— Ты уверена?

Я замолчала и посмотрела на него. Джеймс кинул взгляд на меня, оторвавшись от дороги. Этот поворот головы, сама обстановка, дождь льющий, как из ведра — все было знакомо. Стекла заливал так, что на долю секунду мне показалось, что мы в воде.

— Кто ты? — Внезапно он спрашивает и прибавляет скорость.

— Изабель! Изабель Ханге!

— Нет. Кто ты?

— Изабель!

— Ты уверена? — Джеймс расслаблен, говорит спокойно, будто я маленький испуганный ребенок, в отличие от меня.

Машина мчится быстро, дождь заливает ветровое стекло. Небо темно-синее, суровое, придавленное к земле.

— Вспоминай. Кто ты?

— Я Изабель Ханге. Модель. Моя фамилия Розенцвайг. Я еврейка. Работаю на…

— Как зовут твою мать? — Прервал он меня.

Простой вопрос. Как зовут мою маму. Маму… И я с ужасом понимаю, что не могу вспомнить даже ее лицо. Улыбка… Она улыбалась мне… Но как она выглядела?