Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 95

Прежде, чем раздвинулись густые заросли,  она услышала голос, который могла бы узнать из тысячи.

"Еху, это я!" – сказал он.

В душе девушки что-то оборвалось. На поляне появился темный вождь, отчетливо различимый в свете костра. Окинув Шейру тяжелым взглядом, он, не утруждая себя приветствиями, обратился к ней:

– Где Еху?

– Ушел. В деревню. С утра будет, – ответила Шейра недоверчиво.

– Понятно, – протянул он и тут же бросил. – Собирайся, я пришел за тобой.

Некоторое время Шейра молчала, пытаясь смириться с тем, что надежда на жизнь в лесу не сбылась. Вождь терпеливо наблюдал за ней, ожидая реакции. Не найдя ничего лучше, девушка ответила:

– Но ты говорил, что Видольда пришлешь.

– У Видольда неприятности, – отрезал кхан. – Ранило его.

– Ранило?! – в изумлении воскликнула Шейра.

– Не волнуйся, – усмехнулся вождь, – ничего серьезного. Скоро будет здоров. Но разъезжать верхом ему пока рано. Потому приехал за тобой я. И давай ты не будешь меня задерживать.

Шейра ничего не ответила, но взгляд ее потух. Однако вскоре надежда остаться здесь вновь заиграла в душе. Как же она сразу не подумала! Надо просто высказать свои соображения вождю, он вполне может с ними согласиться. И девушка, поднимая глаза, вкрадчиво заговорила:

– А зачем меня забирать? Я и так на земле твоей. Куда денусь? Буду тут, с Еху, зато отвлекать твоего человека – Видольда – не стану. И ты меня найдешь здесь, если нужно.

Теперь замолчал Элимер. Слова айсадки звучали вполне здраво и логично, вот только он сам не готов был разумно рассуждать. Как объяснить Шейре, что он желает вернуть ее в замок лишь потому, что хочет ее видеть?

– Это не обсуждается. Собирайся, я жду, – отрезал он вслух.

Девушка вонзила в него горящий злостью взгляд и с заметным вызовом в голосе бросила:

– Сейчас никуда с тобой не пойду. Если только силой заставишь.

– Могу и силой, – отозвался Элимер.

Шейра предприняла еще одну попытку убедить кхана.

– Еху вернется с утра, а меня нет. Подумает, беда какая случилась.

Элимер уставился на айсадку в раздумьях. Верно, не хотелось бы причинять старому слуге лишнее беспокойство. Что ж, видимо, придется задержаться здесь до рассвета, хотя изначально это не входило в его планы. Последние дни выдались неспокойными, и присутствие кхана в Инзаре требовалось почти постоянно. Впрочем, вряд ли одна ночь сыграет большую роль.

– Ладно, наверное, ты права, – легко согласился он, – подождем возвращения Еху.

Элимер присел у костра напротив Шейры, не отрывая от ее лица странного взгляда.

Какое-то время оба молчали, хотя на языке айсадки так и вертелся вопрос, который она не могла сдержать, несмотря на прославленную дикарскую выдержку.

– У тебя был брат. Я не знала, – тихо, почти шепотом произнесла.

Брови Элимера приподнялись, и после недолгого молчания он отозвался:

– Теперь знаешь. Наверное, очередной раз поражаешься злобе шакальего вождя? – он  криво усмехнулся, и глаза его недобро сверкнули. Однако, заметив, как Шейра отвернулась и неуловимо напряглась от его слов, добавил:

– Да, у меня действительно был брат. И да – я убил его. Вообще-то это был ритуальный поединок. Победивший становился кханом. Им оказался я, как видишь.

– А хотел ты его смерти?

– Мне не за что было его любить, и потому я действительно хотел его смерти, – и тут же подозрительно покосился на девушку. – А почему ты спрашиваешь? Насколько я могу судить по твоим вопросам, Еху успел поведать тебе куда больше, чем следовало. Что нового ты думаешь услышать от меня?

– Ничего, – внезапно смутилась Шейра, – мне просто было… – она не закончила фразу, вместо нее это сделал Элимер:

– Было любопытно? Я угадал? – заметив, как она смешалась еще больше, кхан понял, что не ошибся: – Видимо, любопытство присуще не только отерхейнским женщинам, – негромко рассмеялся он. – А теперь давай  закончим этот разговор, Шейра. Возможно, ты не знаешь, но я не терплю упоминаний о своем брате.

И добавил с неосознанной угрозой:

– Тем более, последние дни я только о нем и слышу.

Больше не обращая внимания на девушку, Элимер немигающим взглядом уставился в костер, погрузившись в злые мысли.

В последнее время по Отерхейну поползли тревожные и недобрые слухи, шепотом и с оглядкой передавались из уст в уста, лишая покоя и кхана, и его ближайшее окружение. В народе поговаривали, будто то там, то здесь, видели Аданэя живым и невредимым. Будто он собирал вокруг себя верных людей и намеревался отвоевывать власть. Правда, при допросах выяснялось, что видели его всего лишь таинственные знакомые знакомых. Причем то на одной окраине Отерхейна, то на другой, а то и вовсе в далеких Антурине с Урбиэном.

Все указывало на то, что слухи эти – ложные, и кто-то специально посеял их в Отерхейне. Если бы сведения об Аданэе были правдивы, никаких слухов не возникло бы вовсе. Элимер знал: если б его брат и впрямь находился в империи и готовил заговор, то вел бы себя хитро и осторожно, и не выдал бы раньше времени своего присутствия. Не зря говорилось, что заговор, о котором ходят слухи – уже не заговор. Да и Тардин по-прежнему утверждал, что Аданэй мертв, а Элимер верил наставнику. Тем более это подтверждалось донесениями разведчиков, которые прошли по следам каравана рабов, среди которых находился его брат. Они выяснили, что он попал на каменоломни и там погиб. Жалкая смерть для кханади, но большего Аданэй и не заслуживал.

Но хотя Элимер и знал о гибели брата, слухов от этого меньше не становилось, напротив, они росли и ширились, переносясь из одного уголка страны в другой – и долетели до столицы. Началось брожение и среди некоторой части благородного сословия, давно уже недовольного правлением Элимера. Конечно, и волнения, и недовольства, он мог легко подавить, ведь войско подчинялось кхану безоговорочно. Но пока не прояснилось окончательно, с какой стороны поползла нелепая молва, эта мера казалась преждевременной, ибо от этого слухи не исчезли бы, а лишь распространились, обрастая новыми подробностями, продолжая оплетать империю паутиной лжи. К тому же, недовольные вельможи не осмеливались слишком возвысить голос, ведь до сих пор, даже столько лет спустя, в их памяти сохранились те расправы, которые сопровождали первые годы правления нынешнего Великого Кхана.

Серые сбились с ног, разыскивая неведомых разносчиков заразы, но пока безуспешно. Наверное, слухи ползли снизу, из народа. Но кто их посеял? Кто из его многочисленных врагов? Тут Элимер терялся в догадках, слишком уж много возможных вариантов приходило на ум. А тем временем молва уже начинала приносить первые неприятности, пока легко разрешимые и незначительные, но если в ближайшее время не удастся погасить слухи, угроза станет куда серьезнее.

Именно из-за нелепых слухов пару дней назад ранили Видольда. Пренеприятная вышла история. Это случилось в тот единственный день в несколько месяцев, когда простой народ мог напрямую обратиться к Великому Кхану. Попасть на такой прием, разумеется, было непросто и, наверное, пышным цветом расцвели бы взятки за пропуск вне очереди, если бы не грозившая за них казнь. Причем обеим сторонам, участвующим в торговле подобного рода.

Как всегда в такие приемные дни, Элимер до самого заката выслушивал и решал проблемы подданных. Лица людей и вопросы сменяли друг друга, и к вечеру он почувствовал, что голова стала тяжелой, а туго стянутые на затылке волосы и громоздкий венец начали раздражать. Но Элимер старался, чтобы его утомление никак не отразилось на тех, кто пришел к нему за помощью или ответом. В конце концов, иногда подданные очень долго ждали, чтобы попасть к своему повелителю и, как правило, тщательно к этому готовились. И они могли рассчитывать, что в этот день он внимательно их выслушает и с пониманием отнесется к их бедам.