Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 91

– Нам обеим нужно успокоиться, иначе в порыве эмоций наговорим друг другу лишнего. Я очень уважаю служительниц Матери, и потому не хотела бы, чтобы между нами легла тень недоверия, – Гиллара слабо улыбнулась, лелея в голове одну задумку. – Я обещаю спокойно поразмыслить над твоими словами. А пока, не хочешь ли отведать еще вина? Я прикажу принести.

Жрица не поддалась этому дружелюбному тону и продолжила напряженно следить за собеседницей, а спустя миг насмешливо расхохоталась.

– Гиллара, Гиллара, когда ты испугана, разум покидает тебя! Не пытайся подсыпать мне яду в кубок или убить каким-то иным способом. Это глупо. Моя смерть ничего не изменит, у меня много сестер и все они знают то же, что и я.

Гиллара застыла. Верно, спонтанная идея с ядом и впрямь была глупой, но как эта жрица смогла догадаться о ее мыслях? Или не лгут суеверные слухи, твердящие, будто служительницы способны читать в людских душах? Встряхнув головой, чтобы привести саму себя в чувства, Гиллара ответила:

– Как могло тебе прийти в голову, что я способна на убийство?

– Еще как способна, – усмехнулась Маллекша, – но это твое дело. А мой вопрос в другом. У меня нет времени ждать, пока ты подумаешь, решай сейчас и дай мне ответ. По весне, как только день сравняется с ночью, Лиммена хочет отправить своего любовника к побережью, чтобы он женился на Аззире вдали от столицы: она не желает, чтобы твоя дочь появлялась в Эртине. Так вот, до того, как Аданэй сочетается браком с Аззирой, он должен пройти Великий обряд. Объясни ему это и расскажи, как нас найти. И запомни, он должен явиться к нам один, без провожатых. Как именно ты все устроишь, нас не волнует. Но я не сомневаюсь, что у тебя все получится – в интригах нет тебе равных. И запомни, если он не явится в назначенный срок, в самом начале месяца новых листьев, то Лиммена узнает все, чего ей знать не следует. Выбор за тобой. Хотя, я думаю, ты понимаешь, что он невелик.

– Понимаю! – резко выкрикнула Гиллара. – Ты победила! Довольна? Ладно, я сделаю все, что в моих силах. Но ты и твои сестры безумны! Вы рискуете погубить нашу единственную надежду! Мой план, который я так тщательно продумала, может рухнуть.

– Прекрати истерику, – отмахнулась Маллекша. – Риск, конечно, есть. Но он не так велик, как ты думаешь.

– Хотелось бы верить… Однако я слишком многое слышала о ваших жутких обрядах.

– Мы не открываем сакрального. Ты могла слышать лишь домыслы.

– Может быть… – Гиллара обреченно вздохнула и посмотрела на Маллекшу потухшим взглядом. – Я устала. Наш разговор меня вымотал. Ты услышала мой ответ: мне придется подчиниться, хоть я этого и не желаю. Ты можешь остаться в этой комнате, отдохнуть, выспаться. А я, извини, удаляюсь. Продолжим беседу завтра.

Гиллара двинулась к двери, но Маллекша окликнула ее:

– Подожди! Мне не нужна комната, я уезжаю прямо сейчас, мне нужно побывать еще в одном месте. А потому – прощай! – и, на выходе обгоняя Гиллару, она уверенно прошествовала по коридору, ни разу не сбившись с пути.

Очень скоро сквозь мутное стекло можно было наблюдать укутанную в теплый плащ маленькую женскую фигурку, грациозно восседающую на серой лошади, которая быстро удалялась от замка по заметенной снегами, лишенной красок равнине.

Гиллара некоторое время злобно смотрела ей вслед, затем отвернулась и отошла от окна. Тотчас же после отъезда Маллекши она поднялась и закрылась в холодной башне, спрятавшись от докучливых глаз прислуги. Здесь она пребывала и по сию пору.

Миром давно овладела глубокая ночь, а Гиллара так и не смогла ничего придумать, хотя сидела здесь вот уже полдня. Судя по всему, придется подчиниться безумному требованию не менее безумных жриц. Это хоть какой-то шанс. А вот если обо всем узнает ненавистная Лиммена, то надежды не останется совсем. И зачем только она, Гиллара, в свое время отдала Аззиру жрицам? Не сделай она этого, сейчас все было бы куда проще. Несомненно, именно дочь рассказала обо всем проклятым служительницам! О, Аззира, как же ты глупа!

И что за напасти посыпались в эту последнюю, такую неудачную, неделю! Все словно бы сговорились против Гиллары, будто какие-то неведомые силы старались помешать осуществлению ее потрясающего плана! Подумать только, и двух дней не прошло с тех пор, как она схоронила Ли-ли. И вот, теперь, эта жрица.

Ли-ли. При воспоминании о любимице на глаза Гиллары навернулись слезы. Она смахнула их тыльной стороной окоченевшей руки и бездумным, пустым взглядом уставилась на подрагивающее пламя свечи.

Бедняжка Ли-ли! Как сильно она должна была страдать по не заслуживающему такой любви мальчишке, чтобы выброситься с расположенного под самой крышей балкона! Как птица с перебитыми крыльями она полетела не вверх, а вниз. Маленькая, светлая Ли-ли, что сотворила с тобой обманщица-жизнь?

Да, два дня назад опустили ее тело в землю, вернули Матери, дарующей и отнимающей. Гиллара устроила для своей любимицы пышные похороны, она не пожалела денег, чтобы достать в эти зимние дни сотню красных маков. Беспорядочно разбросанные, они словно пятна крови выделялись на белой обмороженной земле. Ли-ли, ее бедная девочка, такая весенняя, умерла во время лютых морозов. Что за злобный рок заставил ее сделать это?!

Ли-ли упала на спину, ее нежный затылок разбился, раскрошился, излился алым, но лицо осталось таким же прекрасным, как при жизни, на нем застыло лишь легкое изумление, словно она не понимала, как могла приключиться с ней смерть. Но приключилась. И теперь навсегда потух согревающий огонь ее глаз, больше никогда и никто не услышит ее тихого голоса, никого не осветит ее улыбка.

Слезы текли по лицу Гиллары, и она больше не пыталась утереть их. Она забыла и о письме, и о жрице. Сейчас она думала лишь о своей девочке. Ли-ли! О, Ли-ли! Как же ты могла, бедная глупышка! Видят Боги, самовлюбленный кханади не стоил такой жертвы!

Гиллара знала, как это случилось. Она пыталась забыть, но, увы, в потаенном уголке души воспоминание осталось нетронутым.

Ли-ли подошла к ней вечером, когда Гиллара в одиночестве читала шифрованное послание от Нирраса. Услышав шаги, она поспешно скомкала письмо в руке, но девушка успела заметить этот судорожный жест, и странное выражение промелькнуло на ее лице.

– Моя госпожа, – начала она тихо, – я отправляюсь в Эртину.

– Зачем? – Гиллара не смогла скрыть удивления: никогда прежде ее воспитанница не выказывала желания жить или появляться в столице.

– Я очень благодарна тебе за все, – смущенно произнесла Ли-ли, отводя в сторону взгляд, – я очень тебя люблю, ты знаешь. Потому я хочу быть с тобой честной, не хочу делать что-то у тебя за спиной.

– О чем это ты, девочка? – в груди Гиллары зашевелилось беспокойство: Ли-ли вела себя очень странно. Словно в  подтверждение этим сомнениям, девушка ответила:

– Я долго думала, но теперь наконец-то решилась. То, что вы с господином Ниррасом задумали – это подло. И, хуже того, никому не принесет счастья. Как бы я ни относилась к той женщине, но она моя мать. А Латтора – сестра. Как ни странно, но я не хочу, чтобы они страдали. И Айн…

Гиллара нервно рассмеялась, хотя на самом деле ничего смешного в этой ситуации не увидела:

– О чем ты? Я тебя не понимаю. Как связаны Айн и царица? Да, мы с Ниррасом отправили этого раба в Эртину, но…

Ли-ли подняла на Гиллару взгляд, и та осеклась. Что-то новое горело в глазах девушки, исчезла привычная мягкость – теперь в них сверкала решимость.

– Будь и ты со мной откровенна, – произнесла она. – Я знаю, что Айн на самом деле вовсе не Айн, а кханади Аданэй, и что вы решили посадить его и Аззиру на престол.

Гиллара чуть не потеряла дар речи.

– Откуда ты знаешь?

– Неважно, – отрезала Ли-ли.