Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 80

Ниррас не лукавил, Аданэй и сам замечал, что пугающие приступы царицы случались все чаще и становились все продолжительнее. И не раз ему приходилось сжимать ее в объятиях, пока она билась в судорогах. Очевидно, советник прав, и спор этот ни к чему не приведет.

– Я понял тебя, Ниррас. Ты все верно говоришь, – он ненадолго задумался. – Скажем так… Когда я увижу Лиммену, постараюсь прознать, что случилось в Эхаскии. Потом подкину ей пару мыслей касаемо моего братца. Через день-два заставлю ее обсуждать со мной и другие дела. А дальше дело за тобой.

– Я рад, что мы договорились. Она приехала только что, и сейчас, скорее всего, приводит себя в порядок с дороги. Не сомневаюсь, сразу после этого она кинется в твои объятия. Так что будь наготове и помни, о чем мы говорили.

– Уж не забуду, – отмахнулся тот и небрежно обронил. – А теперь, если не возражаешь, я хотел бы остаться один, – однако, заметив сердитый взгляд Нирраса, с успокаивающей усмешкой добавил: – Ведь должен я приготовиться к встрече с царицей.

Этот довод, похоже, показался советнику вполне убедительным и он, коротко кивнув на прощание, вышел, небрежно хлопнув дверью.

Аданэй тут же опустился прямо на пол, устремил опустошенный взгляд в окно и так застыл. Он и не думал ни к чему готовиться. Он, кажется, вообще ни о чем не думал. Собранные воедино за время разговора с Ниррасом мысли теперь разлетелись рваными лохмотьями. Слишком тяжелый день. Вильдерин, кошмар в лесу… теперь еще и Ниррас. И их план, который надо осуществить во что бы то ни стало. Собственно говоря, ведь это и являлось его главной целью. Но сейчас ни о чем не хотелось думать. Потом, все потом… может быть, завтра. Как же бешено он устал! Как же он мечтал о покое, простом покое! Аданэй прислонился к кровати, веки его закрылись, и он задремал тревожно и неспокойно.

Разбудило его легкое прикосновение к лицу влажных губ. Еще не открывая глаз, он понял, что это Лиммена. Промычав что-то нечленораздельное сквозь сон, он наконец проснулся окончательно и увидел устремленный на себя ласкающий взгляд царицы.

– Ты так красиво спал, мой любимый. Но почему не на кровати? Ты какой-то бледный и вид у тебя расстроенный. Что-то случилось? – очень заботливо поинтересовалась она.

– Ничего особенного, – рассеянно отозвался Аданэй, – просто сегодня я говорил с Вильдерином… – сам не понимая, зачем сказал об этом царице, он оборвал собственную фразу. Лиммена нахмурилась.

– И что? Чем он огорчил тебя? Кричал? Может, говорил какие-нибудь гадости? Айн, ты только скажи, и я прикажу выслать его из дворца, а то и вообще из Эртины! Не могу видеть тебя таким подавленным.

Аданэй распахнул глаза, к груди его подкатила злость.

– Не смей, – прошипел он. – Как тебе вообще пришла в голову такая подлость?

Увидев побледневшее не то от гнева, не то от обиды лицо царицы, он взял себя в руки. Не хватало еще испортить все очередной глупостью! И кто его за язык тянул? Аданэй нежно притянул Лиммену к себе, зарылся пальцами в ее волосах и прошептал:

– Прости. Мне просто не дает покоя совесть. Вильдерин всегда так доверял мне. И до сих пор доверяет.

– Совесть? – царица, казалось, не торопилась прощать своего любовника. – Ты что же, жалеешь о наших отношениях?

– Нет. Неважно, как я отношусь к Вильдерину, от тебя я все равно никогда не откажусь, – что ж, в этом он даже не лгал, вот только причиной являлась вовсе не любовь к Лиммене.

– Знаешь, милый мой Айн, мне тоже выдались не слишком удачные дни, но ведь я не выплескиваю на тебя раздражение.

– Просто ты куда мудрее меня.

Аданэй слегка отодвинулся от царицы, улыбнулся и, решив, что подходящий момент настал, спросил:

– Что же случилось у тебя?

Царица лишь отмахнулась:

– О, давай не будем об этом. Государственные дела… для них есть день. А ночь предназначена для другого, – она, соблазнительно улыбнувшись, потянулась к нему, но Аданэй решительно отстранил ее и повторил вопрос:

– Что случилось? Я должен знать, что огорчило мою женщину.

И Лиммена сдалась, причем, как показалось Аданэю, не без внутреннего удовольствия.

– Что ж, – задумчиво произнесла она, – возможно, ты даже сумеешь мне чем-нибудь помочь. В конце концов, ты не понаслышке знаком с Отерхейном.

– Подожди, Лиммена, – прервал ее Аданэй, – давай по порядку. Твоя поездка была как-то связана с Отерхейном?

– Вообще-то нет. Старый государь Эхаскии неожиданно скончался, – в глазах Лиммены промелькнул странный огонек, и Аданэю показалось, будто для нее эта кончина не стала неожиданностью. – Между наследниками завязалась вражда, и мы решили поддержать одного из них взамен на дружбу и признательность.

– Значит, старый Рейлир скончался… – повторил Аданэй, словно в раздумьях.

Лиммена метнула на него удивленный взгляд, но почти сразу изумление исчезло с ее лица. Она напомнила себе, что Айн – сын советника, а значит, он просто не мог не знать правителей других государств.

– И кого же поддержал Илирин? – спросил Аданэй.

– Иэхтриха.

– Я так и подумал. Самый разумный из братьев.

– Верно, – Лиммена качнула головой. – Но меня насторожило, что на тризну прибыл этот дикий кхан. И тоже с поддержкой Иэхтриху. Зачем он приехал? Чем его заинтересовала далекая и не самая могущественная страна?

– Чего же здесь долго думать – Эхаския граничит с Илирином, – усмехнулся Аданэй.

– Да. Но Иэхтрих обещал нам дружбу, мы рассчитывали, что в случае войны он, по крайней мере, не станет вмешиваться, либо окажет помощь Илирину. Но тут объявился Элимер. И я не могу понять, что мог пообещать Иэхтрих ему? А если я чего-то не могу понять, это лишает меня покоя. Опасно не понимать своих врагов и соседей, очень опасно.

– Наверное, Иэхтрих просто решил использовать все возможности, и пообещал Элимеру то же самое, что и тебе, – на последнем слове Аданэй осекся и вдруг нахмурился. – А может быть, нет, – и надолго замолчал.

Лиммена, устав ждать ответа, заглянула ему в лицо и спросила:

– Может быть – что?

Аданэй еще немного помолчал, додумывая мысль, и ответил:

– У Иэхтриха, если не ошибаюсь, помимо орды сыновей есть еще и дочь. Сейчас ей должно быть около шестнадцати. А Элимер, насколько мне известно, до сих пор не женат.

– Я не подумала об этом, – протянула Лиммена, – а ведь ты, возможно, прав. Это действительно могло явиться причиной внезапного интереса кхана к Эхаскии. И ничего хуже придумать нельзя! Если Элимер женится на принцессе, его влияние на Иэхтриха возрастет во много раз!

– Да, – кивнул Аданэй, – и если бы не куча ее братьев, возникла бы опасность, что получится как с Райханом. Тогда бывший кхан женился на их царевне, а потом наследник двух престолов – Элимер – объединил и Отерхейн, и Райхан.

– Твое предположение, мой Айн, кажется до отвращения правдоподобным, – она встала и тревожно прошлась по комнате, чтобы опять опуститься рядом с ним. – Для Иэхтриха это потрясающая возможность – породниться с мощной империей. Что касается Элимера, то мы оба понимаем, что нужно от этого брака ему. О, какая жалость, что у меня нет сыновей! – простонала Лиммена, подняв глаза к небу. – Никого, кроме Латторы.  А какая из нее правительница? Ты ведь и сам видишь…

– Кстати, как так получилось? – задал Аданэй давно интересующий его вопрос. – Как могло случиться, что Латтора не готова принять власть, а других наследников у тебя нет?

Лицо царицы омрачилось, глаза потемнели, но она все-таки ответила:

– С тобой я поделюсь, ведь если не ты, то кто еще меня поймет? – тихо промолвила она и, собравшись с духом, продолжила. – Латтора – мой первый ребенок. А через год после нее родился еще один. Тоже девочка, только не от царя, не от мужа. Когда я зачала ее, муж находился в длительной поездке за морем. А я была очень молода и глупа, я боялась сплетен, опасалась реакции родственников и мужа. Последние месяцы я провела на задворках царства в старом родовом замке, скрывала свое положение от всех. А когда девочка родилась, я избавилась от нее. Моя старая служанка отнесла ее куда-то. А куда – на тот момент я не знала и не желала знать. Но Боги покарали меня. С тех пор я либо не могла вынести плод до конца срока, либо мои дети умирали в младенчестве. Вот так и получилось…