Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 51

Пока Элимер раздумывал, Видольд решительно прошел вперед и, непочтительно отодвинув его в сторону, присел перед айсадкой. Несколько секунд вглядывался в ее лицо, затем обернулся к Элимеру, и в его взгляде кхану почудилась тревога, которую нечасто удавалось видеть в глазах воина.

– Кхан, она, кажись, уходит, – произнес Видольд.

– Что значит – уходит?

– Умирает.

Элимер быстро присел рядом с Видольдом.

– Но ничто не угрожало ее жизни!

– Да это и ни к чему. Она сама захотела, вот и уходит. Путь шаманов.

– Что-то я о нем слышал и, как я помню, с него еще можно вернуть…

Элимер задумался и отошел к окну. Он не понимал, как дикарке вообще удалось такое! Обычная айсадская девчонка, слишком молодая, она ничуть не походила на шаманку и просто не могла знать всех этих таинств. Хотя…

И Элимер вспомнил летящую в него Стрелу и глаза дикарки, горящие ненавистью. Ведь была же у племен какая-то причина поставить ее во главе войска? Может, внезапно открывшийся колдовской дар? А что, если именно с ним связано пророчество?

"Проклятье! Она сейчас сбежит, а я рассуждаю – почему!".

– Ты знаешь, как ее вернуть? – резко спросил он к телохранителю.

– Говорят, всякого можно вернуть, пока он блуждает на грани. Только знать нужно, что именно его обратно приманит. Ну, любовь, может, к кому-нибудь или…

– Ненависть, – усмехнулся Элимер, оттолкнув Видольда в сторону.

– Вообще-то, я не то хотел сказать, – растерянно пробормотал тот, но кхан его уже не слушал.

"Где бы ни блуждал твой дух, дикарка, думаю, твое тело призовет его обратно!" – подумал он.

И, подойдя вплотную, Элимер рванул с ее груди тунику, грубо притянул айсадку к себе и злым поцелуем впился в ее губы. Прошло несколько мгновений. Видольд с равнодушной усмешкой наблюдал за развернувшейся сценой, когда кхан вдруг вскрикнул и отшатнулся, хватаясь рукой за нижнюю, прокушенную до крови губу. И одновременно девушка отскочила на дальнюю сторону кровати, ощерилась, словно рысь перед прыжком.

– Так-то лучше, айсадка, – процедил Элимер. – Я вижу, те стражники свежи в твоей памяти. Запомни, еще раз попытаешься проделать нечто подобное, и я верну тебя обратно куда более грубым способом. Не надейся сбежать.

– Вернул зачем? – огрызнулась она.

Элимер удивленно приподнял брови: дикарка начала говорить и даже задавать вопросы? Это хорошо.

– Ты знаешь. Пророчество.

– Не узнает от меня темный человек его. Пусть говорит шакалам, чтобы пытали, казнили и… что еще там…

– Уверен, ты прекрасно помнишь, "что еще там", – передразнил ее Элимер и красноречиво посмотрел на Видольда.

Телохранитель без труда понял этот взгляд и тут же вышел. Кхан пододвинул себе короткую скамью и сел напротив девушки.

– Думаю, у тебя есть вопросы, айсадка. И у меня тоже. Так давай поговорим.

– Пророчество – нет. Не выдам вождю шакалов.

– Это я уже понял. Но у нас есть и иные темы для беседы, верно? Что тебя интересует? Ну же, девочка, спрашивай. Может быть, я отвечу.

Некоторое время она молчала, может быть, что-то обдумывая, но Элимер терпеливо ждал, пока дикарка заговорит. И наконец она требовательно взглянула на него и спросила холодно:

– Я не говорю о пророчестве. А темный человек здесь держит меня. Почему не убивает? И пытки не делает почему?

– Передумал. Пытки и казнь отменяются, – он с удовольствием заметил изумление, которого не смогла сдержать даже она, дочь племен, и добавил:

– А чему ты удивлена? Ведь тебе известно, что нам – подлым шакалам – ничего не стоит солгать, – он криво усмехнулся. – Теперь мой вопрос. Ответь: ты шаманка? Это ты заговорила стрелу на мою смерть?

По ее лицу вновь пробежала тень удивления:

– Нет. Но узнал как ты о Стреле? Победил ее как?

– В Отерхейне тоже есть шаманы. Скажи, если не ты заговорила стрелу, почему ее вручили именно тебе?

Ответом ему стало молчание. Девушка перевела взгляд на дальнюю стену, а лицо ее вновь окаменело.

– Все понятно. Не хочешь отвечать. Что ж, попробуем что-нибудь другое, – он призадумался. – Ваша безумная выходка изначально была обречена. Неужели ты этого не понимала?

– Я понимала.

Теперь пришла очередь Элимера удивляться.

– И все-таки возглавила этот безнадежный поход?

– Темный человек второй раз спрашивает. А очередь вопроса – моя. Где мой народ? В плену ли? Или среди теней? – она пыталась не выдать тревожного ожидания, но оно отразилось во взгляде.

В этот раз замолчал уже Элимер, и дикарка, поняв, что ответа ей не получить, вновь застыла в показном безразличии.

"Она даже не подумала, что я их отпустил. А ведь пленные – это лишние рты. И эти рты сразу закрывались, стоило спросить о пророчестве, а под пытками – лгали. И зачем они? Надо было казнить всех … Но тогда к чему было миловать? Впрочем, что сделано, того не воротишь. Надеюсь, поражение хоть чему-нибудь дикарей научит… А то как бы мне не пришлось пожалеть о своем милосердии".

– Нет вопросов больше, – бесцветным голосом произнесла девушка, прервав ход его мыслей.

– Это значит, что и отвечать ты не станешь?

Айсадка промолчала, только кивнула. И тут же вздрогнула от раздавшегося удара: это кхан с размаху треснул по стоящей рядом тумбе. Девушка уставилась на него во все глаза. Прежде она видела шакальего вождя безразличным, холодным, а тут он вдруг в бешенстве вскочил и больно схватил ее за плечи:

– Ты, дикарка! Кем ты себя вообразила? Великим вождем? Поэтому повела своих людей в безнадежный бой?! Поэтому погнала на убой детей?! Нам ведь пришлось убивать их по твоей вине! И теперь они мертвы почти все! Это ведь не Отерхейн напал первым, это ты, ты их всех убила! – и он отпустил ее, оттолкнув от себя.

Некоторое время девушка смотрела на кхана, затем губы ее вдруг скривились, а  глаза заблестели. Она, с таким самообладанием перенесшая заключение, насилие и угрозы, теперь не выдержала: слова Элимера попали в цель. Она быстро опустила голову, запоздало пытаясь не показать слабости, и тихо сказала:

– Твои предки, Темный человек, они виноваты. Уничтожали нас, как саранча листву, отняли нашу землю…

– Предки? – голос Элимера звучал ровно, но наполнился сарказмом. – Вот именно – предки! Как удобно оправдываться прошлым, верно? Но сейчас – до недавнего времени – вы спокойно жили в лесах, вам хватало и дичи, и простора. Никто вас не трогал.

– Поселенцы…

– А что поселенцы? –перебил ее Элимер. – Они всего лишь крестьяне. Да, они мечтают расширить свои наделы, но меч в руках держать не умеют. Вы с ними успешно справлялись.

– Сначала я хотел казнить тебя, айсадка, – после недолгого молчания продолжил Элимер. – Я хотел казнить вождя, который унизил нас тем, что вынудил воевать с детьми. Но потом увидел тебя. Ты сама оказалась девчонкой. И что бы вы там ни думали о людях Отерхейна, мы с детьми не воюем. Там, в кутерьме боя, нам просто пришлось.

– Убей меня за это! Сейчас! – Шейра вызывающе и с надеждой посмотрела вождю в глаза. – Убей, или давай я сама. Прав, Темный вождь, прав ты. Это я… сгубить шакалов хотела, а сгубила свой род. Тебя – нет. Даже Стрелой не смогла! – на последней фразе она сорвалась на крик, но тут же умолкла.

– Какая чушь! – Элимер усмехнулся. –  Ты и не могла выиграть битвы, несмотря на все ваши пророчества. А что касается стрелы, то мой советник сильный чародей, вашим шаманом до него как до Ледяной Пустоши.

– Убить все равно мне нужно было. Хоть как… Мечом, руками, зубами – как-нибудь!

Элимер  рассмеялся: