Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина - Страница 12

– Зачем? – кхан вздохнул. – Ведь ты колдун, Тардин, сам узнай.

И тут же, словно ему пришла какая-то мысль, Элимер рывком оторвал голову от стола.

– Может, все-таки воспользуешься даром? Скажешь, что ждет Отерхейн? Чем закончится война с Илирином и стоит ли ее вообще начинать? Ты столько лет учился, постигал тайные знания, расширял границы бытия. Неужели тебе самому не обидно, что ты ничем этим не пользуешься?

– Я ведь когда-то уже объяснял тебе… Знания – это ловушка для нас. Когда овладеваешь ими, границы не расширяются, а сужаются. Ведь мы лишь храним то, что создано, и позволяем уйти тому, что отжило свое, а не меняем. Приходится следить за собой, подавлять эмоции, удерживаться от безумств.

–  Разве без изменений мир не превратится в болото?

–  Менять, рушить, снова строить – это удел простых людей. Нам же приходится быть куда осторожнее, чем вам. Тем более, мы не всегда можем предугадать, как переплетение сил, с которыми имеем дело, отразится на живущих. Порою, когда мир стоит на перепутье, даже поступок незаметного маленького человечка способен повернуть его развитие в другую сторону. Что уж говорить о нас, наделенных силами?

– Я – кхан. Но мне непросто менять даже собственную Империю, а ты говоришь, что маленький человек способен изменить мир?

– Чаще неосознанно, – Тардин улыбнулся, – и лишь на перепутье истории, но да – способен.

– Я понял. Но скажи, сейчас-то ты можешь заглянуть в мое будущее без риска? Ведь иногда вы это делаете.

– Твое будущее лучше не знать ни тебе, ни мне.

– Оно так ужасно?

– Мой Кхан, я понятия не имею, ведь я в него не заглядывал. Узнавать грядущее всегда опасно, ведь читая его, ты его меняешь. Я отказался от попытки прозреть твою судьбу. Любое незначительное изменение ведет за собой цепочку самых непредсказуемых событий, а в твоем случае это опасно вдвойне.

– Потому что я кхан?

– Не только. Не знаю, как и почему, но ты и твой брат связаны с этим миром куда сильнее, чем прочие люди. Вы как-то влияете на него, но я пока не могу  понять, как именно. И это меня тревожит. Пожалуйста, больше не пытайся найти и убить брата.

– Почему ты вспомнил об Аданэе? И отчего тебя так волнует его жизнь?

– Меня не его жизнь волнует. Вы, я уже говорил, повязаны с миром и друг с другом слишком прочно, вы как-то влияете на сущее. Так что будь осторожен. Неизвестно, какие могут быть последствия через десятки, сотни или тысячи лет. Не зря ты дважды его не убил.

Лишь спустя несколько минут голос кхана раздался в зале:

– Тардин, ты видишь куда дальше меня и просто так ни о чем просить не станешь. Поэтому – хорошо, я не буду разыскивать Аданэя. Да и зачем? Своей местью я вполне удовлетворен. Главное, чтобы он больше не вставал у меня на пути.

Тардин только удрученно покачал головой:

– В том-то и дело, Элимер, в том-то и дело. Сдается мне, вы еще столкнетесь.

– В день нашей встречи моя рука больше не дрогнет.

– Надеюсь, до этого не дойдет, – без особой надежды пробормотал советник и добавил: – Так ты  расскажешь, что тебе снилось?

– Нет. Не желаю обсуждать сны, – предупреждающе процедил Элимер, сам не понимая, что удерживает его от откровенности. – Наша беседа окончена, Тардин. Идем! Осталось еще много незавершенных дел.

С этими словами уже не Элимер, а Великий Кхан поднялся и, не оборачиваясь, направился к двери.

></emphasis >

(1) Дейлар – наместник правителя в провинции

Гл. 4. Подслушивать обычно бывает полезно

Аданэй открыл глаза и увидел прямо над собой потрескавшийся резной потолок. Потом осознал, что лежит на огромной кровати, а повернув голову влево, столкнулся взглядом с худощавой белобрысенькой девчонкой, которая смотрела на него, широко распахнув глаза и прижимая ладошку ко рту. Девчонка напоминала служанку или рабыню, особенно если судить по ее невзрачному платью из небеленого льна.

– Где я? – прохрипел он.

Девчонка вскрикнула, почему-то радостно, потом замотала головой и сказала по-илирински:

– Я не понимаю, господин. Сейчас… – и бросилась к двери: видимо, хотела позвать кого-то, способного изъясняться по-отерхейнски. Но Аданэю это не требовалась: он знал илиринский.

– Стой! Подожди! – окликнул он служанку, и та остановилась, обернулась.

Аданэй повторил:

– Где я? – в голове царила странная пустота, последнее, что он помнил – жару и столб: – Что со мной было?

– Ты во дворце госпожи Гиллары. Тебя привезли вот уж пару недель как. Ты весь избитый был, а потом тебя долго лихорадило. А вчера лихорадка ушла, ты уснул… и вот.

– Можешь дать воду? Я пить хочу, – произнес Аданэй, решив остальные вопросы задать после того, как утолит жажду.

– Ой, да, да, конечно! – спохватилась девчонка. – Сейчас, сейчас!

Она кинулась к стоящему в углу мраморному столику, схватила посеребренный кувшин и вернулась к Аданэю. Тот почти выхватил сосуд у нее из рук. Напившись, отдал обратно, и снова рухнул на кровать.

– Кто это – Гиллара? – продолжил расспросы.

Служанка лишь посмотрела на него удивленно, но Аданэй уже и сам начал догадываться: что-то очень знакомое чудилось в этом имени. Гиллара. Илирин. Уж не сестра ли это бывшего царя, впавшая в немилость?

– Уж не Гиллара ли Уллейта? – спросил вслух.

– Да, – кивнула девчонка. – И она приказала сообщить, когда ты очнешься. И я…

– Да, конечно, ступай, – по давней привычке он властным жестом указал на дверь, а потом спохватился: неизвестно, знает ли Гиллара о его происхождении, а потому лучше вести себя тише и скромнее, в том числе и с прислугой.

Когда девушка ушла, он попытался встать с кровати. И ему это удалось, правда, в глазах потемнело, и закружилась голова, но скоро Аданэй пришел в себя. Осмотрел комнату: старая мебель, выцветший, поеденный молью гобелен, поцарапанное бронзовое зеркало – да, владелица замка и впрямь в опале.

Уставившись в зеркало, Аданэй оторопел: от кровоподтеков и синяков, которые просто обязаны были красоваться на его лице, не осталось и следа. Значит, он и впрямь провалялся здесь около двух недель, не меньше.

В это время за дверью послышались шаги, а спустя мгновение она открылась. На пороге показалась седая, властная на вид женщина. Аданэй решил, что это та самая Гиллара и предпочел склонить голову в знак приветствия.

Женщина благосклонно заулыбалась.

– Я рада, что ты очнулся, – она махнула рукой служанке, и та выпорхнула, предусмотрительно закрыв за собой дверь. – Как тебя звать, юноша?

Аданэй на секунду замешкался. Гиллара наверняка узнала, кто он, иначе с чего бы такое доброе отношение? Опальная сестра царя вполне могла придумать, как использовать опального кханади в своих целях. Но тогда почему она спросила его имя? Хочет убедиться, что не ошиблась? Или это проверка?

"Языком илиринца говорит сам Ханке двуликий", – вспомнилась бытовавшая в Отерхейне пословица.

– Айн, меня называют Айн, госпожа, – назвал Аданэй только что придуманное имя.

– Что ж, Айн, думаю, тебе уже сказали, где ты находишься?

Он кивнул, и женщина продолжила:

– Вот и хорошо. Теперь ни о чем не волнуйся, чувствуй себя спокойно.

Заметив удивление собеседника, Гиллара усмехнулась.

– Не понимаешь причину моего гостеприимства? Так я объясню. Ты, судя по акценту, из Отерхейна?