Мадемуазель Каприз (СИ) - Бэйн Екатерина - Страница 2

Патрик распрощался с ним и вышел за дверь. Рэдклифф ждал его на улице и недовольно произнес:

— В чем дело, Кейн? Что это вы там застряли?

— Я узнал, как выглядит мадемуазель Лефевр, сэр, — пояснил тот, — она…

— Не стоит, мы ее и так узнаем, раз за ней тянется столь внушительный шлейф поклонников. Занятно будет посмотреть на нее, — хмыкнул Рэдклифф, — трактирщик был просто вне себя, описывая ее неземные прелести. Впрочем, по сравнению с остальными местными красотками любая мало-мальски симпатичная девушка будет казаться красавицей. Да и что взять со столь захудалого городишки.

И он снова презрительно фыркнул. Патрик пожал плечами, давая понять, что уж он-то не возражает, но предпочитает увидеть собственными глазами. Так, на всякий случай.

Валентина Лефевр была дочерью французского офицера, обосновавшегося на Мартинике в незапамятные времена, еще до ее рождения. Мать умерла, дав девочке жизнь, так что Валентина совсем ее не помнила. Жак Лефевр был больше приучен к командованию солдатами, чем к воспитанию дочери. Он обращался с ней, как с игрушкой, боясь сломать, но не зная, что с ней делать. Задаривал ее подарками, но никогда в достаточной мере не занимался ее воспитанием, переложив это занятие на плечи своих сестер. Умерев два года назад, Жак Лефевр оставил дочь на их попечение, чем совсем не удивил ни Валентину, ни теток, которые видели девочку гораздо чаще, чем родной отец.

С детства Валентина ловила на себе восхищенные взгляды и как следствие, рано научилась кокетничать. Ее капризы были известны всему Фор-де-Франсу и сводили с ума юношей и более зрелых молодых людей. Однако, Валентине недавно исполнилось семнадцать и поэтому ее капризы большей частью носили чисто детский характер.

Девушка была среднего роста, ее темно-каштановые волосы сильно вились от природы и их не стоило завивать щипцами. Зеленые глаза цвета молодой листвы своей формой напоминали продолговатые морские раковины. Уголки глаз были чуть опущены, что придавало им хитрое, лукавое и в тоже время наивное выражение. Тонкие черты лица и обязательная кокетливая улыбка, оживляющая лицо — все это привлекало всеобщие взгляды и никого не могло оставить равнодушным. В подругах, помимо зависти, она вызывала еще и восхищение.

Сегодня утром Валентина поднялась в прекрасном настроении и даже напевала себе под нос веселую мелодию, пока служанка помогала ей одеваться.

— Сегодня на улице чудесная погода, — сказала она, на минуту прервав пение, — и мне хочется подышать свежим воздухом. Сразу после завтрака и направлюсь. Та-та-да-да-там, там-пам, там-пам…

— Но мадемуазель, — возразила служанка, — вы не можете отправляться на прогулку одна. Вам следует подождать мадам Савари.

— Я вполне могу прожить один день без опеки теток, — фыркнула Валентина, — тем более, что тетя Маргарита вечно спит до обеда. Пока ее дождешься, солнце сядет. Так что, я пойду одна, вот так. Та-та-да-да-та-а-ра, та-та-да-да-та-а-ра…

Служанка покачала головой на столь дерзкую характеристику близкой родственницы и предприняла новую попытку:

— Но мадемуазель, как же так…

— Пам-пам, пам-пам, — пропела Валентина и добавила, — отстань.

Та вздохнула и покорилась. Уж кого-кого, а Валентину она слишком хорошо знала, нянча еще с детства и давно выучив ее капризы и выкрутасы, а также настолько привыкнув к ним, что другие, более спокойные и воспитанные девушки казались служанке какими-то не такими.

Позавтракав, Валентина долго крутилась перед зеркалом, оценивая собственную внешность и любуясь новой шляпкой по последней парижской моде. Сдвинув ее немного набок, она поправила ленту, взбила пышные кудри и отступила на шаг, рассматривая то, что получилось. Ее вид в новой шляпке понравился ей чрезвычайно, так что девушка даже захлопала в ладоши и подпрыгнула. Но в это время увидела служанку, тоже в шляпе, которая, конечно, не могла сравниться новизной и красотой с ее головным убором, но это все-таки была шляпа и свидетельствовала о том, что ее владелица куда-то собралась.

— Куда это ты, Люси? — подозрительно спросила Валентина, поворачиваясь к ней.

— Я иду с вами, мадемуазель.

— Что? Ну уж нет, у меня и так нет ни минуты покоя, — плаксиво надула губы девушка, — меня постоянно все опекают, словно я несмышленый младенец. Ну, скажи на милость, как я могу заблудиться на острове, который знаю как свои пять пальцев? А?

— Речь не об этом, мадемуазель, а о приличиях.

— Приличия, — она презрительно фыркнула, — противная Люси.

— Я буду идти на некотором расстоянии от вас, мадемуазель, — примирительно сообщила Люси.

— Да, и с укором дышать мне в спину. Господи, да что же это такое? Вы сговорились, что ли с тетей Маргаритой? Пока она сладко спит, ты выполняешь ее функции. Это просто безобразие, вот что я тебе скажу. Что же это, я вообще никуда не могу сходить?

Валентина показала Люси язык, прыснула, так как это ее насмешило и отправилась к выходу.

— Надвинь шляпу на глаза, — поучала она по пути служанку, — все и так знают, что ты у меня служишь.

— Мадемуазель, — покачала головой Люси.

— Я пошутила, — смиренно отозвалась та.

Не успела Валентина пройти и половины пути, покручивая кружевным зонтиком от солнца, как к ней подошел молодой человек в щегольском цилиндре. Ему было лет двадцать и он, как и многие в Фор-де-Франсе, приударял за Валентиной.

— Мадемуазель, — воскликнул он, — какое счастье, что я встретил вас!

— Ах, это вы, — приостановилась девушка, улыбаясь и кокетливо поправляя волосы, — доброе утро, месье Леру. Солнечный день, не правда ли?

— О да. Куда вы направляетесь, мадемуазель Валентина?

— На набережную. Я всегда там гуляю, вы же знаете, — ответила она.

— Можно мне пойти с вами?

— О. Я обещала эту прогулку месье Бернару. Он ждет меня там. Но вы тоже можете пойти, почему бы и нет?

Лицо несчастного Леру вытянулось при упоминании имени соперника, но он покорно поплелся рядом с Валентиной.

Он и месье Бернар были давними и пока неудачливыми претендентами на руку девушки. Они осаждали ее ухаживаниями, постоянно ссорясь и стараясь перещеголять друг друга. Валентину же все это забавляло. Она поощряла их обоих и следила, чтобы отношения не слишком накалялись. А также, чтобы ее внимание было разделено между ними поровну.

— Вы будете на приеме у нового губернатора, Валентина? — задал вопрос месье Леру, завязывая разговор.

— О, даже не знаю. Я ведь поссорилась с Луизой. Это же такая гордячка, начала сильно задирать нос. Думает, что если ее дядю выбрали губернатором, то и она стала заметной личностью. А на самом деле ее еще надо постараться разглядеть. Пф! Видеть не могу эту противную Луизу. У нее ужасно заносчивый вид и он ей так не идет, — доверительно сообщила Валентина своему спутнику, — согласитесь, месье Леру, Луиза — самая отвратительная девушка в Фор-де-Франс.

— Вы совершенно правы, мадемуазель Валентина, — подтвердил Леру, готовый в данную минуту согласиться даже с тем, что земля плоская, а солнце вот-вот погаснет.

— Благодарю вас. Я так рада, что хоть кто-то здесь меня понимает.

— О, мадемуазель Валентина, ради вас я готов на все, что угодно!

Не успел Леру еще кое-что добавить, как к Валентине подошел еще один молодой человек. Он презрительно покосился на своего соперника и поклонился девушке.

— Доброе утро, мадемуазель Валентина.

— Здравствуйте, месье Бернар.

Валентина снова заулыбалась, столь очаровательно, что у обоих молодых людей перехватило дыхание. Ее зеленые глаза заискрились лукавством, а на щеках появились премилые ямочки.

— Вы уже здесь? — продолжала она, — давно меня ждете? Мы с месье Леру немного задержались.

Девушка, разумеется, видела, что оба ее поклонника терпеть не могут друг друга, но это не мешало ей постоянно сводить их вместе. Это ведь было так забавно и приятно. Если бы Валентина жила лет на сто раньше, вполне возможно, что ради нее они дрались бы на дуэли. Ей бы это очень понравилось.