Крайне аппетитный шотландец (ЛП) - Алам Донна - Страница 64

— Это лишнее, — говорю я, все еще слыша удаляющиеся протесты Мелоди.

— Мне от этого легче, — возражает Нэт. — Меня от нее затряхивает. Она настоящая блядища — пи*да с ушами.

— Кто?

— А что имел в виду высокий, мрачный и сексапильный, когда сказал, чтобы ты его нашла?

— Он не мрачный. — Не слишком.

— Настроение у него уж точно было такое, — продолжает она. — Так что, он имел в виду найти его сейчас или, когда он немного придет в себя?

Черт возьми.

— Он сказал, чтобы я встретилась с ним — в особняке.

Глава тридцать седьмая

Фин

— Черт возьми, весь мир против меня.

— Что? Что такое? Кому я должна надрать задницу?

— Никому. — По крайней мере, пока. Я сижу в крошечном "фиате" Айви у перешейка, который скрывается под водой прямо на глазах, под дождем, барабанящем по лобовому стеклу с такой силой, что дворники едва справляются с этим ливнем. Рискованно было бы пересекать перешеек на внедорожнике. А в этой малюсенькой итальянской жестянке меня смоет в мгновение ока.

Я поехала за Рори прямиком из салона. Он, может, опередил меня на полчаса, не больше. Мне следовало сразу же бежать за ним, но я запаниковала и засомневалась. Будет ли он по-прежнему меня хотеть? Неужели я еду к нему лишь с тем, чтобы быть отвергнутой? Но тут был только один выход — мне нужно его найти. Объясниться. Сказать ему, как много он для меня значит.

Время и прилив не ждут. Чтоб тебя, природа. Только благодаря Нэт на том конце телефона я ещё не выплакала все глаза.

— Ты ещё там?

— Да. Да, я тут. Но не там, где бы мне хотелось быть, потому что грёбаный прилив начался. — Я не буду плакать или рыдать, но я не говорила, что не буду ныть.

— Вот блин. И что делать?

— Буду просто сидеть тут и пялиться на океан, пока он не отхлынет обратно. — Сидеть и пристально вглядываться в узкую полоску суши, размышляя при этом, какая же я неудачница.

— Не будь дурой. Не один час пройдет, пока станет безопасно пересекать перешеек. Возвращайся обратно, и мы что-нибудь придумаем.

— Мне тут уже ничем не помочь. И что если Болячка опять заявится?

— Маловероятно. Она теперь нескоро нарисуется, особенно после того, как показала сегодня свое истинное я.

— Я такая тупо…

— Джун просит передать тебе, что, если будешь снова материться, она вымоет тебе рот мылом.

— Я на громкой связи? — Мой вопрос больше похож на стон, чем на слова.

— Да, дорогуша, — слышится бодрый голос Джун. — Почему ты не рассказала нам, что влюблена в этого молодого человека?

— Думаю, я сама поняла это только сегодня. Я говорила себе, что это всего лишь, э-э, секс.

— Такого не бывает, дорогуша.

— Если только тебя не Наташа зовут, — усмехается сама Нэт.

— Продолжай в том же духе, — сухо произносит Джун. — Может, ты о нем и не упоминала, но, как только ты вошла сегодня в салон, я сразу поняла, что он много для тебя значит.

— Я никому не говорила. Наверное, просто хотела оставить его… и все это… при себе.

— Не считая того первого раза. — Усмехается Нэт. — Ну, помнишь, когда Айви напилась в стельку? Тогда ты многим поделилась.

— Ой, она рассказала о своих любовных похождениях? — восторженно-мечтательно интересуется Джун.

— О похождениях разговоров было немного, но ее юбка была полна рассказов.

Я кладу свободную руку на руль, затем несколько раз бьюсь об нее головой.

— Что это было? — испуганно произносит Джун, и я останавливаюсь.

— Она, наверное, бьется головой о руль.

— Юная леди, — с упреком обращается Джун. — Возвращайся домой.

Что я и делаю.

Пересечение перешейка (вторая попытка) только гораздо позднее.

Уже темно и все ещё мокро. На самом деле, снаружи насколько мокро, что поездка по размытой океаном дороге может любого отпугнуть. Но, похоже, я тут не в полном одиночестве, серебристый фургон следует за мной. По извилистым дорогам и днем в сухую погоду тяжело ехать, что уж говорить про ночь и сырость — жутко страшно. Я так сильно сжимаю руль, что мне приходится сгибать и разгибать пальцы, чтобы снять напряжение. Фургон на хвосте только ухудшает ситуацию, его довольно яркие фары заставляют меня нервничать.

Наконец я сбавляю скорость, когда фары выхватывают из темноты подпорченных непогодой львов — песчаных привратников особняка Тремейнов. Потирая виски, я почти одной рукой делаю крутой поворот и чувствую, как начинает нестерпимо болеть голова.

— Козел, — бормочу я, когда фургон медленно проезжает мимо. На долю секунды мне кажется, что он последует за мной.

Я паркуюсь рядом с грузовиком Рори у конюшен позади дома. Я вижу, что в коттедже никого. Он выглядит слегка заброшенным, хотя, может, это просто мои нервы. Я не сразу выхожу из машины. Перспектива увидеть его и объяснить свой идиотизм довольно сильно пугает. Но я приехала в такую даль, и кто-то может увидеть своего рода предназначение в том, что мы встретились во второй раз. И снова поладили.

Я была сломлена и с разбитым сердцем, но, когда я с ним, я этого больше не чувствую.

"Вылезай из машины. Можно хотя бы попробовать" — Я даже не запираю машину, боясь, что придется вернуться обратно.

Дверь в судомойню не заперта, и кухонная дверь тоже. Когда стук моих ботинок эхом раздается по каменному полу, я вдруг понимаю, что не переодевалась с утра: леггинсы и то, что когда-то было парой высоких блестящих сапог для верховой езды. Gucci, конечно же. Бирюзовый вязаный свитер и парка, позаимствованные у Айви. Я провожу рукой по волосам, пытаясь привести их в порядок, и понимаю, что на мне нет макияжа, и его не было весь день.

Сегодня мне не видать награды за самый лучший марафет.

Извилистые узкие служебные коридоры кажутся ужасно длинными. Они как будто удлинились со вчерашнего дня, но, когда я начинаю подниматься по лестнице на второй этаж, я слышу его голос и думаю, что Рори, должно быть, говорит по телефону... пока не раздается другой, на этот раз гораздо более высокий.

— Рори, дорогой, — соблазнительно мурлычет голос. — Посмотри на фото. Разве это похоже на ложь?

Я замираю на месте, сердце уходит в пятки. Хотя слова Рори трудно разобрать, ее я прекрасно слышу. Мне не нравится ее тон. Нет, он меня пугает. Мне хочется убежать, потому что не хочу быть связанной с другим мужчиной того же рода. Бабником. Изменником. Вместо того, чтобы прислушаться к своему страху, я подхожу ближе, ноги ведут меня ко входу в помещение, предназначенное для коктейль-бара, и я практически прижимаюсь к стене.

— Выглядит подлинно, конечно. — Он говорит почти небрежно, но в его голосе слышится напряжение. — Отдаю тебе должное, и мои поздравления, но я понятия не имею, что ты здесь делаешь, Бет.

Бет. Ее голос не похож на Бет. Больше на Клариссу или Симону. На избалованную принцессу.

— Я же говорила, что прилетела на самолете с Китом, хотя мне пришлось умолять его дать нам немного времени наедине. Должна сказать, — добавляет она, звонко смеясь, — что он не слишком впечатлен.

— Ты ему рассказала, — довольно безучастно отмечает Рори.

— Как тут скроешь, дурачок. На мне уже одежда трещит по швам!

— Как по мне, так ты ничуть не изменилась.

— Какой замечательный комплимент. Подойди ближе, — уговаривает она. — Я дам тебе потрогать. Дай мне руку.

Если раньше я нервничала, то сейчас меня просто тошнит, и я чувствую, как ногти впиваются в кожу ладоней. Единственное, что удерживает меня на ногах — это необходимость достоверно знать, что мне это не мерещится. Быть уверенной. Но мой страх отражается в словах Рори.

— И ты сказала ему, что он мой, — произносит он теперь уже со злостью.

У меня перехватывает дыхание, но я по-прежнему не могу пошевелиться.

— Ну конечно же, и я восстановила контракты на строительство. Мы же, как ни как, будем семьей.