Пограничье (СИ) - Ли Марина - Страница 54

   Но мне же хотелось доказать всем, а в первую очередь себе, что я на что-то гожусь. Что я сама по себе что-то могу и значу, что все было не зря…

   Видимо, зря…

   Можно было бы рвануть в поместье к молодым Ясневским. Юлка примет, а Алекс не станет возражать, но у них своя жизнь, в которой мне нет места. Мне, кажется, нигде нет места.

   А может, напрасно все? Может, не надо было дергаться изначально? Остаться в Волчьей долине, в конце концов, и там тоже живут. И некоторые даже счастливо, особенно если не знают о том, что можно жить по-другому.

   Я несколько раз моргнула, прогоняя непрошенные слезы, и рванула на себя дверь уже не моей сувенирной лавки.

   Внутри был разгром.

   В центре помещения стоял мой собственный, три дня назад распакованный дорожный сундук, а в нем вперемешку с моими учебниками и старыми школьными конспектами лежали давешние булочки, яблоки и какие-то тряпки. На одном из кресел для посетителей был аккуратно разложен мой наряд авантюристки, а из-за диванчика, стоявшего под окном, раздавалось странное сопение и непонятная возня.

   И не успела я возмутиться и озвучить крутящийся на языке вопрос, как оттуда же, из-за красной диванной спинки послышалось:

   — Врешь, не уйдешь, ворюга! Я тебя сразу раскусил!

   Гаврик?

   — Да что бы ты понимал, дурак!? Я видел, как ты на нее смотришь!

   И Ларс… Очень интересно.

   — А сам?! Слюной уже весь замковый двор закапал…

   — Я тебя удавлю!

   — Это мы еще посмотрим, кто кого!

   И снова возня, но уже с удвоенной силой.

   — Что здесь происходит? — наконец, произнесла я, досадуя на то, что эти двое устроили здесь этот цирк. Так не вовремя и так не к месту…

   В наступившей за моим грозным шипением тишине я, кажется, услышала, как подростки усиленно шевелят мыслями, затем кто-то кого-то пнул и прошептал зло:

   — Слезь с меня!

   А после этого над спинкой дивана появилась черная макушка, а вслед за ней и темно-русая. Две виноватые улыбки и в один голос:

   — Сонечка… а мы тут…

   Я даже возмущаться по поводу неуместного обращения не стала, только покачала головой сокрушенно, глядя на Гаврика: Все-таки дурной пример заразителен. И поспешила на жилую половину, чтобы продолжить сборы, так предусмотрительно начатые Ларсом во время моего отсутствия.

   Спустя секунд пятнадцать за моей спиной послышался топот двух пар ног, а затем оба парня, не спрашивая разрешения, влетели в мою спальню, где, кстати говоря, тоже был изрядный хаос. Очевидно, Ларс успел похозяйничать и тут.

   — Я хотел все упаковать к твоему возвращению, — подтвердил мои мысли волчонок и хмуро глянул на Гаврика, — но этот... встрял и испортил мне весь сюрприз.

   Хорош сюрприз, ничего не скажешь, от элитных папиных платьев Соечкину начинку отскребать.

   — Сам дурак, — обиженно засопел мой лучший помощник, но племянничек на его сопение не обратил внимания, продолжив гнуть свою линию:

   — Я решил, что, немножко подумав, ты поймешь, что нам незамедлительно надо драпать отсюда...

   — Угу, — проворчала я, не желая признавать его правоту, — а амулет с тебя кто снимать будет?

   — Да плевать мне, — заорал Ларс, но после основательного тычка от домовенка повторил шепотом:

   — Плевал я на амулет... Что-нибудь придумаем. Главное на свободе же...

   — С амулетом я могу помочь, — неожиданно заявил Гавриил и добавил:

   — Если вы подождете, пока я свои вещи соберу.

   Твою же... Ох!

   Уходили порознь, само собой, отказавшись от сундука. Ну кто же берет с собой в бега неподъемную кладь? Сначала в сторону Призрачного леса с небольшой холщовой сумкой через плечо ушла я, неспешной походкой и не забывая улыбаться каждому встречному обитателю замка.

   В лес я ходила довольно часто, поэтому не заметила ни одного удивленного взгляда, никто не спешил с докладом к графу Бего, ничего примечательного. Просто диковатая лавочница снова отправилась полюбоваться красотами осеннего леса.

   Не вызвал удивления и Гаврик, плетущийся за мной по пятам. Учитывая, что он и в другие дни всегда и всюду таскался за мной... Возможно, некоторое удивление могла вызвать огромная волкообразная собака, которую Гаврик со зверским выражением на лице тянул за поводок...

   Впрочем, как раз собака осталась вообще без внимания... Кто их знает, этих домовых?! Может, он эту помесь дикой волчицы с шелудивым псом топить тащит. А учитывая, что племянник местного дворецкого время от времени со всей силы отвешивал своему четвероногому другу увесистого тумака, бормоча при этом:

   — И все-таки я поколочу тебя, гнусный симулянт... — именно туда он несчастного пса и волок.

   Пес в ответ несдержанно рычал и клацал голодно зубами, но продолжал идти.

   Ничего из этого я уже не видела, ибо ждала своих малолетних товарищей в лесу. Они сами рассказали мне обо всем на нашей первой стоянке, хохоча и перебивая друг друга. И, кажется, на время даже забыли о своей вражде.

   Я слушала молча, изредка улыбаясь и посмеиваясь про себя, а когда страсти утихли, и мальчишки умолкли, дыша немного чаще и громче, чем обычно, и нервно пересчитывая собственные пальцы, я все-таки задала вопрос, который хотела задать не Гаврику, но другому, в некотором роде, домовому, еще в Зачарованному лесу:

   — А объясни-ка ты мне, Гаврюша, как ты снял запирающий амулет?

   — Лучше расскажи мне, как он его надел, — хмыкнул Гавриил и ахнул, поражаясь собственной смелости.

   — То есть, шона Сонья, Сонечка, я... я... — окончательно стушевался под моим грозным взглядом и, спрятав глаза, пробормотал:

   — Просто я включил вас с Ларсом в свой семейный круг.

   — Что-что ты сделал?

   — Я пока умею далеко не все, что должен, но защитить членов семьи уже в моих силах...

   Мы с Ларсом недоуменно переглянулись, а Гавриил обреченно повесил голову:

   — Дядя меня убьет, если узнает, что я вам об этом рассказал... Все дело вот в чем... 

   Давным-давно это было. Так давно, что никто и не упомнит уже, до Разделения миров или после... Но старые книги говорят, что тогда и миров-то никаких еще не было, и Тьмы не было, и Света, и звезд с солнцем и луной, и морей, и океанов, и гор, и лесов, а был один сплошной и многоделимый Хаос.

   Вот тогда-то, среди весенней пыли, среди летнего зноя, среди осенних дождей и зимних вьюг появилась первая Семья. Говорят, их было пятеро. Две девушки и три парня. И были они дружны, как одно, и неделимы, как целое.

   Они жили на вершине бесснежной горы, купались в солнечных лучах, принимали лунные ванны, плескались в глубоких кристальных озерах и играли в снежки с ветром, не зная печалей и горестей, пока однажды...

   Почему-то в каждой хорошей истории всегда неизменно наступало это пугающее и неотвратимое «однажды». Наступило оно и на этот раз.

   Однажды утром одна из девушек, купаясь в озере, наткнулась на шкатулку, сделанную из тонкого хрусталя. Радостно смеясь, она прибежала с находкой к друзьям, и все нетерпеливо склонили буйные юные головы, рассматривая содержимое удивительного ларца.

   — Что это? — спросил первый парень, выхватывая из ларца золотой браслет с замысловатым кроваво-красным узором. — Красивый! Я возьму его себе.

   — А я это, — девушка, принесшая ларец, вытянула серебряную цепочку с продолговатым аметистовым кулоном и немедленно застегнула ее на своей шее.

   — А мне нравится перстень, — произнес единственный из всех брюнет и надел на средний палец левой руки тяжелое кольцо с красивым зеленым камнем.

   В ларце остался только тонкий кожаный пояс работы искусных мастеров, и третий юноша очень сильно хотел оставить его себе, но ему нравилась маленькая девушка, которой тогда не достанется подарка... Поэтому он отвернулся в сторону, кусая губы и хмурясь, и сделал вид, что задумался, что упустил возможность выхватить первым оставшийся из даров.