Пограничье (СИ) - Ли Марина - Страница 47

   Молодой светловолосый мужчина заинтересованно посмотрел на Гавриила, равнодушным взглядом окинул ухмыляющегося волчонка, мельком глянул на старшего эфора и беззаботно положил руку на тонкую талию, обтянутую светло-зеленой тканью, беззаботно, но однозначно, собственническим жестом давая ненавязчиво знать всем присутствующим мужчинам: «Мое не трогать!»

   — Не стоит переживать, милая! — пришедший быстро оценил ситуацию. — Это всего лишь волчонок.

   — Молодой, сильный и весьма перспективный! — немедленно откликнулся в конец обозревший оборотень и повернулся в профиль, чтобы восхитительная шона по достоинству смогла оценить его молодое, сильное и перспективное... достоинство.

   Женщина клацнула зубами, втягивая воздух.

   — Сонюш?

   Выдохнула. Спрятала зеленые омуты глаз за веером ресниц, пухлые губы дрогнули.

   — Соня!

   Еще один короткий взгляд на оборотня, и из груди вырывается первый смешок.

   — Извини, я...

   Гавриил переводил напряженный взгляд с хозяйки сувенирной лавки в Призрачном замке на мужчину, всем своим видом заявляющего свои права на нее. Волчонок насупился, но упрямо шевельнул бледными бедрами, еще больше выпячивая все, что можно было выпятить. И легкий смешок перерос в хохот.

   — Извини, но это... Ой! Я ум... умру!

   — То есть тебя не тошнит?

   — Тошнит? — возмутился юный представитель веров, не заметив заботливую тревогу в голосе светловолосого. — Да мама говорит, что я самый красивый из живущих волков! Что все лучшие самки будут моими!

   Смех оборвался на высокой ноте, а голый мальчишка вдруг закрыл лицо руками и заплакал:

   — Она меня... А я... А вы...

   Он рванулся с места с явной целью скрыться в ночном лесу, но был остановлен коварной гномьей подсечкой.

   — Дети-дети, — пробормотал Валентин Валентинович, прижимая к земле весом своего тела крутящегося и воющего мальчишку. — Ну, будет, будет... Успокойся. Все прошло, и это пройдет.

   Молодой оборотень дернулся еще раз, а потом затих, вжав лицо в сырую осеннюю землю и вздрагивая острыми лопатками. Шона Сонья подошла неслышно и опустилась на колени, не думая о дорогом платье. Старший эфор, деликатно покашливая, отошел в сторону, а женщина заговорила на незнакомом языке, поглаживая плачущего по плечу.

   Гавриил не мог оторвать от нее глаз. Рокочущие слова текли горным зимним ручьем, парень не понимал ни слова, но готов был слушать этот завораживающий говор до конца жизни, он умереть был готов, только бы ПНА говорила все это ему, поглаживая его ласково и перебирая волосы. Упасть на землю и завыть от обиды и досады!..

   — Только попробуй! — раздалось над ухом, и Гаврик отказался от двадцатого за день плана по завоеванию сердца прекрасной шоны Соньи Ингеборги Род, урожденной Унольв, мрачно посмотрел на светловолосого и тяжело вздохнул, прижимая к груди мешок, расшитый яркими цветочками.

   Жизнь — ужасно несправедливая штука.

   Несправедливая и коварная, потому что еще вчера чертового оборотня не было в жизни прекрасной шоны, а сегодня она ласковым голосом утешает проклятого притворщика. С чего он расклеился вообще? Уж точно не потому, что молодая женщина посмеялась над ним. Да и не над ним вовсе. А если бы и так... Да Гаврик умер бы от счастья, если бы смог так ЕЕ развеселить.

   Предполагаемый притворщик нервно дернул плечом, сбрасывая тонкую заботливую ручку, и сел, поджав колени к груди. Гавриил вздрогнул от особенно сильного порыва ветра и со злорадством подумал: «Не травень месяц, однако. Глядишь, заботами Матери-Хозяйки, этот наглец еще успеет отморозить себе все свое перспективное достоинство».

   — Тебе лучше? — спросила шона Сонья, переходя на общий язык.

   — Не помру, авось, — проворчал неблагодарный мальчишка, стараясь не смотреть по сторонам и стыдясь своей детской выходки.

   Господин Рост, устало кряхтя, снял свой форменный сюртук и набросил его на плечи волчонку.

   — Мне не холодно! — взъярился тот. — Истинные волки не чувствуют холода.

   Шона хмыкнула, а гном проворчал:

   — Перспективность свою прикрой, а то отморозишь, девки любить не будут.

   Оборотень скрипнул зубами, но возражать больше не стал, безмолвно соглашаясь с аргументами старшего эфора.

   В образовавшейся неприятной паузе Гавриил не выдержал и Все-таки склонился за грибочком — растопчут же, вон, и так всю траву на полянке измяли, а светловолосый, который снова водрузил свои конечности на талию прекрасной хозяйки сувенирной лавки, неожиданно спросил:

   — И давно она умерла?

   Волчонок и женщина ахнули одновременно.

   — Ты говоришь по-волчьи, Поль?

   — Не говорю, — он почесал кончик носа и продолжил:

   — Но вряд ли парень так расклеился из-за твоего некорректного поведения, милая.

   «Милая?!»

   — Некорректного?

   — Если ты не заметила, наш юный друг вышел из себя после упоминания о матери. Я прав?

   Гаврик посмотрел на светловолосого с уважением. Надо же. А он думал, что оборотень притворяется, чтобы привлечь внимание женщины.

   — Прав, — волчонок поднялся на ноги и расправил полы сюртука, которые ему доходили до середины бедра, но все-таки прикрывали все, что надо. — Почти две недели назад. Мы из беглых... Точнее, мама из беглых. Была. И в Волчьей долине обо мне не знали... Как-то не догадались они засылать нюхачей в Пограничье. И уж точно не в Призрачный замок...

   Шона Сонья ахнула и удивленно пробормотала:

   — Так это тебя я тогда в лесу...

   Мальчишка кивнул.

   — Меня.

   — Я думала, там был кто-то действительно сильный, — она втянула воздух, трепеща ноздрями. — Странно...

   — Я сильный, — мальчишка насупился. — Молодой только.

   — Однако, холодает! — вдруг вклинился в разговор Валентин Валентинович, а когда все посмотрели на него, будничным тоном заметил:

   — Может, мы обсудим все это в другом, более безопасном месте? Люди скоро начнут возвращаться, следов-то нет... А на охоту вышли не только эфоры, но и горожане, и крестьяне, что прискорбнее всего. Боюсь, никто из них не захочет слушать о том, что этот волк — не тот, которого мы ищем. Боюсь, сейчас им все равно, чью голову насадить на кол... Я к тому, что волчонка сначала не мешало бы надежно спрятать, а потом уже решать, как с ним поступить.

   — Наверное, я могла бы помочь, — неуверенно проговорила шона Сонья и нахмурилась. — Наверное, граф не станет возражать, если я из своего маленького отпуска вернусь с племянником, как ты думаешь, Поль?

   Поль кивнул, но улыбнулся зловеще:

   — Я тоже так думаю... Только знаешь что, милая, твоему племяннику может понадобиться одно украшение.

   Светловолосый снял с шеи женщины красивый амулет и пальцем поманил мальчишку к себе. Тот насупился и с подозрением посмотрел на цепочку.

   — Либо так, либо в городскую тюрьму!

   Гаврик был за тюрьму, но его мнения никто не спрашивал же. Поэтому во двор Призрачного замка они входили вчетвером. Шона Сонья со злобной козой на поводке, прекрасная и улыбающаяся, и Гаврик с Ларсом, кряхтящие под тяжестью дорожного сундука.

    В Библиотеке была привычная безмолвная прохлада и полумрак. За конторкой бесшумно сновали молчаливые библиотекари, перекладывая книги и свитки с высоких металлических стеллажей на низкие деревянные столики на колесиках. Переговаривались они только знаками и рьяно следили за тем, чтобы и без того до предела запуганные посетители не вздумали переговариваться. Посетители тоже не издавали лишних звуков, боясь привлечь к себе мрачное внимание служителей Библиотеки, которые все чаще забывали, что они здесь для удобства читателей, а не наоборот.

   За самым дальним от конторки столиком сидели двое. Место они выбрали не случайно, а исключительно из корыстных соображений. Столик находился в конце почти бесконечного общего читального зала и, если наклонить голову к самой столешнице, можно было спокойно переговариваться, без страха быть услышанными библиотекарями.