Дело портсмутских злочинцев (ЛП) - Перкинс Уайлдер - Страница 30

— Свои исследования доктор производил за этим столом? — спросил Хоар.

— Нет. Этот стол появился только три месяца назад. Мой муж принялся за изучение принципа мистера Уитни, в его приложении к часовому производству.

— Принцип мистера Уитни?

— Это американец по имени Эли Уитни, мистер Хоар. Я не много о нем знаю — только то, что рассказывал Саймон. Ему удалось наладить массовое производство оружейных замков, изготовляя идентичные взаимозаменяемые детали. Помнится, Саймон рассказывал, что этот человек удивил группу оружейных мастеров, собирая замки из деталей, лежавших в разных кучках. По правде говоря, больше я ничего не знаю.

Другая, литературная часть помещения выглядела более знакомой Хоару. Ряды заполненных книгами полок поднимались до самого потолка. Сами полки были весьма необычны. Доктор, будучи обезноженным, не мог подниматься по переносным библиотечным лесенкам, поэтому он придумал устройство с парой цепей Галля, между которыми и были подвешены полки на кардановых подвесах, что обеспечивало их прямое положение.

Очевидно, доктор мог управлять цепями, не вставая с кресла, и таким образом обеспечивал себе доступ к любой полке. Хоар почувствовал искушение самому опробовать этот механизм, но это, конечно, было бы не ко времени.

Между этими двумя частями помещения находились низкая кровать с блестящими медными поручнями (используя которые, доктор мог перемещаться с кресла в кровать и обратно) и письменный стол. На поверхности стола лежали только письменные принадлежности и лупа. В трех футах от стола стояло инвалидное кресло. На полу между креслом и столом виднелись пятна крови. Такие же пятна находились и на поверхности стола.

— Я обнаружила Саймона склонившимся вперед в его кресле, — продолжила миссис Грейвз. — Его голова лежала лбом на поверхности стола. Бумаги были забрызганы каплями крови. Я сразу поняла, что он мертв. Но рана на лбу не была причиной смерти. Как я уже говорила, звук, разбудивший меня, был выстрелом. Мой муж сидел за столом, обращенный спиной к открытому окну, и кто-то, стоя в проулке позади дома, прицелился и произвел выстрел. Пуля пробила спинку кресла — видите, вот здесь дырка от нее — и вошла в спину Саймона. Толчок от поразившей его пули и привел к тому, что Саймон ударился лицом о стол. Я побежала в заднюю прихожую и закричала, будя прислугу. Затем я уселась на пол около бедного мужа и взяла в руки его голову.

— Вы упоминали какой-то документ, — сказал Хоар, желая перевести разговор в другое русло.

 — Он был написан другим почерком, не Саймона. Насколько я помню, буквы были очень прямые. Рядом лежал лист, на котором писал Саймон в момент убийства. Брызги чернил от выроненного им пера были на этом листе. Честно сказать, мистер Хоар, в тот момент я едва заметила расположение предметов на столе — мысли путались. Когда появилась прислуга, я послала нашего слугу Тома к сэру Томасу и доктору Морроу с известием о случившимся. Они оба прибыли почти одновременно.

— Кто из джентльменов прибыл первым? — спросил Хоар.

Миссис Грейвз покачала головой:

— Боюсь, я не запомнила, сэр. Полагаю, они сказали соответствующие слова и сделали то, что положено в таких случаях, но к этому времени я была не совсем в себе. Кто-то из них — думаю, сэр Томас, как старший из судей — принял на себя руководство. Должно быть, он распорядился переложить тело Саймона на кровать. Стыдно сказать, но с этого момента до утра следующего дня — среды — я ничего не помню. Я проснулась в собственной кровати, не помня, как туда попала. Собственно, я плохо помнила и другие события, предшествующие отходу ко сну. Похоже, Агнесса — разумеется, из лучших побуждений — дала мне снотворное, не зная, что мистер Морроу уже сделал для меня то же самое.

— Мистер Морроу? Как он мог найти…?

— Мистер Морроу был слишком хорошо знаком с рабочим пространством моего мужа. Думаю, будет правильным обратить на это ваше внимание, мистер Хоар.

Это замечание заставило подскочить Хоара.

— Я вас не понимаю, мэм, — протестующе воскликнул он.

— Саймон почти ничего не говорил мне о проекте, которым он занимался совместно с мистером Морроу, — сказала вдова. — Он вообще мало распространялся о своей работе, будь то работа врача или естествоиспытателя — или механика, если вы предпочитаете этот термин. Но он дал мне понять, что они экспериментировали с немедицинским использованием того слухового аппарата, который так заинтересовал мистера Морроу, когда вы ужинали с нами две недели назад.

Такое объяснение было не хуже любых других. Хоар сам тогда заметил заинтересованность американца этим устройством. Он перешел к более насущным вопросам.

— Что касается записки… Когда вы заметили, что она исчезла? — прошептал он.

— Утром в среду, когда я пришла в себя, — ответила миссис Грейвз. — Я вернулась в это место, где мы сейчас стоим, чтобы побыть с покойным мужем. Слуги отнеслись ко мне милосердно, они приличествующим образом помыли тело и уложили его на койку. Я присела рядом с ним и предалась последним общим воспоминанием. Затем я вспомнила о своих обязанностях и пошла к письменному столу, чтобы начать информировать тех, кого следует… его сыновей, в первую очередь, и нескольких дальних родственников. Именно тогда я обнаружила, что документ, заинтересовавший вас, исчез со стола. Также исчез и лист, на котором писал Саймон. А вот библия как лежала, так и лежит до сих пор.

— Библия?

—  Разве я не упоминала о ней? Вот она. — Вдова взяла стандартный черный томик и протянула его Хоару. Тот пролистал книгу.

— Но она написана по-французски! — воскликнул он.

— Что, надо сказать, вдвойне странно, — заметила она. — Доктора Грейвза с трудом можно было представить читающим библию, тем более на французском языке. Боюсь, что он был не более религиозен, чем я. В церкви св. Ниниана на нас смотрели с подозрением. По правде говоря, я была удивлена тому, что мистер Визерспун согласился отпевать его. Тем не менее, мой муж знал святое писание не хуже какого-нибудь епископа. И он владеет — владел — французским так же хорошо, как вы или я — английским. В любом случае, я считала необходимым узнать, чем занимался Саймон в последние минуты своей жизни, поэтому на похоронах я улучила возможность спросить мистера Морроу и сэра Томаса, что им известно об этих документах. Никто из них не мог мне ничего сказать. Более того, именно тогда сэр Томас предположил, что они мне почудились. Он напомнил мне, весьма в мягкой форме, что я была в смятении и упала в обморок. Мистер Морроу — оба джентльмена были вместе — согласился с этим суждением. Но я не падала в обморок, мистер Хоар. Я никогда не падаю в обморок. Мне всучили снотворное.

— Снотворное, мэм?

— Да, как я вам уже говорила несколько минут назад. Мистер Морроу взял седативное средство с полок моего мужа, а моя верная служанка добавила — из лучших побуждений, разумеется. Я… никогда… не падаю… в обморок.

— Понимаю, мэм, — произнес Хоар, стараясь, чтобы его слабый шепот звучал как можно более успокаивающе.

К его удивлению, миссис Грейвз улыбнулась. Впервые с того вечера он увидел ее ямочки — того вечера в этом самом доме, когда она показывала свое умение писать обеими руками.

Она посмотрела на него насмешливо:

— Вам кто-нибудь говорил, мистер Хоар, что вы могли бы сделать состояние на сцене?  Выражение вашего лица — как и движения вашего тела — дают замечательно четкую картину состояния вашего ума. Возможно, это утонченный способ передать то, что шепот не может… своего рода компенсация, как вы думаете?..

— Простите меня, сэр, — добавила она, — я становлюсь раздражительной от мужчин, которые считают, что, если я женщина, я не только слаба, но и глупа. А я не та и не другая. Возвращаясь к вопросу о записке: несмотря на уверения сэра Томаса и мистера Морроу, существует ясное свидетельство того, что во время убийства моего мужа на письменном столе находились бумаги, которые позднее исчезли. Посмотрите. — Она указала на стол. — Брызги крови были вытерты с поверхности стола, но следы крови остались, впитавшись в дерево. При свете свечей на полировке их было трудно заметить, но они имеются. Видите ли вы то же, что и я?