Убить в себе жалость - Нестеров Михаил Петрович - Страница 10

Щелкнул язычок первого замка… второго… пенсионерка вошла и закрыла за собой дверь. Послышались тяжелые шаги, снова скрипнули петли подъездной двери, грузная тень на секунду заслонила свет, падающий в каморку слесаря. Опережая "дауна", по лестнице взбежала девочка.

На вид старшему было тридцать пять — тридцать шесть, он открывал замок, когда сверху донесся нетерпеливый детский голос:

— Быстрее, Илья!.. Дай я сама открою.

Старший пропустил товарища вперед, а сам положил замок на стол слесаря и вышел следом.

Два резких щелчка сверху дали знать, что Илья открывает дверь своей квартиры.

Они успели вовремя, рассчитано все было точно: девочка уже была в квартире, а грузное тело Ильи находилось еще на пороге.

Валентина сломя голову бежала домой. Она задержалась у здания суда всего на несколько секунд, когда напрасно отыскивала глазами служебную машину и в отчаянии выкрикнула, зовя водителя:

— Сан Саныч!!

Она ничего не знала. Как столбняком ее сковали слова позвонившей соседки: "Валя, приезжай домой. С Ильей произошло несчастье".

Сейчас, пробежав одну остановку, она цеплялась именно за них: произошло несчастье. Несчастье — и только. Он жив, с ним произошло несчастье. Сердце бешено стучало в груди: какое? какое?..

Она никогда так быстро и долго не бегала. Последний раз, наверное, в восьмом классе на зачете по физкультуре. Валентина и в детстве была полной. На ней — полинявший спортивный костюм в обтяжку, который отчетливо вырисовывает не по годам большие груди, на ногах чешки, волосы заплетены в две косы. Ей все равно, что говорит учитель физкультуры об отсутствии техники и стиля, главное — добежать до финиша первой.

Рядом бежит одноклассница Оля Надеева — высокая, худая, прямая противоположность Валентины, но такая же несуразная: ее мальчишки обзывали Шваброй, а Валентину Ливером.

Валя выиграла, как потом сама объясняла, благодаря инерции. Она набрала порядочную скорость, а в дальнейшем приходилось только перебирать ногами.

Младшему хватило одного удара, чтобы Илья бесформенным мешком повалился на пол прихожей. Он перемахнул через тело, устремляясь к девочке. На нем была рубашка с длинными рукавами, на руках кожаные перчатки. Он уловил широко раскрытые глаза девочки, приоткрывшийся для крика рот.

Когда он зажал своей жертве рот, позади щелкнул замок входной двери. Бросив на приятеля быстрый взгляд, старший сразу прошел на кухню. Искать терку долго не пришлось, она лежала в верхнем отделении сушилки.

Из кухни он вышел в прихожую и посторонился, давая дорогу своему товарищу. Девочка извивалась в его руках, пытаясь вырваться, но он держал ее крепко, прижимая ее руки к телу и зажимая ладонью рот. Повалив ее на кровать в спальне, он повернулся к товарищу: давай.

Старший наклонился над парнем: удар в солнечное сплетение надолго отключил его. Он вошел в спальню и попросил товарища, чтобы тот перевернул девочку, затем рванул на ней одежду, оголяя плечо.

Кровь не била фонтаном из изуродованного теркой плеча, а ровно стекала на простынь. Не остановившись на содеянном, старший вернулся на кухню. Возвратился он с вещью, которую сейчас многие забыли: нож для чистки рыбы.

Прежде чем затянуть петлю на шее девочки, один из убийц втащил в комнату бесчувственное тело Ильи. Когда удавка затянулась, пальцы умирающей девочки вцепились в лицо своего друга, корябая его и все больше слабея.

Позже судебно-медицинская экспертиза покажет, что под ногтями девочки обнаружены кровь и фрагменты кожи Ильи Ширяева.

Сначала из квартиры вышел один, спустя полминуты другой.

Он бил кувалдой в дверь, но смятение и тревога за дочь заставили его сделать два-три неверных движения, и удары пришлись в косяк. Кто-то пытался удержать его. Николай выпрямился и снова занес над головой орудие. Столкнувшийся с его безумными глазами сосед отступил.

Считанные минуты назад они вместе стояли у двери, принюхиваясь: на звонки и громкий стук никто не открывал, сосед несмело высказал версию об отравлении газом.

Девочку искали повсюду, обычно она не отлучалась со двора, только заходила к Ширяевым, чтобы посмотреть телевизор. Но Илья тоже куда-то пропал. Соседка с первого этажа сказала, что позвала Илью смотреть сериал. Света? Наверное, тоже пошла с ним.

Михайлов поднялся на третий этаж, чтобы спуститься в квартиру судьи через балкон, но там никого не было. А время шло. Кто-то побежал в ЖЭК за лестницей, а он решительно поднялся к себе за инструментом, чтобы взломать дверь.

Кувалда была с короткой рукояткой, вместе с многочисленным инструментом он привез ее из деревни, когда умерла мать и дом пришлось продать. Обычно ей пользовались при колке дров, вбивая клин.

Когда его пытался удержать сосед, Николай уже точно знал, что с дочерью произошло несчастье. Он никогда не высказывался против дружбы дочери с больным пареньком, на протяжении долгих лет тот был безобидным, никогда не отвечал грубостью, когда над ним насмехались сверстники. Но все же что-то бередило душу: все-таки паренек, как ни крути, был не в своем уме. Теперь вот его опасения могли оправдаться.

Он в последний раз ударил в дверь, и та открылась.

Комнаты в квартире судьи были раздельными. Прямо по коридору кухня, чуть правее дверь, ведущая в спальню, направо — зал.

Николай метнулся сначала в большую комнату, бегло осмотрел, послал взгляд на приоткрытую дверь балкона. Потом — замешкавшись лишь на мгновение — толкнул дверь спальни…

Илья сидел на кровати, его рвало. Он поднял исцарапанное лицо и поднес к нему окровавленную руку. Он не защищался. Соседи, с ужасом глядя на него, застыли на пороге комнаты. Прошло полминуты, не меньше, когда страшный удар обрушился на его плечо, лишь краем кувалда ударила его в голову.

Михайлов промахнулся, иначе бы он с первого удара убил парня.

…Несчастье с Ильей. Оно произошло в тот момент, когда в палату родильного отделения, где она лежала, вошел доктор. После родов прошло… сколько, она точно не знала, роды были тяжелые, едва ее привезли в палату, как она потеряла сознание. Помнила только, как новорожденного обмывали теплой водой из чайника. Ей не дали даже прикоснуться к малышу, над ней склонился врач, останавливая обильное кровотечение.

После выписки к ней подошел красивый молодой человек, на его лице была написана решимость. Он спросил: "Ты хочешь сказать, что это мой ребенок?" Она ответила, что нет, это ее ребенок. На его лице отразилось явное облегчение, и они больше не встречались.

…У подъезда стояли машины милиции и "Скорой помощи". Валентина только сейчас сорвала нашейный платок. Швы юбки затрещали, когда она, преодолевая по три ступеньки, подбежала к своей квартире. И на пороге потеряла сознание.

…Валентина возвращалась домой пешком. Вадим напрасно уговаривал ее посидеть с ним хотя бы полчасика. Он в одиночку допил коньяк и вскоре присоединился к танцующей на площадке компании своего сына.

Ноги гудели от усталости, Ширяева сняла туфли и сразу прошла в ванную комнату. Не раздеваясь, она села на край ванной, с трудом нагнулась и заткнула слив пробкой. Затем пустила в ванну холодную воду. Долго сидела так, пока вода не добралась до края, замочив юбку. Отлепив пластырь, она положила ногу на ногу и губкой смыла почерневший от пыли клей.

Устала…

Теперь не осталось сил слить холодную воду и вновь наполнить ванну, чтобы полежать в горячей воде. Утром, решила она, встану пораньше.

Валентина стянула с себя намокшую юбку и повесила ее на веревку.

Сегодня, кроме шоколада и конфет, она ничего не ела. Добавив в воду томатный соус, она сварила сосиски. Потом налила в стакан водки и залпом выпила. От спиртного и горячих сосисок зажгло щеки, на лбу проступил пот. Теперь упасть в кровать и не просыпаться до утра.