Любовь по-испански (ЛП) - Хелле Карина - Страница 37

сих пор в том же состоянии.

Вера никогда не пишет так эмоционально, так что читать это мне грустно. Я даже

не могу представить, как бы я читал это в одиночестве в Мадриде, зная, как долго еще мне

нужно было ждать.

Дом ее матери находится не слишком далеко от аэропорта и трафик на дороге в это

время лучше, чем в Мадриде. Совсем немного времени спустя такси подъезжает к

обочине.

Я прошу водителя остановиться дальше на несколько домов на случай, если кто-то

любопытный смотрит в окно. Деревья вдоль улицы все еще зеленые, только некоторые из

них уже начали желтеть, возвещая о начале осени. Я снимаю пиджак, почувствовав тепло, а потом замираю, увидев кое-кого, идущего по улице мне навстречу.

Это Джош, он идет с руками в карманах, голова опущена, слушает музыку. Он одет

во все черное: черные ботинки, черные джинсы, черная джинсовая куртка и на зеленой

улице он выделяется как черное пятно. Он поднимает голову один раз, прежде, чем

ступить на тропинку к дому, и когда он это делает, он дважды резко смотрит на меня, а

затем останавливается, как вкопанный.

Он снимает свои наушники и смотрит на меня в неверии.

— Матео? — спрашивает он недоверчиво.

Я слегка машу ему и улыбаюсь:

— Hola, Джош.

Я направляюсь к нему, а он все еще смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

— Я, ах, — говорит он, его глаза мечутся к дому и назад. — Вера не говорила мне, что ты приезжаешь.

Я пожал плечами.

— Вера не знает об этом.

Теперь Джош улыбается.

— Чувак, — говорит он, — ты собираешься сделать ее гребаный год. Эй, рад тебя

видеть, мужик.

Он протягивает мне руку для пожатия. Я беру ее, но притягиваю его для быстрых

объятий. Он слегка выше меня, как и Вера достаточно высока для женщины. Хорошие

гены.

Когда объятия прекращаются, он не выглядит смущенным этим проявлением

благосклонности. Я забыл, что мужчины Северной Америки могут быть слегка забавными

в части физической стороны приветствия, и он – мужчина, который, я все еще надеюсь, однажды станет моим шурином.

— Я тоже рад тебя видеть, — отвечаю ему и на самом деле имею это в виду. Я

бросаю тревожный взгляд на дом. — Я недавно переписывался с ней. Твоя сестра и зять

дома, да?

Джош кривится.

— Ох, вероятно. Я только возвращаюсь домой с работы. — Он одаривает меня

ободряющей улыбкой и похлопывает по плечу. — Не волнуйся, я тебя прикрою.

Я знаю, что так он и сделает, но я все равно волнуюсь.

— Ну что ж, идем, давай нацепим улыбку на лицо моей сестры.

Он жестом указывает мне направление, и я иду по каменной дорожке к парадной

двери элегантного дома. Он дергает дверь, она не заперта и мы входим внутрь.

Голоса доносятся сверху из кухни. Я распознаю, что они принадлежат ее матери, сестре и глупому англичанину. Вера, похоже, действительно прячется в своей комнате.

Я сглатываю нервный комок. Я, блядь, взрослый человек, ради Христа, и я не

должен бояться ее семьи, но я испытываю приступ страха, готовясь противостоять людям, которым на меня наплевать, возможно, даже презирающим меня. Можно подумать, что

после всего, что со мной произошло, я к такому должен был быть привычным.

Мы поднимаемся по лестнице и как только входим в кухню, три головы с

изумленными лицами таращатся на меня.

— Смотрите, кого я обнаружил на улице, — тихо произносит Джош.

Мама Веры первая поднимает упавшую челюсть. Ее подбородок выпирает, и она

щурится на меня сквозь свои очки. Она была бы красивой женщиной, если бы не

выглядела все время такой несчастной.

— Ох, — говорит она.

Мерси все еще в шоке, тонкие брови высоко подняты. Она не очень похожа на

Веру – слишком худая, слишком загорелая, одетая в узкие джинсы и тонкий белый свитер.

Она, по-своему, неплохо выглядит, если не считать слишком гладких волос и чрезмерного

количества косметики, чем напоминает мне Изабель.

Здесь еще ее новоиспеченный муж Чарльз. Он слишком безликий, чтобы

описывать его. Он напоминает мне бланшированный миндаль в очках.

Но мои манеры никогда не должны оставлять меня.

Я киваю Мерси и Чарльзу со всей искренностью, которую могу из себя выжать.

— Примите поздравления в связи со свадьбой. Я видел фото, и они потрясающе

красивы. Я знаю, Вера, как и я, желаем вам счастливого брака.

Он первый приходит в себя. Выглядя удивленным, он все же кивает мне.

— О, что ж, спасибо.

— Да, — добавляет Мерси, но ее тон звучит как предупреждение, — уверена, ты

должно быть знаешь много чего о браке.

— Мерси, — резко говорит Джош, но она просто смотрит на мать, полагаю, в

ожидании замечания. Не могу сказать, что я обижен или удивлен.

— Мы вас не ждали, — быстро реагирует ее мать и, к ее чести, она свирепо

стреляет взглядом в Мерси. Возвращая свой взгляд ко мне, она дарит натянутую улыбку.

— Вера ничего об этом не говорила. Не то, чтобы она нам что-нибудь рассказывала.

А почему она должна? — подумал я.

— Вера не знает, что я здесь.

— Оу, — произносит она теперь уже заинтересованно. Она поправляет свои очки.

— Визит-сюрприз?

— Более или менее, — отвечаю я. И внезапно я становлюсь нетерпеливым в

стремлении увидеть Веру. Я всем им киваю. — Вы меня извините, мне нужно пойти к ней.

Я поворачиваюсь, с признательностью глядя на Джоша, и иду по коридору

прямиком к ее спальне. Но это не ее спальня и это не ее дом, и она не дома. Это как

перевалочный пункт, даже если она еще не знает об этом.

Возле ее двери я останавливаюсь и могу почувствовать энергию Веры, просачивающуюся сквозь дерево. Это ощущение заставляет все волоски на моем теле

встать дыбом, посылая пожар в каждую клетку моего тела. Я так близко, что больше не

могу терпеть.

Я глубоко вдыхаю и стучу.

По другую сторону двери тишина, затем раздается шарканье и сварливый выкрик:

— Что? Я пытаюсь поспать!

Я улыбаюсь и затем медленно открываю дверь.

Она в своей кровати под одеялом, ее взъерошенные волосы разбросаны по

подушке. Ее глаза закрыты, но в ту самую минуту, как я закрываю за собой дверь, они

быстро открываются.

— Вообще-то это называется сиеста, — говорю я ей.

Она садится и моргает, глядя на меня, несколько мгновений, выглядя

одновременно как маленькая девочка, и при этом сексуально.

— Я сплю?

И она, кажется, действительно верит в то, что спит, потому начинает щипать

татуировку на своем предплечье.

— Щипки не помогут, — заверяю ее, и прежде, чем разорвется мое сердце, пересекаю комнату, наклоняюсь над ее кроватью и целую ее долгим, глубоким и нежным

поцелуем в губы.

Я окутан всем, что она предлагает — её вкусом, запахом, касанием, ощущением её.

Прямо сейчас я могу умереть очень счастливым человеком. Мое сердце неистово шумно

колотится в груди, как будто не может принять тот факт, что я снова держу свою любовь в

своих руках.

— Матео, — хнычет она напротив меня, и я чувствую её соленые слезы, стекающие

в наши голодные, истосковавшиеся рты.

Я не могу прижаться ещё сильнее, не могу держать её ещё крепче, а она все ещё

чувствуется так, как я себе представлял. Настоящей. Цельной. Любимой. Я чувствую, будто умираю и рождаюсь заново в одно и то же время.

— Моя Эстрелла, — мурчу я, целуя каждый дюйм её лица, — я приехал забрать

тебя домой.

— Как ты здесь оказался? — спрашивает она, царапая мою спину через рубашку.

— Разве это возможно?

— Я здесь, потому что ты моя, — отвечаю, целуя её за ушком и глубоко вдыхаю.

— А я твой. Я принадлежу тебе, а ты принадлежишь мне. Не важно, в какой-то стране или

где, или под какими звёздами, но без тебя я – это просто я.

— Ох, Матео, — произносит Вера сдавленным голосом. Она берётся нежными