Больше, чем мы можем сказать (ЛП) - Кеммерер Бриджит - Страница 10

понедельника. Я подумала, что было бы мило с твоей стороны помочь ему немного

освоиться.

Мистер Дивиглио – завуч школы. Французские тосты превращаются в камень у

меня во рту и мне больно глотать. Как только я снова могу говорить, я впиваюсь взглядом

в глаза Мэтью, почти что вынуждая его посмотреть на меня.

– Если тебя поймают с ножом в школе, тебя исключат.

– Рев, – говорит Кристин мягко. Не совсем с упреком, но почти.

– Я раньше ходил в Хэмилтон, – говорит Мэтью, уставившись в тарелку. – Я знаю, как там все устроено. – Пауза. – И правила.

Джефф прочищает горло. Его голос низкий и спокойный, скрадывающий некоторое

напряжение, повисшее в комнате.

– Хорошо. Значит, тебе будет легче войти в привычную колею.

Его спокойствие напоминает мне о том, что большая часть напряжения создана

моим воображением. Мне нужно успокоиться. Я пожимаю плечами и накалываю

очередной кусок тоста.

– Он может поехать в школу с нами. Деклан не будет против.

Вообще– То, Деклан, скорее всего, будет очень даже против, и не станет этого

скрывать. Я представляю своего лучшего друга, заставшего Мэтью в прихожей с ножом в

руке.

Деклан бы впечатал его в стену.

– Разве здесь не ходит автобус? – спрашивает Мэтью. Он все еще продолжает

таращиться в тарелку.

На мгновение за столом повисает тишина.

– Здесь ходит автобус, – осторожно произносит Кристин. – Но дорога до школы

занимает сорок минут. Тебе бы пришлось стоять на остановке уже в шесть – двадцать.

Он ничего не отвечает.

Я наблюдаю за ним. Чувство такое, будто я облажался, даже не стараясь.

– Тебе не обязательно ездить на автобусе. Ты можешь ездить с нами.

– Шесть-двадцать – нормальное время. – Он откусывает кусок и тихо продолжает. –

Я могу вставать рано.

Его слова кажутся осознанными и просчитанными, и я не могу понять, взаправду

ли это, или мое собственное взвинченное душевное состояние воспринимает все

неправильно.

«Твое молчание говорит о многом, Сын».

Я отодвигаю стул от стола.

– Можно мне выйти из-за стола?

Джефф и Кристин обмениваются взглядом, а затем она смотрит на меня.

– Ты едва что-то съел.

– Ты запаковала мне много еды на ланч. – Я медлю, не желая показаться грубым. –

Дай мне знать, когда закончите. Я могу убрать со стола.

Она наклоняется и гладит мою руку, слегка пожимая ее.

– Не волнуйся об этом. Делай то, что должен делать.

* * *

Я надеваю одежду, чтобы отправиться в тренажерный зал, но в последнюю минуту

передумываю. Мне отчаянно нужно выбраться из дома, но мысль о том, чтобы покинуть

дом, заставляет мой рычаг управления стрессом до конца переключиться вправо. Если бы

я мог пойти к Деклану. Если бы я мог все ему рассказать.

В то же время, я этого не хочу. Я чувствую себя слишком разоблаченным. Слишком

незрелым.

Нет. Мне стыдно.

Я думаю о девушке позади церкви.

«Ты боишься».

Я годами учился не испытывать страх. И теперь, всего парой коротких

предложений, мой отец разрушил всю мою защиту.

Я атакую тяжелый мешок в подвале. Я начинаю с ударов ногой, затем ударов

кулаком, затем хуки и выброс колена, прежде чем повторить все упражнение заново.

Сначала я сбиваюсь с ритма и действую неуклюже, чего не чувствовал уже много лет. Но в

конечном итоге мой разум подключается, и в действие вступает мышечная память. Я

полностью отдаюсь силе каждого движения.

Когда я был маленьким, а Джефф и Кристин только стали новыми приемными

родителями и я был их первым приемным ребенком, я каждую ночь с ужасом ждал того, что мой отец заберет меня и будет мучить за малейшую привязанность к ним. Кристин

приходила ко мне в комнату каждую ночь и читала мне историю, в то время как я

таращился в потолок и делал вид, что не слушаю ее. Мне никогда не позволялось иметь

книги о магии, фэнтези или о чем-то, не связанном с религией, так что я слушал, как она

читает «Гарри Поттер и Философский Камень» и был уверен, что дьявол выползет из пола

и утащит меня прямо в ад.

Этого не случилось. Очевидно.

Ко второму месяцу она перешла к «Гарри Поттеру и Тайной Комнате», и я перестал

пялиться в потолок. Я над чем-то рассмеялся. Кристин придвинула стул ближе к кровати, так, что я мог рассмотреть картинки к главе.

Я едва помню эту историю.

Но помню, что когда она закрыла книгу, я расплакался.

– Что случилось? – спросила она.

– Я не хочу возвращаться.

Ей не нужны были пояснения. Она знала, что я имею в виду.

Это было одно из немногих мгновений, когда ее голос стал твердым, как сталь.

– Ты никогда не вернешься туда.

«Твое молчание говорит о многом, Сын».

Мое горло сдавливает, а глаза внезапно начинает жечь. Слова работают против меня

в обоих направлениях. Я не просто избегаю его. Я также избегаю Джеффа и Кристин. Я

избегаю своего лучшего друга.

Я впечатываю кулак в мешок, и моя рука дрожит от усталости. Я отступаю назад, запыхавшись, и убираю волосы с глаз. Джефф и Кристин разговаривают наверху, их

голоса звучат приглушенным бормотанием.

Я опускаюсь на силовую скамью, снимаю перчатки и не глядя выпиваю половину

бутылки воды. Холодная воды почти обжигает, что одновременно и прекрасно и ужасно.

Холодная тишина нижнего этажа окружает меня.

А затем, словно в моем мозгу щелкнул переключатель, я осознаю, что я здесь не

один. Может быть, воздух колеблется или тень сдвигается, но атмосфера меняется.

Я делаю еще один глоток воды, напрягая зрение. Должно быть, это Мэтью.

Я не слышу его дыхания, но он должен быть где-то здесь. Я его не боюсь. Не

совсем. Сознательно я понимаю, что он не представляет для меня большой угрозы.

Но более темная, примитивная часть моего мозга не принимает никакой вид

угрозы. Особенно теперь, когда воспоминания о моем отце прокладывают себе путь на

поверхность моего сознания.

– Выходи, – говорю я низким голосом, не оставляющим места для споров.

Каким-то образом атмосфера вокруг становится еще более тихой.

– Выходи, – повторяю я.

Ничего.

Мое сердцебиение чуть участилось, молотком отдаваясь в грудной клетке. Свежая

струйка пота крадется вниз по моей груди. Чем дольше он остается в тени, тем меньше

мне это нравится.

Я встаю и делаю полный круг, потому что подобная тревога не позволит мне сидеть

на месте.

– Даже не думай ко мне подкрадываться.

Тишина.

«Твое молчание говорит о многом, Сын».

Может быть, это вовсе не Мэтью. У моего отца есть этот адрес. Мой отец знает, как

меня найти.

Страх тут же сдавливает мою грудь смертельными тисками. Я не могу говорить. Не

могу двигаться.

Это не мой отец. Это не может быть мой отец.

Не может.

Не может.

Мои ногти оставляют борозды в ладонях. Комната сжимается вполовину. Я в

ловушке.

Я срываюсь прочь из подвала. Мои ноги не чувствуют ступеней. Я хватаю

толстовку с вешалки у двери и широко распахиваю входную дверь. Прохладный ночной

ветер кажется стеной, через которую я прорываюсь.

Луна висит высоко в небе, звезды раскачиваются дугами. Воздух едва прорывается

в мои легкие.

– Рев!

Голос Кристин позади меня.

Я поворачиваюсь и смотрю на нее. Она стоит на переднем крыльце. Кажется, что

нас разделяет целая миля.

Она не может пойти за мной. Я не знаю, что сделаю, если кто-то пойдет за мной

прямо сейчас.

– Мне нужно прогуляться. – Мой голос звучит так, будто я бежал марафон. Я

набрасываю на голову капюшон и пихаю руки в рукава.

– Подожди, – говорит она. – Папа пойдет с тобой.