Господин моих ночей. Книга 2 (СИ) - Ардова Алиса - Страница 28

— А если... — Я облизнула внезапно пересохшие губы. — Если я выберу второй вариант?

— Будет трудно, — честно признался лорд. — И больно. И, возможно, в итоге ничего не получится. Дар не просто скрыт — запечатан еще до рождения, в утробе матери. Непросто изменить то, что, сформировалось вместе с тобой, фактически, стало частью тебя. Но что бы ты ни выбрала, Элис, в моем отношении к тебе ничего не изменится. Ты моя дочь, и останешься ею навсегда. Не торопись, подумай, взвесь все и когда определишься...

— Я уже решила, — развернулась в руках алхора, чтобы видеть его глаза. — Я хочу попробовать открыть свою магию. Здесь. Сейчас.

Отец несколько мгновений сосредоточенно вглядывался в мое лицо, потом кивнул, принимая и, как мне показалось, поддерживая этот выбор.

— Придется немного подождать, — он отстранился, опустил меня на подушки и легко вскочил на ноги. — Нужно кое-то подготовить и предупредить целителей. На всякий случай.

— Можно с вами? — я попыталась приподняться.

Интересно же, что он там собирается делать.

— Тебе лучше остаться, Элис, — оказывается, Кронерд тоже умеет быть строгим, когда это нужно. — Отдыхай, еще успеешь насмотреться.

Небрежное движение руки, сцер стек с двери, освобождая проход, и Эвераш вышел.

Некоторое время ничего не происходило. Я сидела, обложившись подушками, вслушивалась в тишину и старалась ни о чем не думать, а, главное, не бояться и не нервничать. Последнее получалось хуже всего. Вдруг из-за двери, которая так и не затянулась снова серебряной пеленой, раздался шум — скрежет, приглушенная возня, возмущенный клекот и хлопанье крыльев. Потом створка резко отворилась, и в комнату, отталкивая друг друга, ворвались Хвич с Мишем. Огляделись и радостно понеслись ко мне.

— Я пришел! — важно провозгласил горгул, проигнорировав ненужные приветствия. — Ждала?

— Всегда, — совершенно честно заверила своего хранителя.

— Привет, — дракон, как всегда, оказался деликатнее приятеля. — Мы помогать.

Выглядел Мишь намного лучше, чем в прошлую нашу встречу. Чешуя блестела, изумрудные глаза сверкали, острые клыки ослепительно сияли, даже крошечные кисточки на ушах — и те победно торчали вверх. Он явно выздоравливал, причем, очень быстро.

— Я говорил, что у тебя есть магия? Говорил? То-то же, — Хвич, который буквально сочился довольством, деловито потер лапы и осведомился: — Будем открывать?

— Будем, — вздохнула я. — Если, конечно, получится.

— Получится, — заверил горгул.

— Мы… помогать.

Узкий язык дракона коснулся моей ладони.

— Да, поможем, не сомневайся, — Хвич вдруг перестал скалиться, взглянул пристально и остро. — Ты верь нам. Слушай, делай, что скажем. Мы поведем, не обманем. Тебя — никогда.

— Мы хорошие проводники, — эхом откликнулся Мишь.

— Доверяешь? Пойдешь за нами?

Хвич не отставал, настойчиво ловя мой взгляд, и только после того, как услышал твердое «да», ощутимо расслабился.

— Как вы здесь оказались?

Я подгребла фамильяров поближе. Их соседство успокаивало, избавляло от страхов и неуверенности, придавало силы.

— Хозяин прислал.

— Пора.

— Мы пробовали твою кровь. Мы тебя чувствуем.

— Не упустим.

Фамильяры, как всегда, говорили одновременно, почти перебивая друг друга, только Мишь был немногословен, он все еще с трудом со мной общаться.

— А почему портал не открыли, а так, через дверь?

— Сцер не пускает, — насупился дракон.

— Ага, здесь тропу не найти, — подтвердил горгул. — Пришлось бежать.

— Лететь.

— И лететь тоже.

Пока мы ждали Эвераша, я успела узнать, что Мишь предпочитает летать, а Хвич, наоборот, терпеть не может, зато обожает бродить тенями. А дракон, зато, очень любит плавать и обязательно покажет мне одно интересное озеро.... Но только после того, как горгул отведет в свою заветную пещеру... Нет, до того.... Нет, после...

Приятели снова принялись спорить и почти подрались, но тут, к счастью, вернулся отец. А я неожиданно подумала, что, наблюдая за потешной сварой, расслабилась и благополучно освободилась от всех тревожных мыслей. Сознательно или нет, но Хвич с Мишем помогли мне отвлечься, расслабиться.

Кронерд принес с собой несколько небольших сосудов и велел выпить все, что в них находилось. По очереди.

Первый...

Второй...

Третий...

Перед глазами поплыло. Комната закружилась в причудливом танце, голова стала легкой и пустой, а веки налились тяжестью.

— Доверять, — донесся издалека голос Хвича. — Помни...

Меня снова звал голос Эвераша, и я опять брела к нему через отвратительный серый туман, который непосильным грузом обрушился на плечи, оттеснял назад, сдавливал грудь, мешая вдохнуть. Вот впереди мелькнула знакомая яркая полоса — и в тот же миг пришла боль. Яростная, жуткая, она сводила с ума, не давала сделать ни шага. Но когда в глазах потемнело, и я зашаталась, уже готовая упасть, в ладони ткнулись два шершавых носа.

Фамильяры странными, искаженными силуэтами возникли рядом. Горгул молча рванул свою лапу клыками и поднял ее вверх, поднося к моим губам.

— Пей!

Из раны толчками выплескивалась не кровь — густой красный дым.

— Пей! — требовательно повторил с другой стороны Мишь, тоже протягивая мне разодранную конечность, с которой медленно стекал зеленый дымок.

— Ты обещала верить, — добавил Хвич, видя, что я не двигаюсь. — Слушать.

Да, обещала.

Больше не колеблясь ни мгновения, опустила голову, жадно вобрала пересохшим ртом прохладный, удивительно приятный на вкус рубиново-изумрудный дым и почувствовала, как с каждым новым глотком стихает, отступает боль.

— Кровь к крови, — почти пропел Хвич.

— Сила к силе, — присоединился Мишь.

— Дар к дару, — закончили они вместе и опустили ладони только для того, чтобы крепко взять меня за руки и потянуть вперед.

Теперь туман не мешал, наоборот, казалось, подталкивал в спину. Я не шла — летела к желанной цели. Туда, куда звал Эвераш. Туда, где сияло маленькое солнце.

Быстрее…

Быстрее…

Последний рывок — и я буквально провалилась в серебряное сияние. Окунулась с головой, захлебнулась им, как самым живительным, самым сладким на свете воздухом.

Звенящая чистота, безудержный, невыразимый восторг, головокружительный полет и парение...

Последнее, что я услышала, были голоса. Удивленные, неуверенные, восторженные, ликующие.

— Хозяйка.

— Вы видите? Видите?

— Немыслимо.

— Невероятно.

— Впервые за столько веков.

— Хозяйка…

***

Утром после того памятного дня в лаборатории я проснулась очень рано, почти затемно. За широким окном едва брезжил рассвет, и по серым пока облакам рассеяно бродили первые тонкие и робкие солнечные лучи.

Открыла глаза и сразу же услышала:

— Не спит...

— Точно, уже не спит...

— Я чувствую... Чувствую...

— И я...

— Рано поднимается...

— Потому что Хозяйка...

— Это да-а-а...

— Наша Хозяйка...

— Наша.

Тихий, едва различимый шепот несся со всех сторон, окружал, настойчиво лез в уши, щекотными мурашками пробегал по рукам, спине. Мне бы испугаться или хотя бы насторожиться. Раньше я обязательно так бы и поступила, а сейчас разулыбалась, словно при встрече с дальними, но от этого не менее любимыми родственниками, свидания с которыми ждешь всю жизнь.

Фамильяры…

Я совершенно точно, без всяких объяснений знала, что это именно они в своем далеком отсюда питомнике радуются моему пробуждению. Ощущала нашу связь так же остро и отчетливо.

Торопливо вскочила на ноги, подбежала к окну, подняла раму и замерла, запрокинув голову, прислушиваясь к биению маленького солнца внутри. Яркого, горячего.

Надо же, высшие — носители тьмы, а магия у них серебряная. Или это только у меня? Кто-то же сказал тогда, что я первая Хозяйка за долгое время, если мне, конечно, не послышалось. Вчера сразу из лаборатории я, счастливая, уставшая, полусонная, угодила в руки целителей, затем в объятия встревоженной мамы, в них, устроившись поудобнее, почти сразу и уснула. Благополучно проспала весь оставшийся день, ночь, и ни о чем отца так и не расспросила. Но ничего, еще успею.