Граница вечности - Фоллетт Кен - Страница 103

Некоторое время они обсуждали это предложение и решили принять его.

Джордж и небольшая группа перешли в Зал Кабинета, чтобы подготовить проект заявления для прессы. Секретарь президента напечатала его. Пресс-конференции обычно проводились в отделе Пьера Сэлинджера, но сегодня собралось так много репортеров и телевизионщиков, что там все они не могли поместиться, к тому же стоял теплый летний вечер, поэтому заявление было оглашено в Саду роз. Джордж наблюдал, как вышел президент Кеннеди и обратился к представителям мировой прессы:

— Бирмингемское соглашение было и остается справедливой договоренностью. Федеральное правительство не позволит, чтобы его саботировала горстка экстремистов с той или другой стороны.

Два шага вперед, шаг назад и еще два вперед, подумал Джордж. Мы делаем успехи.

У Дейва Уильямса были планы на субботний вечер. Три девочки из его класса собирались пойти в «Джамп-клуб» в Сохо. Дейв и еще двое парней как бы невзначай сказали, что они там встретятся с ними. Одна из девушек была Линда Робертсон. Дейв думал, что он ей нравится. Про него говорили, что он тупой, потому что учился хуже всех в классе, но он толково говорил с Линдой о политике, поскольку разбирался в ней благодаря своей семье.

Дейв собирался надеть новую рубашку с необычайно длинными концами у воротника. Он хорошо танцевал. Даже его приятели признавали, что он в стильной манере танцует твист. Он считал, что у него есть шанс закрутить роман с Линдой.

Дейву уже исполнилось пятнадцать лет, но, к его досаде, большинство девушек его возраста предпочитали старших парней. Он все еще морщился, когда вспоминал, как более года назад он шел по пятам за Бип Дьюар, надеясь сорвать у нее поцелуй, и увидел ее в страстных объятиях с восемнадцатилетним Джаспером Мюрреем.

В субботу утром дети Уильямсы пошли в кабинет отца за карманными деньгами. Иви, которой было семнадцать лет, получила фунт, а Дейв — десять шиллингов. Часто, как викторианским беднякам, им сначала приходилось выслушивать нотацию. Сегодня Иви получила деньги и была отпущена, а Дейву было велено остаться. Когда дверь закрылась, его отец Ллойд сказал:

— Ты не сдал экзамен.

Дейв это знал. За десять лет учебы в школе он не написал ни одной контрольной работы.

— Извини, — сказал он. Ему не хотелось спорить, ему хотелось взять деньги и уйти.

Отец сидел в клетчатой рубашке и кардигане, своей утренней субботней одежде.

— Но ты же не глуп.

— Учителя считают, что я тупой.

— Я не верю. Ты способный, но лентяй.

— Я не лентяй.

— Тогда кто ты?

Дейв не мог ответить. Он читал медленно, но хуже всего то, что всегда забывал, что прочитывал, сразу как переворачивал страницу. Он еще плохо писал: когда он хотел написать «bread», его ручка выводила «beard», и он не замечал разницы. Орфография у него была ужасной.

— У меня отличные отметки по устному французскому и немецкому, — сказал он.

— Это только доказывает, что ты можешь, если захочешь.

Совсем ничего не доказывало, но Дейв не знал, как объяснить такой факт.

Ллойд продолжал:

— Я долго и упорно размышлял, что же делать, и мы с твоей матерью бесконечно говорим об этом.

Для Дейва это прозвучало зловеще. Чего они там удумали?

— Ты уже взрослый, чтобы тебя шлепать, и в любом случае мы никогда не прибегали к физическому наказанию.

Это правда. Большинству парней давали затрещину, если они себя плохо вели, но мать Дейва уже много лет не поднимала на него руку, а отец — никогда. Что сейчас встревожило Дейва, так это слово «наказание». Ясно, что оно неотвратимо.

— Единственно, о чем я могу подумать, чтобы заставить тебя сосредоточиться на учебе, это лишить тебя довольствия.

Дейв не мог поверить своим ушам.

— Что значит лишить?

— Я не буду давать тебе денег, пока не увижу улучшения в учебе.

Дейв такого не ожидал.

— Но как же я буду ездить по Лондону?

И покупать сигареты, и как я попаду в «Джамп-клуб», в панике подумал он.

— В школу же ты ходишь. Если ты захочешь пойти еще куда-нибудь, тебе нужно будет лучше заниматься.

— Я не могу так жить!

— Тебя кормят, у тебя полон шкаф одежды, у тебя мало в чем будет недостаток. Просто помни, что, если ты будешь плохо учиться, у тебя никогда не будет денег на развлечения.

Дейва переполняло возмущение. Его планы на вечер были сорваны. Он чувствовал себя беспомощным, как младенец.

— Это все?

— Да.

— Тогда я напрасно трачу тут время.

— Ты слушаешь отца, который пытается направить тебя на путь истинный.

— Это без разницы, — сказал Дейв и вышел, хлопнув дверью.

Он снял свою кожаную куртку с вешалки в коридоре и вышел из дома. Стояло теплое весеннее утро. Что ему делать? Он собирался днем встретиться с друзьями на площади Пикадилли, пройтись по Денмарк-стрит и посмотреть гитары, выпить пинту пива в пабе, а затем вернуться домой и надеть модную рубашку.

В кармане у него было немного мелочи — достаточно на пинту пива. Как раздобыть деньги на вход в «Джамп-клуб»? Может быть, заработать? Но кто возьмет его так сразу? Некоторые из его друзей подрабатывали в субботу или воскресенье в магазинах и ресторанах, когда по выходным требовались дополнительные руки. Он подумал, а не зайти ли в какое-нибудь кафе и наняться мойщиком посуды на кухне. Стоило попробовать. И он направил шаги в сторону Уэст-Энда.

Потом ему пришла в голову другая мысль.

У него есть родственники, которые могли бы взять его на работу. Сестра отца, Милли, торговала модной одеждой. Она имела три магазина в фешенебельных пригородных районах Лондона: Харроу, Голдер-Грин и Хампстед. Она могла бы дать ему поработать в субботу, хотя он не представлял, получится ли у него продавать женские платья. Милли была замужем за оптовым торговцем кожи Эйби Эйвери, и его склад на востоке Лондона более подходящее место. Но они оба, и тетя Милли, и дядя Эйби, справятся о нем у Ллойда, а тот скажет им, что Дейв должен учиться, а не работать. Но у Милли и Эйби был сын Ленни двадцати трех лет, мелкий бизнесмен и ловкач. Но по субботам Ленни торговал в рыночной палатке в Олдгейте на Ист-Энде. Он продавал «Шанель № 5» и другие дорогие духи по слишком низким ценам. Он шепотом говорил покупателям, что они ворованные, но на самом деле это были просто поддельные дешевые духи в дорого выглядевших флаконах.

Ленни мог дать Дейву дневную работу.

У Дейва было достаточно денег на поездку на метро. Он вошел на ближайшей станции и купил билет. Если Ленни ему откажет, он не знал, как будет возвращаться. Несколько километров он пройдет пешком, если нужно.

На лондонской подземке он добрался из фешенебельной западной части города в рабочую восточную. На рынке уже толпились покупатели, желающие купить товар по более низким ценам, чем в обычных магазинах. Некоторые товары в самом деле были ворованные. Как догадался Дейв, электрические чайники, бритвы, утюги и приемники уходили через заднюю дверь фабрики. Другие были избыточной продукцией, и ее распродавали производители: никому не нужные пластинки, уже переставшие быть бестселлерами книги, некрасивые рамки для фотографий, пепельницы в виде морских раковин. Но большинство изделий имели какой-нибудь изъян: просроченный шоколад, полосатые шарфы из бракованной ткани, ботинки из неравномерно покрашенной кожи, фарфоровые тарелки с отбитым цветком.

Ленни, как и Дейв, был похож на их деда, покойного Берни Леквиза, с густыми темными волосами и карими глазами. Волосы Ленни лоснились от бриолина и были зачесаны в виде кока, как у Элвиса Пресли. Он тепло поздоровался с Дейвом.

— Привет, старина! Хочешь купить духи для девушки? Возьми «Флёр соваж». — Он произнес название «флюер савидж». — Гарантия того, что у нее упадут трусики. Отдам за два шиллинга и шесть пенсов.

— Мне нужна работа, Ленни, — сказал Дейв. — Могу я поработать у тебя?