Проклятие валькирии (СИ) - Счастная Елена - Страница 45

Ингольв так и оставил свой топор воткнутым в его череп. Он не станет скрываться и отпираться от убийства: это дело недостойное воина. Ему придётся взять на себя всю вину, чтобы уберечь Асвейг. Иначе её точно убьют, как ведьму.

Девчонка слабо пошевелилась, тихо простонав. По её оголенной лодыжке побежала бледная алая дорожка. Вязкая капля упала на пол. Ингольв подошёл и спешно сгреб её на руки. Мысль, чтобы прикончить её, пока не очнулась, теперь показалась ему шальной и безумной. И как только в голову взбрела? Знать, не выветрилась ещё из разума горячка после встречи с Мёрд и расправы над её же братом.

Он, стараясь не смотреть на Эйнара, вынес Асвейг прочь. Быстрым шагом пересёк двор и ввалился в рабскую хижину, никого не предупредив. Девицы взвизгнули. Кто прикрылся одеялом, уже укладываясь спать после пира, кто подтянул колени к груди. А кто-то и не проснулся даже.

Одна из рабынь вскочила на ноги и махнула рукой в сторону лежанки:

- Клади сюда, господин.

Он быстро опустил Асвейг на узкую лавку.

- Я позову брути.

- Сами справимся, - фыркнула девушка, кажется одна из тех, что когда-то хотели рыжую побить.

Неужто не враждуют больше? Но Ингольв сразу поверил, что вреда ей здесь не причинят. Рабыни тотчас же захлопотали. Одна бросилась за водой, другая достала чистое тканьё. Асвейг пока не приходила в себя, но и покоя не было в её душе: веки подрагивали, а губы едва заметно шевелились. Из глубины памяти всплыла какая-то смутная угроза, он глянул на девушку ещё раз, прежде чем уйти. Чего-то не хватало в её облике, чего-то настолько привычного, что и не сразу поймёшь.

- Амулет, - едва осознав, произнёс Ингольв. - При ней должен быть амулет.

Светловолосая рабыня, имя которой всё никак не вспоминалось, порылась в покрывале и вынула оттуда золотой цветок. Асвейг тут же напряглась, словно её скрутила судорога, и девушка, едва не выронив подвеску, точно раскалённый уголёк, быстро накинула цепочку ей на шею и прихватила абы как, чтобы не соскользнула.

- Порвалась, - вздохнула она.

- Придумайте что-нибудь! Но амулет должен быть всегда на ней!

Рабыня поспешно кивнула. Ингольв, чуть успокоившись, вышел из хижины. Он не стал возвращаться в сарай, где оставил Мёрд: её там всё равно уже не было. Воительница наверняка поспешила к Хакону, пока тот не проснулся. А потому Ингольв пошёл к молодым супругам, не думая о том, что потревожит их. Он ворвался в дом и быстро забрался по лестнице на второй ярус, где когда-то ночевала вёльва, а теперь конунг с женой должны были провести первую ночь вместе. Мёрд встретила его, каждый миг оборачиваясь на крепко спящего мужа, и вытолкала Ингольва назад, спускаясь вслед за ним. Он едва удержался, чтобы не поднять такой гам, что Хакон точно проснулся бы. Но сейчас ему нужно было разобраться с Мёрд.

Как только она спустилась к нему, он схватил девушку за локоть и потащил прочь. Та сопротивлялась, но делала это молча, боясь ещё разбудить мужа.

- Тебе так не терпелось отправить Асвейг к нему в постель, зная, каков он? -волоча воительницу за собой, прорычал Ингольв.

Мёрд, передохнув, снова попыталась вырваться, но куда уж ей. В предрассветных сумерках послышалось только её пыхтение.

- Она моя рабыня, и я могу делать с ней всё, что пожелаю. Тебе какое дело, что с ней станет? - мигом перешла она в нападение.

Будто когда-то имела право его упрекать. Даже после всего, что между ними сегодня произошло - нет. Но она пыталась, словно это он, а не Хакон стал её мужем. Ничего не ответив, Ингольв дотащил девушку до бывшего своего дома и втолкнул внутрь. Она пошла несколько шагов и замерла, обхватив себя за шею пальцами, будто ей вдруг стало тяжело дышать.

- Ты виновата в этом, - Ингольв встал за её спиной перед телом Эйнара, словно тёмной смолой, залитого собственной кровью.

- Ты знаешь, что теперь сделает отец? - тихо просипела Мёрд, отворачиваясь от страшного зрелища.

- А ты знаешь, что мне сейчас хочется сделать с тобой? - Ингольв взял её за подбородок, заставляя поднять взгляд. - Отправить вслед за ним, моя дорогая. И всю твою семью тоже.

Мёрд сощурилась зло, уже приходя в себя от первого потрясения.

- Что такого в этой рабыне?

- В ней - ничего. Всё дело в тебе и в твоём братце, в ваших подлых и трусливых душах. В вашей зависти и корысти. Вот, в чём причина всего, что случилось.

Он отпустил воительницу, борясь с желанием вытереть ладонь о штанину. Да и вообще вымыться бы с головы до ног после того, как она касалась его повсюду. Пыталась убедить, что он ей нужен, а сама уже таила мысли о том, как отдаст Асвейг на растерзание Эйнару.

- Поосторожнее, Ингольв, я могу сделать так, что ты не выйдешь из Скодубрюнне живым, - но в голосе Мёрд не было уверенности.

- Я могу сделать так, что ты не выйдешь живой отсюда, - он вновь шагнул к ней. -Поверь, мне уже нет большой разницы. И моя рука не дрогнет.

- Ты будешь изгнан, - воительница отшатнулась, вступила в лужу крови и прянула в другую сторону.

- Я возблагодарю всех богов за это. Теперь можешь идти, рассказывать всё отцу и Фадиру. Я не стану скрываться.

Он развернулся и вышел прочь из дома, который стал ему постылым, как и всё поместье разом. Он слышал, как следом вышла и Мёрд да поспешила дорожкой между хижин в длинный дом. Пожалуй, она могла бы и правда помочь ему умереть от руки Альвина в ответ на смерть его сына. Но он знал так же, что воительница не станет этого делать, потому как и ему есть, что про неё рассказать напоследок. Вряд ли в таком случае её собственная участь будет намного завиднее его.

Бестолково побродив по окрестностям до рассвета, Ингольв вернулся на двор. И первым делом вновь отправился в хижину рабынь. Там уже готовились идти работать, так, верно, толком и не отдохнув. Уставшие ещё после пира и злые, девушки одна за другой протискивались боком в двери мимо него. А он только и смотрел, что на вытянувшуюся на своей лежанке неподвижную Асвейг

- Она приходила в себя. Сейчас спит, - тихо сказала Ингеборг и тоже ушла.

На миг стало так тихо, что захотелось прочистить уши. А после вновь мир за дверью хижины наполнился обычными звуками жизни поместья. Даже слышались ещё отголоски пира. Но они стихнут, как только все прознают, что случилось ночью.

Ингольв подошёл к девушке и встал, разглядывая её. Амулет рабыни повесили на обычный плетёный шнурок. Может, так и лучше, не будет больше привлекать столько внимания. Он опустился на корточки и осторожно взял подвеску двумя пальцами, разглядывая. Первый раз ему стало так интересно посмотреть на неё вблизи.

Но взгляд никак не хотел задерживаться на изящном золотом цветке, а сползал на лицо Асвейг, всё покрытое бледными веснушками. Её ресницы мелко подрагивали, а между ними как будто поблёскивали слёзы. На шее и плечах уже проступали багровые следы от рук Эйнара. И если бы можно было бы убить его ещё раз, Ингольв сделал бы это. Растрёпанные пряди цвета осеннего леса разметались по подушке, влажные на висках от пота. Искусанные губы приоткрылись, выпуская тихий вздох. Ингольв не сразу и заметил, как впиваются острые лепестки подвески в его крепко стиснутую ладонь. Очнувшись, он выронил амулет.

Встал, собираясь уходить. Но Асвейг вдруг открыла глаза. Мутно и растерянно девушка посмотрела на него, а после медленно сглотнула, словно это причиняло ей муку. Ингольв взял стоящую рядом кружку с водой и подал ей, продолжая внимательно оглядывать. Наконец она напилась и вновь откинулась на свернутое под головой покрывало. Вперилась в свод крыши, словно никого рядом с ней и не было.

- Ты помнишь, что случилось? - на всякий случай поинтересовался Ингольв.

Асвейг покосилась на него и едва заметно кивнула, по-прежнему храня молчание. И ему вдруг стало совестно за вопрос, ответ на который очевиден - как такое забудешь? Но девушка казалась совершенно спокойной: ни тебе рыданий, ни причитаний о пережитом страхе и боли.

- Ты не дал мне убить его, - низко, будто не своим голосом проговорила она и вновь села. Провела ладонями по плечам, словно пыталась согреться. - Я чувствую его в себе.