Викинг - Гарин Максим Николаевич - Страница 61

— Я твоя новая хозяйка, щенок. Хотя не думаю, что у меня надолго задержится такой ублюдок.

Страх потерять чудесную работу мигом охладил разгоряченную яростью голову. Рука, крепко стиснутая в готовый ударить кулак, расслабленно разжалась. Ставшими вдруг непослушными губами парень с трудом проговорил:

— Извините, я не знал, что вы — наша новая хозяйка. Такое больше никогда не повторится.

— Еще бы! Не хватало, чтобы мои служащие оскорбляли меня, когда им вздумается, — уже спокойно сказала женщина.

Все-таки большинство тучных людей очень отходчивы, они по природе своей не способны долго сердиться. Ведь и так лишний вес — тяжелая нагрузка для сердца. Поэтому природа и создала некий нейтрализатор отрицательных эмоций. Бывают, конечно, и исключения. Но злые толстяки долго не живут.

— Бывший босс у себя. Это на втором этаже. Вас проводить? — парень теперь был — сама предупредительность.

— Запомни: ты — при деле. Вот им и занимайся, — наставительно сказала женщина. — А дорогу я и сама знаю.

Она стала грузно подниматься по лестнице…

Ее голос и услышал Викинг, осторожно ступая по карнизу. Сначала он решил, что это одна из «послушниц» дает отчет о проделанной работе своему «пастырю». Но вскоре по тембру понял, что говорящая несколько старовата для жрицы любви. Впрочем, принципиального значения то, кто именно находится в комнате вместе с хозяином, не имело. В любом случае случайным жертвам не было никакого оправдания. Викинг аккуратно развернулся и пошел назад, но вдруг услышал, как хлопнула дверь в комнате, через которую он забрался на карниз. Значит, вернулись ее хозяева. Слишком коротким оказалось собрание. Верно, заболел главный докладчик. Викинг на это никак не рассчитывал. А главное — он не закрыл за собой окно, просто физически не мог этого сделать, поскольку оно открывалось вовнутрь. Сейчас это заметят, а потом, возможно, кто-то высунется из окна посмотреть, в чем дело.

У Викинга не было другого выхода. Пути назад и вперед перекрыты, а стоять на карнизе, каждую секунду рискуя быть обнаруженным, просто глупо. Оставалось одно — прыгать. Те жалкие метры, что отделяли Викинга от земли, его не пугали. Ему доводилось прыгать и с большей высоты. Несколько смущал куст сирени, вольно раскинувшийся прямо под ногами, но все обошлось. Викинг проскочил преграду, приземлился и легко встал на ноги.

Но лучше бы он проделал это на пару секунд раньше. Потому что из-за угла выплыла парочка. Заметив краем глаза неожиданный акробатический этюд, молодой человек, одной рукой держа за талию свою пассию, второй восторженно хлопнул по ляжке:

— Во мужик дает. Ну, молодец. Небось не меньше сотни баксов сэкономил.

Его избранница одарила приятеля непонимающим взглядом.

— Так там же натуральный бордель, — занялся ликбезом всезнающий молодой человек. — Этот мужик перепихнулся с бабой, а денежки решил потратить на что-то более важное. Вырубил подругу и махнул через окно. Молодец, мужик, уважаю.

Руслан Мокрецов был самым обыкновенным человеком и никакими особо выдающимися качествами не отличался. Зато у него имелся папа. И не простой, а депутат Нижней палаты Парламента России. Надо сказать, что на весь Глотов вместе с окрестностями такой папа был только у Руслана. Тихон Матвеевич Мокрецов депутатствовал уже не первый год, прочно окопался в Москве, сумел получить там служебную квартиру и в родных местах появлялся нечасто, в основном для того, чтобы оповестить избирателей об очередном своем вкладе в дело борьбы за их будущее. Но вот за какое именно будущее — этого Мокрецов-старший предпочитал не уточнять. Хотя было видно, что ему самому уже сейчас живется очень неплохо.

На первый взгляд Руслан крайне неразумно воспользовался теми преимуществами, которые давало отцово депутатство. Нормальные дети под таким мощным прикрытием создавали собственное дело либо устраивались на ключевые места в процветающие фирмы. Вместо этого Руслан с отцовского благословения основал «Глотовский фонд помощи демократии». И немедленно случилось (разумеется, с точки зрения непосвященного) чудо. Сомнительное в смысле прибыли предприятие стало приносить доход. Нежданно-негаданно в городе оказалось столько поборников демократии, что деньги в фонд хлынули как из рога изобилия. Правда, у основателей фонда немедленно возникли разногласия по поводу того, на какие цели должны пойти полученные ими средства. Папа-Мокрецов здраво рассудил, что не вечно ему депутатствовать, и поэтому планировал за счет этих поступлений обеспечить себе сытую старость. Но его отпрыск был категорически против, утверждая, что старость подождет, а деньги надо тратить, пока есть такое желание. В результате длительных препирательств стороны в конце концов сумели прийти к компромиссу, оговорив себе примерно равные доли. Теперь Руслан мог жить красиво, не оглядываясь при этом на родителя.

Вот и этот летний вечер он собирался провести в свое удовольствие. В одной из квартир дома, неподалеку от которого в данный момент стоял Руслан, его ждала женщина. Ждала, что он придет не с пустыми руками, а Мокрецов, как назло, забыл сумку. Но не беда. Он огляделся по сторонам и всего метрах в ста, причем рядом с магазином, заметил два «комка». Руслан подошел к киоскам, увешанным разноцветным хламьем, и уже нацелился на полиэтиленовый пакет с мощными ручками, как вдруг заметил симпатичную и недорогую сумочку. Сделана она была из серо-голубой замши, хотя скорее — под замшу, с фиолетовой надписью «Versachi», вся из себя изящная и в то же время вместительная. Мокрецов купил славное изделие и двинулся в магазин, над которым вместо былой вывески «Гастроном» висела ставшая столь же привычной надпись «Супермаркет». Естественно, супер здесь были только цены, все остальное — так себе.

Мокрецову пришлось основательно попыхтеть, прежде чем он выбрал приличные шампанское, коньяк, всяческую закуску, в том числе и разлапистый ананас. Когда Руслан опустил этот бронированный фрукт в сумку, ему послышался едва различимый треск. Мокрецов застыл, прислушиваясь. Вроде тихо — треск не повторялся.

— Не может быть, — успокаивал он себя. — Сумка совсем новая, а в ней всего-то кило четыре, не больше.

Но едва Руслан вышел из магазина, затрещало куда основательнее. Он еле успел ухватиться за саму сумку, как отлетели ручки. Мокрецов попробовал нести сумку, держа ее за края, но хлипкое создание вскоре затрещало по всем швам. Делать нечего — Руслан ухватил ненадежную тару, как ребенка, правой рукой прижав к груди, а левой поддерживая снизу. В таком неприглядном для солидного человека виде он и предстал перед любимой женщиной.

Будучи человеком основательным, Мокрецов не побежал выяснять отношения с продавцом «комка», всучившим ему дрянную вещь. Он пошел другим путем. Руслан прекрасно знал, откуда поступила в продажу эта вещица. Не из Турции, Китая или Польши — замшелый товар был изготовлен здесь, на месте, в самом Глотове. А наладил и возглавлял процесс фальсификации производства один тип, на которого Мокрецов уже давно имел зуб, поскольку человек этот оставался полностью равнодушен к проблемам демократии, во всяком случае, не внес в мокрецовский фонд ни цента. А ведь это был один из богатейших людей Глотова. Что ж, теперь у Руслана был повод с ним пообщаться. Поскольку они уже были, так сказать, шапочно знакомы, договориться о встрече Мокрецов решил довольно странным способом.

На следующее утро, часов в десять, еще лежа в постели, он набрал номер телефона недобросовестного производителя.

Владелец фирмы «Махаон» Репьев мирно похлебывал в своем кабинете кофе, когда раздался телефонный звонок. Репьев неторопливо снял трубку.

— Олег Игнатьевич? Что же это вы весь город своим дерьмецом завалили? За это, знаете ли, платить надо. Вернее — расплачиваться. Короче, ждите меня сегодня в семь вечера у себя дома. Прибуду с образцом вашей продукции, чтоб знали, за что раскошеливаться.

В трубке послышались частые гудки отбоя. Репьев сидел ни жив, ни мертв. Он был в курсе всех событий, связанных с уничтожением преступников, а потому в голове вертелась одна и та же паническая мысль: