Твоя случайная жертва и бонус (СИ) - Соболева Ульяна - Страница 28

А он, Чезаре–Альдо Фернандес, не признанный своим родным отцом, носивший фамилию матери, которую проклятый старик называл не иначе как «итальянская шлюха», он не хотел, чтоб на него смотрели, как на насекомое. Чезаре мечтал, чтобы брат любил его, чтобы стал ближе к нему. Мечта – быть достойным Иван. Стать таким, как и он. Крутым. С яйцами. Сильным. Вместо этого Чико вляпался в полное дерьмо и уже не мог из него выбраться. Увяз так сильно и дороги оттуда нет.

Если Иван узнает – он лично его убьет. Распнет. У брата нет сантиментов ни к кому.

А мать, той на все пофиг, она или в психушках, или в наркоцентрах. Залечивает свои гребанные травмы после брака с Волин, который ни во что ее не ставил. Чико не помнил отца. Да и как помнить, если он только родился, когда тот погиб, а точнее его убили какие–то вонючие ублюдки. Мать рассказывала не много. Чаще истерически орала, что он, Чезаре, отродье, которое не признал даже собственный отец. Что старик любил русскую сучку, мать Иван, а на Кьяре женился из–за объединения с семьей Фернандес и Волин. Ради денег.

Иван пытался вытащить Кьяру из наркоты, из болота. Оплачивал ей реабилитационные центры, лучших наркологов и психиатров – всё бесполезно. Эта долбаная сука скатывалась все ниже и ниже. Чезаре ее ненавидел и в тоже время рыдал, когда видел ее мучения, ломки, слышал дикие истерики. Мать выгибалась дугой, орала, изо рта шла пена, ее трясло. Иван скручивал ей руки и вкалывал успокоительное. День изо дня продолжался этот ад. Иногда у матери были минуты просветления, она обнимала Чико, гладила по волосам. Называла своим маленьким зайчиком. Клялась, что все бросит, и они снова станут счастливыми. Но наркотики заменили ей всё, даже собственного сына. После последней передозировки героином она попала в больницу и больше не вышла оттуда. Иван оформил опекунство. Это заняло время. Братья и сестры Кьяры мешали брату это сделать, и Чико все еще не знал, почему. Во время судебных разбирательств, которые длились два года, Бьянка, родная сестра Кьяры, забрала Чезаре к себе в Милан. Дед к тому времени умер от болезни Паркинсона. Отец Кьяры. Оставил ей приличное состояние, наследником которого являлся Чезаре. Тогда и начался ад для маленького Чико. Муж Бьянки оказался конченым садистом. Он избивал мальчика, морил голодом и запирал его в кладовке. Таким образом пытаясь перевоспитать и выбить из него дьявольское воспитание Волин. Ведь все семейство, и Иван в том числе – дьяволы. Хосе был сумасшедшим, а тетка молчала и замазывала синяки на худом тельце Чико своей пудрой, чтобы в школе не увидели побои. Иван приезжал к нему раз в месяц и Чико боялся рассказать брату, каким кошмаром стала его жизнь, чтобы тот не счел его трусом. Ведь Иван настоящий мужчина, а настоящие мужчины никогда не жалуются. Пока однажды Иван не увидел Чико без рубашки – спину мальчика покрывали рубцы от ударов плетью. В тот день Чезаре убедился, что Иван и правда дьявол. Брат вошел в комнату Хосе и через секунду оттуда донеслись дикие крики. Чико толкнул дверь и от увиденного его вырвало на пол, перехватило дыхание, а каждый волосок на теле встал дыбом. Брат срезал с Хосе куски кожи итальянским стилетом. Он вырезал у него на груди знак похожий на восьмерку. Символ клана Волин. Вся комната была залита кровью, а дикие крики Хосе походили на сиплые хрипы животного на бойне. Хосе вырывался, плакал, стонал, но перед ним был беспощадный палач. Он изрезал его всего, короткими мелкими порезами, он превратил лицо Хосе в месиво, в кровавую кашу. Живого места не оставил. Чико видел перед собой уже не человека. Иван превратился в зверя. В тот же день тетка Кьяра подписала все бумаги, пока ее мужа «после нападения бандитов» откачивали в реанимации. Уже спустя время Чико узнал, что Хосе был педофилом и насиловал мальчиков, Иван нашел на него компромат и именно поэтому вышел сухим из воды. Наследство Чезаре дожидалось своего часа, а точнее пока парню исполнится двадцать один год. Больше Чико ничего не слышал о своих родственниках, знал только, что Хосе остался инвалидом онпожизненно будет мочиться, и гадить под себя.

Иван заменил Чико отца. Стал для него всем и в тоже время был далек и недосягаем. Он заботился о младшем брате, но всё равно близко к себе не подпускал, а Чезаре любил его до фанатизма, до какой–то религиозной одержимости.

Старший брат был для него кумиром. После возвращения из Милана Чико долго мочился в постель и орал по ночам от мучавших его кошмаров. Ему снилось, что окровавленный Хосе убивает Иван и режет его на куски, тогда мальчик бежал в спальню брата и, свернувшись калачиком, спал у него в ногах. Иван не прогонял, но и ласки от него тоже не дождешься. Он просто заботился о ребенке. Иногда наказывал. Беспощадно. Но чаще баловал. У Чико было всё. Он ни в чём не нуждался. Но все больше хотел доказать Иван, что он уже взрослый и может сам зарабатывать. Чико хотел войти в дело. В то самое дело, которым занимался Иван. Попасть в его мир.

Чезаре влез в это дерьмо именно поэтому, захотел стать самостоятельным, крутым. Они увязли с Эриком по самые яйца, когда пошли на сомнительную авантюру, ради денег, которые Чико мог просто попросить у Иван. Но это же надо попросить, а ему хотелось самому…всё самому.

Паренек нервно поправил воротник куртки и поежился от холода. Где носит этого ублюдка? Копы сидят у них на хвосте, а этот идиот шляется где–то. Хрустнула ветка и Чезаре вскинул голову, увидел оглядывающегося по сторонам Эрика и усмехнулся. Тоже зассал. Притом конкретно.

Чико вышел из–за надгробия и Хэйндли дернулся от страха. Чезаре расхохотался.

– Ну ты и урод. Ты б еще в могилу залез, придурок.

– Да ладно тебе. Надо живых боятся, а не мертвых. Ну что? Все уничтожил?

– Да. Стер все файлы. Надо драть оттуда ноги, Чико. Творится нездоровая херня. Понимаешь? Нездоровая! Вначале я думал это совпадения…думал. Бля, Чико, если кто–то узнает, а? Если!

– Заткнись, мать твою! Никто не узнает. Мы были всегда в масках. Всё анонимно. Они нас не видели.

– Но Вера, – Эрик болезненно поморщился, – я не хотел, Чико.

– Я знаю. Она сама влезла туда. Это не твоя вина. Просто уходим. Мы не настолько увязли, чтоб нельзя было соскочить, и прекрати панику, – хотя Чико блефовал. Они да, увязли, да так накрепко, что теперь только рубить захлестнувшуюся веревку на шее. Осторожно не получится.

– Прекратить панику? После того, как…

– Заткнись! – Зарычал Чико, – Не разводи сопли. Никто не узнает. Никто нас не видел в лицо.

– Но мы!

– Не только мы.

– Я не думал, что их всех…

– Я тоже не думал. Все, кончаем с этим дерьмом, и никто ничего не узнает. Не заходи на сайт, не отвечай на письма ЕМУ. Нас нет и никогда не было. Какое–то время не будем встречаться пока всё не уляжется. Понял. Не ссы.

– Если отец узнает – он убьет меня, Чико!

– А Иван мне отрежет яйца, так что мы в равном положении. Давай, утри сопли. Будем на связи. Пиши мне на другой аккаунт. Тот я удалил.

– Мы им денег должны, чтобы выйти, – заныл Эрик, – отец не даст. Как я соскочу? Они найдут нас.

Чико спрятал руки в карманы куртки и посмотрел на друга бледного и противного в своей унизительной трусости.

– Хватит ныть! Я найду бабки, понял? Больше не отвечай ему. Смени номер. Скажи отцу украли сотовый и пусть купит новую симку.

– Он мне не поверит, Чико! А если они узнают? Если что–то найдут. Если…

Эрик безумным взглядом посмотрел на друга и в его светлых глазах застыла паника.

– Бл***ь Эрик, достал! Когда ты их трахал, то об этом не думал…Когда вместе со всеми дрочил на них и кончал. Если…если. Не если! Все! Давай. Вали домой. Пересиди и не высовывайся. Я найду деньги.

Он найдет. Есть некоторые сбережения, но для этого нужно съездить в одно место и кое с кем поговорить. Если получится вообще вытянуть из нее хоть одно внятное слово. С матерью. Когда–то она говорила, что может не зависеть от Иван и от гребанного завещания деда, что у нее есть свои сбережения, которые она копила за годы жизни с Волин, опасаясь, что тот рано или поздно выкинет ее на улицу.