Настоящая фантастика – 2019 - Гелприн Майкл - Страница 8

– Куда?

– Посмотрите, там, кажется, люк…

Иван вгляделся в ажурную вязь «пряжи», из которой выглядывали серебристые пластины корпуса сооружения, и увидел тёмное отверстие в форме эллипса. На всякий случай ещё раз позвал оператора экспедиции, напрягая слух, ответа не услышал и решительно распаковал пилотское кресло.

– Выйду, посмотрю.

– Я с вами, если позволите. Когда ещё подвернётся случай.

Иван хотел было проигнорировать просьбу эксперта, но передумал.

– Держитесь рядом и внимательно смотрите по сторонам.

Вывели фозма, предназначенного защищать членов экипажа корабля всеми доступными средствами. Робот имел генератор силового поля, в течение долей секунды создававшего полевой зонтик, и оружие: лазерную пищаль «Оса» и плазменный разрядник «Вулкан».

Вне катера царила невесомость. Масса веретена хотя и была приличной, однако не достигала величин массы небольшой планеты, способной притягивать к себе тела поменьше. Ускорение силы тяжести на корпусе веретена Иван оценил всего в одну тысячную земного. Пришлось включать антиграв-пояса, ориентирующие тела таким образом, чтобы голова казалась направленной «вверх», а ноги – «вниз».

Дыра непонятного назначения (крышки люка не было видно, если это был люк) уходила вглубь центрального пояса сооружения, как червоточина вглубь яблока.

Иван прислушался к своим ощущениям: угрозой не пахло. Пахло древностью и застарелой тоской, будто на кладбище, могилы которого практически сровнялись с землёй. И это ощущение потрясло молодого человека до глубины души.

– Кладбище…

– Что вы говорите? – не понял Ядогава.

– Пахнет кладбищем… – Иван очнулся, смущённо добавил: – Мне так кажется. Псина, беги вперёд!

Многолапый фозм шастнул в дыру, включая фонари.

– Странно, – приостановился Иван, пытаясь уловить подозрительные шумы или движение.

– Что вы имеете в виду?

– Здесь нет охраны.

– Возможна, она не нужна. Вернее, роль охраны здесь играет внешний защитный силовой кокон. Если бы это было не так, наш коллега Каледин не произвёл бы посадку на корпусе сооружения, его бы сбили.

– Ладно, проверим. – Иван подвесил себя в метре от пола «червоточины» и устремился вслед за фозмом.

Ход оказался прямым как стрела, но довольно длинным – не меньше двух километров. Иван даже мимолётно подумал, что он пронизывает «ось» насквозь. Но всё оказалось прозаичней. «Червоточина» вела точно в центр этого яруса сооружения и заканчивалась в просторном зале диаметром около ста метров, кольцом охватывающем ажурную колонну, расширявшуюся кверху зонтиком и переходящую в сводчатый «готический» потолок.

Фозм замер, ворочая объективами видеокамер.

Иван облетел его, продолжая прислушиваться больше к себе, чем к тишине зала, тоже остановился, предостерегающе подняв руку. Следовавший за ним эксперт послушно завис за спиной.

Осмотрелись.

Зал не имел определённой формы. Точнее, в сечении он представлял собой пять-шесть треугольников, пересекающихся в центре, отчего имел не меньше полутора десятков острых углов-ниш. Стены его серебрились металлом, покрытые слоем мелких чешуй, пол был ажурным, словно сотканным из металлической пряжи. Освещался же зал тонкой трубкой, охватывающей центральную колонну спиралью, но не снаружи, а внутри стеклянно-кристаллического массива.

Колонну окружал ряд многогранных глыб, напоминающих вытянутые саркофаги длиной до шести метров и высотой не менее двух. Иван насчитал десять саркофагов, прикинув, что три-четыре из них прячутся за колонной.

– Как вы думаете, Ядогава, не напоминает ли этот зал пост управления?

– Напоминает, – согласился ксенолог.

– Тогда куда мы попали? Может быть, это всё-таки какой-нибудь корректор вращения Толкина? Планета-бублик, как вы утверждаете, создана искусственно, а эта «ось» её контролирует и оберегает.

– Во-первых, я не утверждал, что Толкин создан искусственным путём, имеются лишь хорошие предпосылки для подобного предположения. Во-вторых, вы меня не услышали, когда я говорил, что «ось», скорее всего, не имеет отношения к стабилизации планетарного тора.

– Почему?

– Потому что такой стабилизатор не имеет смысла прятать под коконом силового поля.

Иван подумал.

– Логично, я действительно торможу. Тогда что это?

Ядогава не ответил. Вместо этого он махнул рукой на один из «саркофагов».

– Вам не кажется, накама, что этот гроб открыт?

Иван нашёл глазами красновато-жёлтую глыбу «саркофага», похожую на искусно обработанный кусок песчаника. Действительно, в отличие от остальных «гробов», преимущественно чёрно-фиолетово-синего цвета, этот гигантский кристалл казался живым, а его верхняя часть разошлась четырьмя секторами, как будто крышка консервной банки.

– Филипп! – позвал Иван.

В зале царила невесомость, воздуха в нём не было, поэтому надеяться можно было не на звуковое общение, а на радиосвязь, но Каледин не отозвался. И ни одно движение не нарушило мёртвый покой помещения.

– Ждите здесь!

Оставив фозма и спутника у стены зала, Иван скользнул к «саркофагу», уже предчувствуя, что увидит.

Он не ошибся.

«Саркофаг» являлся чем-то вроде защитного модуля с «гнездом», сплетенным из золотых жил, для седока исполинского роста, судя по размерам седалища. А в «гнезде» полулежал, опираясь на ажурные выступы наподобие подлокотников и откинув голову на другой выступ, человек в «кокосе». Шлем его был закрыт ажурной полусферой с мигающими отростками, и такие же полусферы, но поменьше размерами, накрывали кисти рук.

– Филипп! – не сдержал изумлённо-недоверчивый вскрик Иван.

Каледин (а это был, несомненно, он, о чём говорила просиявшая на плече голограмма идентификатора) не пошевелился.

– Филипп, очнись! – Ломакин проник в саркофаг, потряс оператора за плечо, стараясь не притрагиваться к полусферам, создающим впечатление живых организмов.

Каледин вздрогнул.

В наушниках рации Ивана щёлкнуло, раздался вздох, шорохи, Филипп чихнул, затем проговорил сиплым голосом:

– Снова ты… как же не вовремя!..

– Что ты делаешь?!

– Смотрю фильм.

– Что?!

Филипп приподнял голову, пытаясь встать.

Иван подставил локоть.

Каледин начал снимать полусферу с головы, но ему мешали навески на руках, и Ломакин помог сдёрнуть их с кистей рук, затем снял устройство с головы приятеля.

– Что это за хрень?

– Не поверишь… – Филипп сел прямо, держась за руку Ивана, затем подвесил себя на антиграве, и оба выбрались из саркофага.

– Рассказывай! – потребовал Иван, жестом подзывая к себе Ядогаву.

– Подожди, хлебну чайку для поднятия тонуса….

Подлетели эксперт и фозм.

Филипп застыл, очевидно взявшись за чайную соску.

– Ура! Словно сутки не пил!

– Рассказывай!

– Знаете, что это такое? – Филипп ткнул пальцем в саркофаг.

– Сначала колись, как ты его открыл. И вообще какого чёрта своевольничаешь? Капитан тебя на гауптвахту засадит до конца экспедиции!

– Не засадит, – хрипло рассмеялся оператор. – Вы не представляете, с чем столкнулись! И если бы не я, так и не узнали бы тайну Толкина! Этот гроб – один из модулей технического жизнеобеспечения операторов вселенолёта. А сама «ось» – и есть вселенолёт!

– Интересно-интересно! – сказал Ядогава. – Вселенолёт? Что это означает? Вы сами придумали название или вам сообщили?

– Сам, конечно, на языке создателей эта штуковина звучит иначе. Но суть название «вселенолёт» отражает почти идеально, как и другой термин: «машина судного дня». Или «звездолёт судного дня», кому что больше нравится.

Иван ошеломлённо глянул на саркофаг, перевёл взгляд на колонну-зонтик в центре зала.

– Жесть! В голове не укладывается! Что значит – «машина судного дня»? О каком дне речь?

– Дне Апокалипсиса. В двадцать первом веке ведущие технологические державы создали воздушные командные пункты, так называемые «самолёты судного дня», в задачу которых входила организация связи и активации уцелевших ядерных ракет после обмена ядерными ударами, когда наземная инфраструктура защищающегося государства полностью уничтожена. Слышал об этом?