Особое условие (СИ) - Вудворт Франциска - Страница 63

Она сама разлила в чашки местный темный чай, пахнущий душистыми травами.

— Ее правда замуруют?

Хаяла кивнула, черные брови сошлись на миг на переносице:

— Она пошла на преступление против акифа и Игенборга, Риналлия. За подобный поступок обычно следует мучительная и долгая смерть. Но акиф оказался более милосерден. Видимо, в честь прожитых вместе лет.

Я глотнула терпкий чай и едва не обожгла язык. В голове пульсировали мысли, но при этом ни на одной я не могла задержаться надолго. Где Сирил? Почему Хаяла позвала меня? Что вообще теперь делать? Где Зейд? Хочу домой!

— Но я безумно рада, Риналлия, что все разрешилось. И ты теперь стала моей родственницей.

— Хаяла, я…

— Знаю. — кивнула та. — Ты думаешь, я должна ревновать? Знаешь, прошли те времена, когда я была уверена, что Зейд так полюбит меня, что не захочет брать других жен.

— Многоженство в Игенборге норма.

— Да. — кивнула Хаяла. — мы с детства знаем, что у мужа будет несколько жен. Одна — редкость. И относимся к этому спокойно, хотя, конечно, ревность порой жалит.

Да я бы с ума сошла, если б мой любимый делил ночи не только со мной, но и другой женщиной! Подобное даже в страшном сне не могла представить!

А тут передо мной сидит первая жена акифа, и рассказывает, что да, ревность бывает, но ничего страшного!

— Ты не против того, что он взял меня третьей женой? — вырвалось у меня. — Взял, пока я была без сознания!

— Защищая твою честь. — возразила Хаяла. — Ты сама призналась, что не девственница, что акиф делал тебе предложение. Он лишь подтвердил твои слова и тем самым сберег репутацию.

— Но запер меня!

Слова про репутацию и мое отношение к ней я буквально проглотила, чтобы не оскорбить Хаялу. Среди эльфов она у меня и так была не самая радужная. А мне как-то после Рейна стало плевать на подобные мелочи.

— Акиф склонен к порывистости, если это касается любимой женщины.

В улыбке Хаялы затаилась едва уловимая горечь.

— И ты совсем не против меня? — спросила я осторожно.

Что-то чай потерял свою прелесть. Да и сладости уже не казались привлекательными, не лезли в горло.

Хаяла поставила едва слышно звякнувшую чашку на блюдце.

— Риналлия, ты станешь великолепной женой. Третья жена — выбор сердца, настоящая любовь. Первую жену обычно берут из знатного рода, чтобы показать уважение своему народу. Я, конечно, надеялась, что акиф сможет полюбить меня. Этого не случилось, но зато мы стали близкими друзьями, я подарила ему сына. И поняла, что дружба между нами для меня важнее других чувств.

Я сейчас завизжу!

Но продолжала молчать и слушать Хаялу.

— Год назад мне казалось, что третьей женой станет воительница по имени Арджана. Хотя в душе не одобряла выбор акифа. Она мне казалась чужой. А ты… вас обоих точно соединили невидимые нити.

Вспомнила наши татуировки и сжала зубы. Да уж, нити. Не зря тогда колдунья так смотрела на меня, не зря говорила, что тату далось ей очень тяжело. И взяла двойную плату.

— Хаяла, но гарем, как же он? И потом, второй жены теперь нет.

— Я более чем уверена, что акиф теперь не станет смотреть ни на кого, кроме тебя.

Я молча вертела в пальцах пирожное. Небольшое. покрытое сверху тонким слоем твердой глазури цвета сливок. А внутри таился нежнейший крем с привкусом лесных орехов. Только есть мне его не хотелось. Я слушала Хаялу, ее радостную и вроде логичную речь, а сама… жалела первую жену.

Она смирилась. Она нашла выход и стала акифу другом, советником и матерью первенца. Неплохо, если учесть, что ее воспитывали с детства с мыслью, что у мужчины может быть несколько жен.

— Знаешь, — проговорила я с некоторым усилием, — ты права. И я смогу спокойно заниматься парфюмом. Первым личный аромат сделаю тебе.

Я говорила какие-то правильные слова, видела, что Хаяла успокаивается, а внутри все жгло. Ведь без Зейда тут явно не обошлось.

Трус! Сам удрал, а первой жене велел поговорить со мной. Что, решил, одна женщина всегда поймет другую женщину? Ну-ну, а я думала он умный.

В конце концов, успокоенная Хаяла предложила мне прогуляться по женской части дворца.

— А здесь готовят твою спальню. — с этими словами она ввела меня в апартаменты, при виде которых захватило дух.

Даже в моем доме я не встречала такой роскоши. Белоснежные стены с тончайшей золотой росписью, окно такое огромное, что через него можно увидеть весь сад женской части дворца.

— Я буду жить здесь? — уточнила почему-то шепотом у Хаялы.

— Это самое красивое место во дворце. Мои покои в северной части, я не люблю по утрам много солнца. А здесь оно будет освещать все комнаты. Жаль придётся немного подождать, ведь ваш брак оказался сюрпризом для всех.

— Это точно. — кивнула я. — Абсолютно для всех. И долго ждать?

— К вечеру все будет готово. И ты сможешь принять акифа в новых покоях.

Про этого нарра я думала очень много и очень ярко. Если бы Хаялы узнала о моих мыслях, то вполне могла упасть в обморок. Вряд ли при ней кто-нибудь называл правителя Игенборга «свинячим рылом» и «отлюбленным наррами засранцем».

В новых покоях его встречать, видите ли! Я подошла к окну и уставилась на сад. Как можно просто сидеть и ждать? Я помнила как по утрам просыпалась в каюте Рейна и если его там не было, то неслась на палубу. И с хохотом повисала у него на шее.

А дома? Другие расы могут сколько угодно называть нас гордыми, заносчивыми или холодными. Просто они не видели как одна эльфийка ранним утром добирается до водопадов и ныряет туда. Прямо в платье. Или как она же галопом несется через поля, чтобы ощутить бешеную скачку и свободу.

Неужели акиф думает, что я смогу прижиться здесь?

Эльфы не могут жить в плену. Ни одна эльфийка не стала наложницей или пленницей. А если и становилась, то очень ненадолго. Удерживаемые насильно, мы постепенно увядаем и исчезаем. Пусть на это уходит не один день, но итог всегда одинаковый.

— Очень красиво. — улыбнулась я Хаяле. — Могу я пройтись по саду?

— Ты можешь делать здесь, что хочешь. Извини, теперь мне надо заняться девушками. Некоторые из них думают, что выделяются на фоне остальных.

Еще и гарем. Я выдавила улыбку и поспешила уйти в сад. То ли Хаяла специально запретила остальным появляться там, давая мне время привыкнуть, то ли еще что-то, но по белоснежным дорожкам я гуляла в гордом одиночестве. Только Рорк летал надо мной, где-то в синей вышине.

А потом из-за поворота показался… Зейд.

Акиф, нарры его дери!

Я так и вмерзла в песок, увидев его. Загар зейда казался еще сильнее на фоне светлых штанов и длинной туники. При виде него внутри что-то оборвалось с тупой болью, и я попятилась

— Рин, душа моя, что такое?

— Что такое? — тихо переспросила я. — Что такое? Серьезно?

Улыбка с лица Зейда исчезла, точно ее ветер сдул.

— Тебя кто-то обидел? — в голосе завибрировала ярость.

— Да, — горько ответила я. — Меня обидел правитель одной сильной, пусть и небольшой страны. Он пренебрег моими интересами, моими желаниями и запер в своем дворце. С сотнями женщин, которым дарит ласку.

Теперь на лицо Зейда точно набежала туча, хотя небо было синим-синим.

— Для правителя остальные женщины больше не имеют значения, Рин. Только одна женщина в его сердце и душе. Их соединил не только брак, но сама судьба.

Он подошел ко мне так близко, что у меня сердце забилось как бешеное. Запах розового перца, мужчины и корицы коснулся меня, окутал мягко, но властно. Как и руки Зейда, что легли мне на плечи, слегка сжали.

— У тебя есть жена. — сообщила я, отгоняя воспоминания о проведенной вместе ночи, о его ласках. Они до сих пор ощущались на коже.

— И это ты.

— И Хаяла.

— Она — мой друг и хороший советник. Рин, ты — мое сердце.

Его руки скользнули вниз, по моим плечам. Обожгли прикосновением сквозь тонкую ткань, как и взгляд.

Как же больно!

— Сердце не запирают в клетку. — сообщила я, глядя прямо в янтарные глаза.