Извлекатели. Группа "Сибирь" (СИ) - Денисов Вадим Владимирович - Страница 62

— Топим лодку, — решил Щеглов. — Форпик пробить топором и пару дыр прорубить в днище. Только не здесь. Оттащите её подальше, ребятки? Я ведь в этом месте почти каждую навигацию стою. Годами, старожил, так сказать. И всё, что здесь может быть найдено, со мной и свяжется.

— Сделаем, — коротко пообещал группер. — А с трупами что? Тоже в воду?

— Ещё чего не хватало, говном таким Енисей поганить! Утилизирую их в реакторе. Чтобы только пепел остался. Пепел штука нейтральная.

— Вы это серьёзно? — не поверил я своим ушам.

— А чего ты сморщился? Мусор к мусору. И никаких следов, с гарантией, — осклабился капитан сборщика. — Кранами прихватим, и в три переноса уложим на лоток подающего механизма. Пойду, включу реактор на максимальный режим, пусть греется.

Через десять минут электрического света вокруг стало побольше, судовые прожектора залили жёлтым место проведения работ. На затопление пиратского судна ушло полчаса, работали ниже по течению, там, куда вдоль поверхности реки добивали мощные судовые прожектора.

Глубоких полиэтиленовых мешков, способных принять и укрыть трупы полностью, на судне не оказалось. Начли шаманить со стандартными мусорными, старясь сделать полностью закрытые коконы.

— Дурная работа, — ворчал Потапов, брезгливо глядя на свои одноразовые перчатки с резиновыми пупырышками. — Пошли они прямиком к дьяволу, почести какие... Зацепить петлёй за ногу и зашвырнуть!

— А если с реки кто увидит? — возразил капитан.

— В такой темноте?

— Всяко может быть, — философски заметил активно помогающий нам юнга.

Немного успокоившегося Богданова, который поначалу был готов панически загнуться от потери крови, переправили на центральный пост в рубке. Уж сидеть и наблюдать он точно может.

— Всё на свету. И тут раскоряченный трупак летит над палубой!

Воображение у Николая, вижу, отменное. У меня, впрочем, тоже. Представить такую хоррор-картинку было несложно. Бр-р... Фильм ужасов.

— Без халтуры обойдёмся, — твёрдо ответил Щеглов. — Делай хорошо, и будет хорошо. Постойте! Всё хочу спросить, почему вы мимо не пошли, зачем в нашу сторону свернули?

— Так мы же того, подзаправиться хотели, соляркой залиться, — улыбнулся ему Ваня Потапов.

— Подзаправиться?! — выпучил глаза Щеглов. — Господи, они заправиться хотели... Вот это заправочка вышла!

И он несколько истерично рассмеялся в усы.

Операция «Утилизация» закончилось быстро.

Тела были переправлены на палубу модуля, а там к экспериментальной печи, которая алчно гудела в ожидании жертвоприношения. Не обошлось без эксцесса. Первого убиенного запихали в топку аккуратненько, без лишней суеты, зашёл как по маслу. А вот при транспортировке главного захватчика тонкий пластиковый кокон разорвался, гневно раскрылся, не желая держать эту гадость в себе, и раскоряченный труп партизана всё-таки явился зрителям во всём ужасе огромной изломанной куклы.

— Говорил же! — торжествующе напомнил Иван, показывая пальцем на чудовищный извивающийся силуэт.

— Ёлки сухие вам в задницы и три ржавых якоря вдобавок! Да пихайте же его быстрей, чего спите! Вторую ногу ловите, вторую, мать его! Да не багром тыкай, руками хватайте, не пнёт! — нервничал капитан, удерживая правую ногу трупа на металлическом лотке подающего механизма. — Вы что, труп никогда не складывали? Коля, майнуй помалу!

Страшно гудело адское пламя, что-то постоянно щёлкало и трещало, нагнетая остывший воздух над палубой, надсадно выли мощные вентиляторы системы поддува, яркие огненные всполохи, вырываясь из открытого жерла реактора, бесенятами плясали на наших руках и лицах. И в этой немыслимой какофонии чудились всхлипывания и крики. Наверное, там уже начал вершиться Суд Божий.

— Закрывай к херам! Затвор тяни, двумя руками! — скомандовал Щеглов, и я с силой налёг на изогнутый рычаг затвора.

Клац! Стало тише. Фу-у…

Только сейчас я заметил, что на палубе модуля мерзко воняет перегнившими отходами. Не успели они утилизировать часть собранных мешков.

— Всё, пойдём на судно, надо душ принять, смыть бациллу всяческую, отряхнуть прах, — скомандовал капитан.

— Амбре действительно ядовитое, — заметил Кромвель, перешагивая на борт сборщика. — Не перетащить ли раненого на природу, на чистый воздух? Изба на берегу стоит пустая. И никакой заразы.

— Да она почти всегда пустая, — быстро подтвердил Щеглов. — Кто ж в неё добровольно заселится из знающих.

— Какая-то история? — вяло, больше из вежливости поинтересовался группер.

— А как же! У нас тут, куда ни плюнь, везде страшная история, край такой. Это Чёрная изба, так люди её и называют. По слухам, здесь жил свирепый маньяк, прикидывающийся обычным рыбачком. Заманивал неудачных любителей на свежую копчёную рыбку, а затем разделывал их на мясо. Что-то студнем жрал, остальное живаком.

Глядя на тёмный силуэт строения на берегу, я чувствовал, как быстро пропадают примерещившиеся мне прелести тихой стоянки в бухточке. Какое там «штопать душу»!

Я с детства слышал от бабушки, что нежилая изба в русской мифологии – явление особенное, мистическое и всегда страшное. На эту тему есть даже несколько коротких страшных сказочек. В древности считалось, что не сгоревшая и не разобранная изба, про которую забыли люди, бывает пострашней кладбища, потому что там поселяется нечистая сила. Люди верили, что существует определённый вид нечистой силы, которая вселяется в такие дома. Звали этого злого духа нежить, так с языческих времён повелось...

Дом негласно объявлялся нехорошим, если в нём, например, происходило смертоубийство, или же кто-то повесился. Если избе не везло, и в ней часто случались покойники, то такой дом считался нехорошим, несчастным, потому что в нём пребывает нежить. В таком доме опасались жить.

Если по ночам на чердаке или в сенях что-то начинало регулярно стучать и падать, несмотря на то, что все вещи стояли на своих местах аккуратно, то это воспринималось хозяевами, как верный признак захвата жилища: домовой раз и навсегда обиделся на людей, и теперь будет выгонять из дома любого нового хозяина. Таким же признаком являлось большое количество крыс и мышей — это домовой напускает, изживает.

— А вы сами в нём были? — негромко поинтересовался Потапов.

— Бывал. Изба как изба, только страшно немного, — так мы впервые услышали скрипящий голос молчавшего до этого момента Богданова. Это было настолько неожиданно, что я невольно вздрогнул.

— Оконца подслеповатые, нары по обе стороны и широкий стол меж ними. Справа от двери печка-буржуйка, изготовленная из старой металлической бочки. Бочка лежит на боку, обложена камнями — теплоёмкость больше, помещение дольше прогревается. Однако неуютно в ней. Ни за что ночевать не остался бы.

— Чего же не сносят? — спросил я.

— Не сносят потому, что в Чёрную избу приезжают красноярские эзотерики из какой-то секты, дофига их у нас, — ответствовал капитан, — Сидят там, колдуют при свечах, крыс режут, а то и белок свежуют. Духов всяких вызывают, спаси господи... Иногда хороводы водят ночью, танцуют с факелами и фальшфейерами, песни заунывные поют. Ох, и жуткие же у них песни! Бабы бегают голые, жопастые, сиськами трясут, хохочут! Но они не мешают, на судно не суются. А то, что шабаш… Что нам шабаш, у нас сейчас вся жизнь такая — шабаш и пляски на костях СССР. В пятницу непременно явятся устраивать очередной спектакль.

— И не страшно здесь стоять? — удивился Кромвель.

— Удобно тут, ребятушки. Для судов хороший подход, глубины есть, редко шторм достаёт. Кроме того, это граница доступа к сотовой сети, дальше мобильной связи не будет аж до Туруханска. Я этим эзотерикам, глядишь, и позвоню по надобности, а они в очередную пятницу заказик из Красноярска доставят. Ну, а мы за избой этой бесовской присматриваем, чтобы местные её не спалили. Они её боятся.

Что-то мне подсказывало: Щеглов не впервые занимается криминальной кремацией. Не пользуются ли такой специфической услугой сектанты, наезжающие в эту береговую избушку с чертовщинкой?