То, ушедшее лето (Роман) - Андреев Виктор - Страница 63

Никто их не поджидал. Не оглядываясь, они разошлись в разные стороны. Навсегда?

Линия фронта стабилизировалась. По всему взморью немцы понаставили батареи, понавесили на дачные заборы телефонные провода и несколько раз в сутки методично долбали тех, кто окопался где-то за Слокой. Те отстреливались, но только из минометов и как-то бессистемно.

Взморье словно вымерло. Засев на даче, Димка, Эрик и Ренька добывали пропитание, опустошая по ночам сады и огороды. Однажды пробрались в Слоку, чтобы сообразить, где он, этот самый фронт. На обратном пути Димка прирезал бесхозную курицу. Ночью Ренька ее сварила и был пир.

А на следующий день оказалось, что все их припасы подошли к концу. Три морковки и одна репа — вот и все, чем они располагали. Впрочем, так было до завтрака, а потом они уже не располагали ничем.

Несколько дней назад они наметили для себя прекрасный яблоневый сад и картофельное поле. Но в доме возле сада жили люди, а картофель рос рядом с шоссе. Так что, пока не стемнеет, никаких надежд на добычу не было.

К четырем часам дня в глазах у них появился нехороший блеск, и пропало желание разговаривать друг с другом. Внутри что-то мелко-мелко дрожало, и они повалились на кровати, в надежде заснуть и тем самым сократить время, отделявшее их от такой еще далекой ночи. Но тут Димку озарила идея. Он приподнялся, вытащил из кармана кошелек и стал тщательно пересчитывать его содержимое. Потом сказал:

— Пошли!

Ренька, наблюдавшая из-под полуприкрытых век, как он считает деньги, иронически спросила:

— За ветчиной, да? — и тут же сглотнула голодную слюну. — Господи, хоть бы самый малюсенький кусочек! Помнишь, как она пахнет?

— Пошли! — упрямо повторил Димка.

Эрик и Ренька заставили себя встать, потому что, даже зная: все это — глупости, все-таки обрели вдруг какую-то надежду.

И вот они плетутся за Димкой, увязая в глубоком песке совершенно пустынных взморских улиц, добираются до железной дороги, по которой больше не ходят поезда, бредут по гулким деревянным мосткам, ведущим от станции в сторону шоссе, и наконец доходят до дачи с большой застекленной верандой, над входом в которую висит гладко оструганная доска, а на доске черной краской написано всего одно слово: «Пиво».

Димка ногой распахивает калитку и первым устремляется в это загадочное заведение.

И что же? Оказывается, что здесь действительно торгуют пивом. А поскольку других посетителей нет, хозяин встречает их, как дорогих и желанных гостей.

Они усаживаются за шаткий столик с круглой мраморной столешницей, и почти сразу же перед каждым возникает бокал с высокой шапкой желтоватой пузырящейся пены.

Сделав несколько больших глотков, Димка встает и отправляется за фанерную перегородку, где грохочет кружками гостеприимный хозяин.

О чем они там говорят, ни Ренька, ни Эрик разобрать не могут. Но проходит несколько минут, и Димка возвращается с тарелкой вареных бобов.

Ну и набрасываются же они на эти бобы! Они готовы поклясться, что ничего вкуснее им еще не доводилось пробовать, тем более, если запиваешь такое блюдо ячменным пивом. И настроение у них улучшается с каждым глотком.

Димка заказывает еще по кружке. «Господи, — думает Рената, — да я же буду совсем-совсем пьяная». Но вслух она не говорит ничего, потому что очень уж хорошо ей стало, прямо-таки блаженная она какая-то. И неожиданно она предлагает пойти на пляж да как следует выкупаться. Лето в самом разгаре, а они и не окунулись ни разу.

Димка в восторге, и, впервые за последние дни, улыбается Эрик.

На пляже ни души. Ренька сразу сбрасывает платье и мчится к морю. Когда ребята добираются до воды, она плавает уже где-то за третьей мелью.

Купаются до тех пор, пока не начинают стучать зубы, а потом, как оголтелые, носятся по пляжу, беспричинно хохочут и швыряют друг в друга мокрым песком.

«Дети, наверное», — думает молоденький шуцман, едущий на велосипеде вдоль кромки моря, где песок тверд, как хороший асфальт. Но откуда в такое время здесь могли взяться дети? Все местные жители знают, что на пляж выходить нельзя. Впрочем, разве детей удержишь? Ну, задаст он им сейчас взбучку!

Шуцмана зовут Карл. За спиной у него на широком ремне висит карабин. Ремень все сильнее натирает правую ключицу. Несмотря на жаркий день, Карл застегнут на все пуговицы. В тяжелых ботинках преют ноги — он уже три дня не менял шерстяные носки.

Эх! Сбросить бы с себя все это обмундирование и — в море. Какое наслаждение — окунуться с головой, ощутить во рту вкус прохладной солоноватой воды, почувствовать, как невесомым становится тело, как уходит усталость, как проясняются мысли…

Нет, это вовсе не дети. Эта два парня и девушка. Лет по семнадцати-восемнадцати. Странно. Хуже, чем странно. Парням давно пора быть в армии, а они тут резвятся, как дошкольники.

Вот уж не повезло! Ведь всего какой-то километр остается до Асари, а это конечный пункт его патрулирования. Дальше — армейские части, фронт. От Асари ему следует повернуть обратно, вновь проехать свои пять-шесть километров и доложить в полицейском участке, что никаких нарушителей не замечено и все в абсолютном порядке.

До чего же ему не хочется связываться с этими парнями! Дьявол их знает, что они за люди. На вид — ребята как ребята, в одних трусах по пляжу носятся, но все-таки их двое против одного, девчонка, конечно, не в счет. К тому же, у Карла карабин. Однако, встречаются сейчас такие головорезы… Может, проехать мимо, будто их тут нет и не было? Ну, а если кто-нибудь из местных возьмет да и позвонит в участок — на пляже, мол, незнакомые люди ошиваются? Маловероятно. Все местные заперлись в своих домах и наружу носа не кажут. Но мало ли чего бывает. К тому же, у Карла высоко развито чувство долга.

Эрик первым заметил едущего на велосипеде человека. Рената и Димка бултыхались на мелководье, смывая с себя песок. Он бросился к ним, окунулся с головой, а потом показал не велосипедиста:

— Несет кого-то.

Димка встал, пригляделся.

— С винтовкой, холера. Пошли-ка одеваться. Только без спешки.

Поскольку Димка работал в военном гараже, он был освобожден от призыва, а вот Эрику уже давно следовало облачиться в форму и занять свое место возле четырехствольной двадцатимиллиметровки. Слухи оказались верными — семнадцатилетних забирали в зенитную артиллерию. Что, если этот тип потребует документы?

Как только они добрались до сваленной в кучу одежды, Димка прямо на голое тело надел пиджак. Шуцман спрыгнул с велосипеда, положил его на землю, снял карабин, щелкнул затвором и только после этого крикнул, чтобы все трое подошли к нему.

— В чем дело? — крикнула в свою очередь Ренька и, обтягивая платье на мокром теле, первой направилась к шуцману.

— Вы что, не знаете, что на пляж выходить запрещено?

— А откуда нам знать? Тут же никаких надписей нет. Неужто и выкупаться нельзя?

— Выходить на пляж запрещено, — повторил шуцман и, взглянув на подошедшего Димку, строго потребовал: — Предъявите ваши документы!

Димка полез в карман пиджака, неторопливо вытащил паспорт, ребром ладони стряхнул с него песок и протянул шуцману. Тот взял его левой рукой — в правой он держал карабин. Наперевес.

Подошел Эрик, негромко спросил:

— Что, собственно говоря, случилось?

— У тех, кто в море купается, документы требуют, — сказала Рената с такой странной интонацией, что шуцман бросил на нее подозрительный взгляд и как бы машинально сделал шаг назад.

— Документы? — с деланным изумлением спросил Эрик. — А я их дома оставил.

«Ох, не нравится мне эта компания», — с тоской подумал шуцман, но отступать было поздно. Он раскрыл Димкин паспорт, увидел год рождения и сразу спросил:

— Почему не в армии?

— Так я же освобожден, — добродушно сказал Димка. — Я же на вермахт вкалываю. У меня на этот счет специальная бумажка есть.