То, ушедшее лето (Роман) - Андреев Виктор - Страница 33

Гунар оживился:

— Вот именно, старина! Ты четко соображаешь. Когда дойдет до дележа Европы, Джон Буль не станет больше целоваться с большевиками. Вот тогда и мы скажем свое слово.

Он встал, снял со стены карабин, щелкнул затвором.

— Это, конечно, не шмайссер, но и не палка. Впрочем, и шмайссеры есть. Многое есть. Ради этого мы и водимся с фрицами. Дефицит, как ни странно, в людях. А все оттого, что лучших людей мы продали в легион. Мы — это не я. Это такие, как Август. Они родную мать в легион запишут, только бы им кофе пить не мешали.

— А кто эта Жанна? — тихо спросил Эрик.

— Черт ее знает. У отца книжная лавка еще с довоенных времен. Чудная девка, прямо скажем. Нравится?

— Не знаю. Чем-то она располагает к себе.

— Располагает, — согласился Гунар. — Но мы отвлекаемся… Так вот, я могу устроить тебя в полицию. И тогда тебя не забреют в армию.

Он взгромоздился на письменный стол, положил рядом с собою карабин и, как мальчишка, болтал ногами.

Эрик выпустил облако дыма, словно пытаясь укрыться за ним, и осторожно сказал:

— Вряд ли я подхожу для полицейской службы, там ведь нужна подготовка. Да и физические данные у меня, наверно, не те.

— Какая там к черту служба, — махнул рукой Гунар. — Немцы колбаской катятся в фатерланд и, если только они не изобретут этого своего секретного оружия, то большевики окажутся на нашей границе.

— И что тогда?

— Вот тогда и посмотрим.

— Я должен подумать, — снова окутался дымом Эрик, — такие вопросы не решаются с ходу.

Гунар кивнул:

— Правильно, старина. На твоем месте я сказал бы то же самое. Никто тебя не торопит… Кстати, ты, кажется, тоже хотел о чем-то поговорить со мной?

— Да, — сказал Эрик, — но боюсь, что моя просьба покажется тебе… подозрительной, что ли. Мне, видишь ли, нужен пропуск… Собственно, не мне, а одному знакомому парню. У него там живет… ну, его девушка…

— Пропуск в Латгалию?

— Как ты догадался?

— А чего тут догадываться. На проезд в другие районы разрешений не надо.

Он немного помолчал, погасил о стол сигарету, поискал глазами, куда бы ее сунуть и, не найдя ничего более подходящего, затолкал окурок в пепельницу.

— Я тебя ни в чем не подозреваю и ни о чем не спрашиваю. Напиши имя и фамилию этого парня и пункт назначения… А сам подумай над моим предложением, ладно?

— Да, — сказал Эрик. — И я буду тебе очень благодарен за этот пропуск.

— Ерунда, — отмахнулся Гунар. — А теперь вернемся к нашим баранам, как говорят французы.

Он спрыгнул со стола, и они вышли из кабинета. Но сначала Эрик на листке бумаги написал данные, которые требовались для пропуска.

Жанна танцевала с парнем в спортивном костюме. Она через плечо оглянулась на вошедших и, как показалось Эрику, было в ее взгляде что-то испытующее.

Август все еще сидел в столовой и мрачно смотрел в стену.

Эрик решил, что пора уходить, но тут пластинка кончилась, и к нему подошла Жанна.

— Ну как, насекретничались?

— А вас это интересует?

— Еще как!

И теперь Эрик уже не сомневался, что смотрит она на него действительно испытующе, как будто хочет о чем-то спросить, но не решается.

— Послушайте, — сказала Жанна, — вам не хочется отсюда смыться?

— Я как раз собирался это сделать.

— Хотите, смоемся вместе?

— С удовольствием, — сказал Эрик, — но как же ваш доцент?

— Вас это очень заботит?

— Не очень, — признался Эрик.

— Тогда выходите потихоньку и ждите меня на лестнице.

В коридоре было темно, как в подземелье. Эрик включил карманный фонарик и поднялся на один пролет выше. Там он сел на подоконник, погасил фонарь и стал ждать.

Полный сумбур был у него в голове. И совсем не хотелось упорядочивать впечатления и мысли. Дело, ради которого он пришел сюда, сделано. В остальном можно разобраться завтра. Сейчас он слишком взбудоражен. И не только тем, что было там, у Гунара, но и ожиданием этой странной девушки, ее странным решением уйти из этого дома с ним, потихоньку, бросив своего мрачного жениха.

Жанна вышла минут через десять, осторожно притворив за собой дверь.

Он включил фонарик, увидел, как от неожиданности она вздрогнула и, соскочив с подоконника, быстро сказал:

— Не пугайтесь, это я.

— Еще чего, — сказала она с вызовом, — вы же не привидение!

Он спустился к ней, перескакивая через ступеньки, и осторожно взял за локоть.

— Пойдемте. Сейчас начнется погоня.

— Ну, так быстро они не очухаются.

И все-таки по лестнице спускались почти вприпрыжку и по улице, пока не завернули за угол, тоже почти бежали, только пройдя два квартала, стали отдуваться и замедлять шаг.

За все это время они не сказали друг другу ни слова, но теперь Эрик спросил:

— Почему вы решили сбежать?

— Вас это не устраивает?

— Нет, почему же, я очень рад.

— Чему вы рады?

— Вы всегда так разговариваете? — улыбнулся Эрик.

Видно, она по голосу почувствовала, что он улыбается.

— Не вздумайте говорить со мной покровительственным тоном. Я этого не терплю. Если вам что-то не по душе, давайте расстанемся, я прекрасно дойду одна.

— Мне все по душе, — сказал Эрик, — просто я еще не привык к вашей манере разговаривать.

— А вам и незачем привыкать. Скорее всего, мы видимся в первый и последний раз.

— Жаль.

— Почему? Вам хочется приударить за мной?

— Я не умею приударять.

— Пожалуй, да, — сказала она, словно размышляя. — Но есть же у вас девушка, правда?

— Были. Одна в детском саду, другая год прожила на нашей улице, третья в школе. До пятого класса. Потом она перестала мне нравиться.

Жанна рассмеялась неожиданно и звонко.

— А вы, оказывается, ветреник.

— Да, — грустно сказал Эрик, — я очень опасный человек.

— Что-то человеческое у вас, во всяком случае, проглядывает… А давно вы вхожи в эту компанию?

— Я не вхож в нее. Я живу в доме, принадлежащем матери Гунара. У него оказалось дело ко мне, а у меня к нему.

— Но вы в хороших отношениях с ним?

— Не знаю… До сегодняшнего вечера отношений практически не было.

— И что же вам от него понадобилось?

— Да так… небольшая услуга.

— Не обижайтесь, что я вас допрашиваю. Но мне тоже нужна от него небольшая услуга. И… и я не решилась. Слишком плохо его знаю.

— А доцент? Нельзя это сделать через него?

— Доцент все испортит.

— Как же вам помочь? Может быть…

— Что «может быть»? — спросила она быстро.

— Может быть, с Гунаром мог бы поговорить я?

— Сначала расскажите мне про себя. Вас, кажется, зовут Эрик?

— Да, — сказал он.

Теперь они шли совсем медленно, луна то выскальзывала из-за клочковатых туч, то снова закатывалась за них, и вся безлюдная улица, мощенная шведским камнем, то тихо светилась отраженным светом, то погружалась в непроглядную тьму. Ночь была еще прохладной, но ветер уже потерял свою резкость, а запахи — тлетворную остроту ранней весны; и что-то еще изменилось, но Эрик, занятый своим рассказом, не осознавал, что именно, а дело было в деревьях: когда выходила луна, тени не расчерчивали асфальт линиями голых веток, а густели оперившейся кроной.

Эрик рассказывал долго, сам иногда удивляясь деталям, внезапно всплывавшим в памяти. А Жанна не перебивала, только изредка задавала короткий вопрос, задавала его почти шепотом, словно боялась порвать какую-то нить. Да и он говорил негромко, ночь и безлюдье всегда приглушают голос. Лишь хмель или страх могут вырваться криком в ночи.

Так они дошли до церкви, остановились возле каменных ступеней, и Эрик сказал, что вот и все, не такая уж у него жизнь, чтобы долго распространяться о ней, да и вообще — все это скучно, не интересно, он просто увлекся, пусть Жанна простит его за бессвязное это повествование, но она ведь сама попросила, а его понесло, это оттого, что он выпил у Гунара, ну и так далее…

Но она сказала, хватит, мол, извиняться, ей было очень интересно, Эрик прекрасно рассказывает, если уж кому-то извиняться, так прежде всего ей, это она заставила его заново пережить многое такое, чего не следовало касаться, она же не дура, понимает, как это больно, но уж так получилось, никогда ничего не знаешь заранее…