Крестная мать (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 35

Впервые в жизни Анна видела на лице Химика столько эмоций. Обычно столь уравновешенный и молчаливый, теперь он покрылся предынфарктным багрянцем, на шее вздулись вены, голос осип, руки плясали в замысловатых жестах.

— Да поставь ты его сначала на попа! — хрипел он из последних сил.

— А? — моргнул Молот, оборачиваясь, зачем-то разжал пальцы и уронил угол здоровенного станка на ногу. — Твою…

От последующей брани даже окрестные птицы решили мигрировать раньше времени и хлопающим облаком взлетели в небо.

— Ты язык-то придержи! — осек сквернослова Химик. — Возьмись крепче — и поворачивай на попа́.

— Так он и так…

— Да нет же, здесь торец, ты не видишь? Как он у тебя в дверь пройдет?

— Шеф, а может, разберем лучше? — подал голос один из охранников. — Я за шуруповертом сгоняю.

— Болгаркой эту сволочь! В фарш! — процедил Молот, потирая ушибленное место.

— А если боком попробовать? — робко вмешалась Анна.

Три пары налитых кровью глаз уставились на нее с таким негодованием, что захотелось раздобыть саперную лопатку и окопаться на ближайшей обочине. Поселиться в землянке и не выходить, по меньшей мере, неделю.

— Может, вам отдохнуть, ребят? — Анна попятилась к лестнице. — Отдышитесь, посидите… Я холодненького принесу из бара…

— Они рожают, что ли? Чего им дышать? — перебил Химик. — Раз-два — взяли…

Жалкие сорок минут — и первый станок кое-как запихали в приемную.

— Не могу больше, шеф, — взмолился Молот. Пот лил градом по его красному лицу, смешиваясь, видимо, со слезами.

— Можешь, — Химик сам взялся за станок. — Давай, немного еще. Еще шесть на парковке, а этот почти готов. Три метра до цеха… Вставай, кому говорят! Как посетители пролезут к лифту? По потолку?

— Хотите, я помогу? — Анна уже чувствовала себя какой-то истязательницей крепостных, современным воплощением Салтычихи. Четверо половозрелых мужчин сорвали себе сухожилия, спину и связки, потому что у нее возник гениальный план. Ах, если бы она могла перетаскать все в одиночку!

— Не трогай, — отрезал Химик. — Взялись, ребят…

— А почему мы? — Молот поднялся, прихрамывая. — Может, Лешу позовем? Макса, остальных крупье?

— Ты отлично знаешь, что у них рабочие руки!

— Ну, конечно… Золотые, блин, пальчики, — Молот, мученически охнув, подхватил будущее химчистки.

Во всей этой суматохе никто не обратил внимания на невзрачного мужичонку в старомодной шляпе, который вошел в приемную бочком, с удивлением наблюдая за импровизированным торжеством тяжелой атлетики. Снял шляпу, помял ее в руках, пригладил редеющие волосы цвета горчицы и с какой-то интеллигентской неловкостью обратился к Анне, заикаясь:

— Па-па-па…

Договорить ему не дали. Как известно, тяжелее всего женщина переживает собственную неправоту. Глядя на мучения подчиненных, Анна уже дико жалела о поспешном решении, но показать этого, разумеется, не могла. Внутри нее рос ком противоречий, и когда появился громоотвод, Анна не преминула этим воспользоваться.

— Мужчина, вот вы не видите? — сорвалась она на скромного заику. — Некогда! Закрыто. Бухучет.

Совесть всколыхнулась было, но тут же улеглась: да, нехорошо обижать посторонних, так это, во-первых, не ребенок и не старик, а во-вторых, на выгодного клиента казино не тянет точно. То есть убытков особых не будет — и на том ладненько.

— Тут надо чуть по диагонали заходить… — продолжила Анна суетиться вокруг охранников. — А знаете, что? Папа в детстве когда пианино купил, так мы пол намылили — и оно само поехало. Как по льду… Может, я мыло принесу?..

— То есть теперь ты все-таки решила посоветоваться? — даже надрываясь от тяжести, Химик не утратил сарказма.

Про мужичонку все забыли. Ровно до той секунды, пока он не протиснулся к стойке ресепшн и, вытянув шею, чтобы лучше видеть поверх станка, обратился уже к Химику.

— Па-па-па…

— Подождите, пожалуйста. Да не мешайте, уронят — и на вас же!

Но заика оказался на редкость упорным. Еще бы! Если при каждом слове приходиться продираться сквозь препятствия, то волей-неволей упрямства заработаешь на цикл лекций по мотивации. Другое дело, что лекции затянутся надолго.

Обойдя стойку, посетитель направился к Молоту.

— Па-па-па… — снова затянул он.

Молота потому и называли Молотом, а не Цезарем, что два дела одновременно он выдюжить не мог. Переключив внимание, он моментально забыл про станок, и прищемил пальцы о косяк, вталкивая ношу в цех.

— Да блин, что ж такое! — заорал он и с грохотом уронил и без того потрепанное оборудование. Как и Анна, Молот сразу нашел, на кого сорвать злость: — Что тебе, мужик, а? Ты кто вообще?

— Я Фе-фе-федор Ми-ми-михайлович Ца-ца-ца… Ца-ца-ца…

— Царствие небесное, что ли? — раздраженно договорил Молот. — Вон туда к лифту иди и не путайся уже под ногами.

Мужичок просиял, благодарно кивнул и заторопился в указанном направлении. А Молот с рыком схватился за станок, и на сей раз громоздкую махину удалось протолкнуть в цех.

Анна с тоской взглянула на заполоненную техникой парковку и вздохнула. Ясно было, что до обеда они и половину перетаскать не успеют. Но ведь можно сказать, что станки были в ремонте? Или придумать, к примеру, историю про замену оборудования… А почему нет? Главное, пристроить первый, как будто он там так и стоял всегда, для виду накидать какого-нибудь тряпья… Нет, все равно пусто. Еще хотя бы один.

— Ладно, ребят, — ободряюще начала она. — Сейчас перекур минут двадцать — и еще один станок затащим. С остальными не спешим, вызову грузчиков. Дим, можно тебя в кабинет на пару слов?..

Химик взглянул на нее исподлобья с таким выражением, будто она была последним человеком, с которым он хотел уединиться на пару слов. Но все же кивнул, помедлив, и прошел за ней к лифту.

Спустившись в зал, Анна первым делом ринулась к барной стойке, — хотелось хоть как-то умаслить Химика, прежде чем обговаривать стратегию насчет проверки.

— Люба, сделай, пожалуйста, Дмитрию Ивановичу чего-нибудь попить. Безалкогольного. Со льдом, — добавила она, заметив темные пятна на рубашке Химика. — Слушай, по поводу этого инспектора… Думаю, можно пока два станка, чтобы мозги ему запудрить, и главное…

Но закончить она не успела: тот самый невзрачный мужичонка, который докапывался до всех наверху, в химчистке, не собирался сдаваться и теперь: выскочил непонятно откуда и, напугав Анну, выстрелил очередной тирадой:

— Па-па-па-простите, па-па-пожалуйста…

— Мужчина, вы бы пока поиграли в автоматы с фруктами. Вишенки, ананасы… Вон там, посмотрите, — Анна мягко коснулась его плеча. — Минимальная ставка сто рублей, а удовольствия — на миллион…

Мужчина, очевидно, понял, что словами ему адекватного диалога не добиться, молча вытащил из внутреннего кармана удостоверение и, развернув, продемонстрировал Анне.

«Федор Михайлович Цаплин, начальник главного управления МЧС по Лугоборской области», — гласила надпись.

Глава 19

Немая сцена вышла под стать «Ревизору», однако Анна не могла вот так просто раскланяться, принять овации — и, забыв обо всем, поехать домой. Химик молчал, и уже только за это Анна готова была его расцеловать. Одно слово в духе «ты же не слушала» подействовало бы на нее, как контрольный выстрел в висок. Она и без того корила себя, что есть мочи, ругала за поспешность, бестолковость, наивную веру в то, что домохозяйка способна решать проблемы криминального бизнеса одной левой. Нашлась тоже, аферистка! И что теперь?! Потратила кучу денег на бесполезное старое оборудование, подставила всех! Себя, работников казино, Химика…

— Федор Михайлович, — пролепетала она, вновь обретя способность говорить. — Я понимаю, вышло неприятно… Но… Может, можно уладить ситуацию как-нибудь… Полюбовно? Да что же мы тут стоим, проходите в кабинет. Выпьете что-нибудь?

— Та-та-тархун, если вас не за-за-затруднит, — кивнул Цаплин.

Анна отдала приказ Любе, а сама подумала, что тархун — это, в сущности, не так плохо. Хороший знак, нет? Жадные люди пьют коньяк или виски, безбожно жадные — еще и уточняют марку и срок выдержки. Тархун — это что-то простое такое. Доброе. Из детства… Анна пропустила Цаплина в кабинет, а сама мельком бросила умоляющий взгляд на Химика. «Что делать?!» — безмолвно спросила она. Он в ответ лишь дернул плечами. Обидно, но ведь справедливо же. Сама решила быть боссом — вот и получай последствия на блюдечке.