Такая работа (СИ) - Вишневский Сергей Викторович - Страница 4

— Чего смотришь? Думаешь, я нож делать буду?

***

У дома старосты стояла огромная старая яблоня. Дерево во всех смыслах выдающееся. Помимо того, что для яблони оно было очень большим, так еще и при своем почтенном возрасте умудрялось плодоносить. Большие красные яблоки, слегка вытянутой формы были очень сладкими и сочными, но сколько бы не пытались посадить семена этой яблони в другое место — никогда не выходило.

Яблоню любили. Во времена засухи ее старались поливать, когда ложился первый снег — старались прикрыть выступающие корни сеном. Взрослые любили яблоню за отменный сидр, который получался из ее яблок, а детям хватало яблок и толстых низких веток. Для малышни и подростков яблоня стало своеобразным местом сбора.

— Смотрите! Смотрите! — Мальчишка вскочил на ветку повыше и держась одной рукой за ствол, указал куда-то в сторону реки.

Ребятня на ветке оглянулась в указанную сторону, откуда шел Мак.

— Он неделю не приходил в село, — пробубнил один из ребят.

— Он на рыбацком пятаке жил последнюю неделю. Мне папа сказал...

— А моя мама говорит, что он ни с кем не разговаривал.

— Брехня! Он у Рума нож выковал, и после этого ушел к рыбакам на неделю. Там с утра до ночи рыбу ловил. Наши только приходили забирать улов.

— Ха! Ничегошеньки вы не знаете! — громко заявила девчонка с длинной русой косой. — Когда он нож себе выковал, мы его на озере лесном видели!

— И что?

— А ничего! Он знаете, что делал? — Девчонка обвела всех взглядом и выдержала театральную паузу. — Он тем ножом язык себе отрезал!

— Врешь!

— А вот и не вру! Я сама видела как он ножом себе во рту резал и кровью харкал! Лук! Скажи, ведь так и было!

Мальчишка, явно старше 12-ти лет, хмуро глянул на русую девчонку и нехотя произнес:

— Тебе батя сказал — не болтай!

— А я чего? — Тут же нахмурилась девчонка. — Я же ничего и не сказала...

Пока среди ребятни поднялся шум и разгорелся спор, Мак прошел через всю деревню и подошел к дому старосты. Там он постучал в дверь. Спустя минуту на пороге появился седой, слегка сгорбленный мужчина.

— Явился, пропажа, — закряхтел он. — Ну, и где тебя носило?

— Здравствуйте Диглус, — четко и ровно произнес парень. — Я рыбу ловил.

Мужчина вскинул брови, услышав четкую речь от парня и по новому на него взглянул.

— Рыбу говоришь? А у нас слух ходил, что ты себе язык отрезал.

— Не отрезал, а немного подправил. — Мак открыл рот и приподнял язык к небу, показывая рану под языком. — Язык до нёба не доставал, уздечку подрезал.

— Язык до неба не доставал, — кивнул староста и кинул взгляд на деревянные ножны и рукоятку ножа за поясом парня. — А чего к рыбакам ушел?

— Молчал много, по началу языком ворочать было больно.

— Ворочать больно... — повторил староста и кивнул не спуская взгляда с Мака. — Ну, а ко мне с чем пришел? У меня работы пока нет.

— Слышал вы читать умеете.

— Читать? — староста глубоко вздохнул и подтвердил. — Грамоте обучен.

— Научите меня читать, — прямо попросил Мак.

Мужчина еще раз окинул широкие плечи и мускулистые руки парня, взглянул в глаза и дернул щекой.

— Пойдем в дом, — указал рукой он в сторону приоткрытой двери.

В доме оказалось просторно и в то же время немного пусто. Все кровати и лежаки были расположены за печкой. Посередине комнаты стоял большой стол и пара лавок. За нее и уселся староста.

— Садись, в ногах правды нет, — кивнул Диглус Маку.

Парень послушно уселся напротив старосты, а тот начал рассказывать, но совсем не о том, о чем он ожидал.

— Раз в три года мы налог платим в город. Налог тот по закону идет либо треть урожая за три года, либо пушниной, либо монетой. Если совсем тяжко — бывает люд обученный на торг везут. У нас два года урожая не было толком, едва концы с концами сводили, сам помнишь как по весне крапиву молодую ели. — Мак кивнул, ему было тяжелее остальных. В семью его так никто и не взял. Приходилось в прямом смысле выживать. — Монеты, что на налог мы откладывали мы на торжище потратили, даже духа горна на торг отнесли чтобы поля засеять. А теперь у нас с налогом беда. Охотников у нас отродясь не водилось, так, что с пушниной нам никак. Денег нет и продавать толком нечего, а урожай хоть и хороший будет, но... самим тоже что-то есть надо. Вот и думаем мы вместе, чем же нам налог платить.

Мак сидел склонив голову, рассматривая свои огромные кулаки. Когда староста озвучил про оплату налога, парень поднял взгляд на мужчину и указал пальцем себе на грудь.

— Да, парень ты справный. И снасти рыболовные плетешь, и топором работать не дурак, и в кузнечном деле малость понимаешь. Вон, нож же себе сам выправил? — Диглус вздохнул и потер столешницу ладонью. — Но ты пришлый. Мы тебя у дороги ели живого в канаве подобрали. Ты не наша кровь, по тому и греха, за продажу на нас вроде и не будет.

Мак, хмыкнул, но ничего не сказал.

— Ты не подумай, мы тебя не на галеры какие продавать будем. Я тебя и читать и писать выучу, счету научу, а уж грамотные всегда на теплом месте сидят, это точно, — старик говорил успокаивающе, словно и не рабство ему предлагал. — Ты пойми, у нас по другому налог отплатить не получится, а так и нам поможешь и себе место теплое найдешь. А там, чем демоны не шутят? Может и свободу, да судьбу найдешь...

— Демоны шутят, — усмехнулся Мак.

— Ну? Что скажешь?

Парень улыбнулся иронии судьбы и кивнул.

— Будь по твоему.

— Вот и ладушки! Вот и хорошо! — теперь уже заулыбался староста. — А мы уж и не знали как к тебе подступиться, как быть...

Мужчина поднялся и подошел к сундуку в углу комнаты. Из него он извлек большую книгу в кожаном переплете. Мак отметил, что в сундуке виднелись еще несколько корешков книг.

— Ну! Это книга не простая, ею грамоте учат. Не малой кровью в свое время досталась! Смотри и запоминай! — Диглус перевернул первую большую страницу и принялся тыкать в странные закорючки. — Этот знак — Ульта, этот — фагос...

***

Спустя пару месяцев, в том же доме сидел Мак. Он читал большую книгу с мятыми страницами, а за ним с удивленными лицами наблюдали несколько мужчин.

— ...третьего числа, восьмого месяца прибыли в порт Партаг. В карантине держали — восемь дней, товар не принимали, на берег не пускали. — Мак без запинок читал последнюю книгу, которая нашлась у старосты. Тех было немного, всего пять, но это была хоть немного интересная. Эта книга оказалась корабельным журналом. Записывал ее капитан и по всей видимости он был очень скрупулезен. — Эфрон, купленный у островных торгашей, пытались выкупить сразу, весь. Отказал, и слава единому! В городе продал почти вдвое дороже...

Парень водил пальцами по строчкам с кривым почерком и читал вслух, а тем временем за этим же столом застыли несколько мужиков.

— Не в упрек тебе, старшой, но наш дурачок деревенский за два месяца лучше тебя читать стал, — усмехнулся один из мужиков.

Староста на это только дернул щекой, а другой мужик со вздохом добавил:

— Вот тебе и дурачок!

— Мак, остановись, — громко произнес Диглус.

Парень поднял голову от книги и посмотрел на наблюдающих за ним мужиков.

— Мы думали, ты до зимы буквы учить будешь, — произнес один из мужиков.

— Но если так вышло — оно даже к лучшему, — староста обвел мужиков взглядом. — Тогда на торжище собираться надо.

— У кузнеца с металла барахла набралось...

— Сидр поспел...

— Ну, значит не с пустыми руками на торжище поедем, — кивнул староста. — На неделе сбор учиним...

***

На пересечении шести полей, засеянных злаками стояло пара десятков домов. Деревня утопала в липовом цвету. По всей округе разносился сладкий аромат. Все это дополнял ясный солнечный день. Между двух полей, извилистой змеей, тек ручей, слепя всех бликами солнца. С другой стороны тянулась утоптанная колея, по которой не спеша ползла телега. В телеге сидели шестеро мужиков, а на сене лежали несколько топоров.