Американский Шерлок Холмс (ЛП) - Картер Ник - Страница 16

— Здравствуйте, — по-русски произнес Ник. — Я — Картер, Ник Картер.

Глаза русского широко раскрылись, он был удивлен и сбит с толку откровенностью Ника. Наконец он кивнул и улыбнулся:

— Яснович, — ответил он. — Полковник Яснович.

Русский сидел со стороны черных фигур. Ник сел со стороны белых.

— Великая игра шахматы, — изрек он, выдвигая пешку короля на две клетки вперед. Русский тоже двинул пешку короля на две клетки.

— Как я догадываюсь, минералогическая экспедиция? — произнес Ник. — Надеетесь найти редкий самоцвет? — Он двинул коня на королевского слона.

— Да, — проворчал русский, выдвигая ферзя на две клетки.

— А возможно, и нет, — сказал Ник, съев королевскую пешку конем. Русский предпринял ответную акцию, взяв королевскую пешку Ника пешкой ферзя.

— Это мы еще посмотрим, не так ли? — парировал он. Нику пришлось выставить пешку коня на помощь своему слону.

— Еще встретимся, — бросил он и поднялся. Когда несколькими минутами позднее он покидал отель, то заметил, что к полковнику Ясновичу присоединился его напарник, и они с головой ушли в игру. Ник торопливо пересек холл, неся в руках дорожную сумку и зачехленные ружья, но в дверях столкнулся с двумя входящими китайцами. Китайцы и виду не подали, что заметили его, но обменялись быстрыми взглядами.

Молодой священник уже поджидал Ника в миссии и проводил его в маленькую чистую комнатку с окном во всю стену, выходящим в сад. Из окна была видна и другая стена главного здания миссии. Ник поставил зачехленные ружья в угол комнаты. Лаборатория спецэкипировки снабдила его пистолетом «Магнум-375», изготовленным по заказу фирмой «Гриффин и Хоу», и винтовкой «Ремингтон-721» с оптическим прицелом «Уивер К-4». Оба были превосходными образцами стрелкового оружия, и Ник даже пожалел, что он не на охоте.

Он повесил свой сафари-жилет на крючок. Система Фултона была прикреплена к ремню рядом с 9-миллиметровым «Люгером», любовно прозванным «Вильгельминой». «Хьюго», тонкий стилет в ножнах, был пристегнут к правому предплечью. Ник помылся, сменил рубашку на светлый полотняный жакет.

Перед ужином им подали два очень сухих и холодных мартини, приготовленных отцом Остином. Сам он появился к ужину в официальном белом костюме с римским воротничком. Ник порадовался про себя, что решил надеть жакет.

— Раньше, до своего приезда в эти края, я никак не мог понять, почему жители колоний именно так одеваются к трапезе. Сейчас я знаю, — произнес отец Остин.

— Знак принадлежности к цивилизации, — подхватил Ник.

— Да, и немного более того, — продолжал священник. — Это своего рода вызов тропикам, их давящему зною, всем этим насекомым, джунглям, общей атмосфере лености и апатии. Это как бы ответный удар цивилизованного человека, признак его непоколебимости.

Их разговор был прерван появлением Тариты, которая в своем ярко-желтом шелковом платье с бледно-голубой накидкой типа сари показалась Нику переливающимся золотым солнечным лучиком. Черные струящиеся волосы, собранные на затылке, длинная грациозная шейка придавали ей почти неземное очарование. Нежные холмики, (легка вздымающиеся под шелком платья, напомнили Нику, что это не видение, — они и глубокие влажно-карие глаза, в которых был виден отблеск скрытой страсти. Во время ужина, сидя за одним концом длинного обеденного стола, рассчитанного на гораздо большее количество людей, Ник упомянул о мужчине, увиденном им у порога хижины.

— Колбен, — сказал отец Остин, и Ник заметил гримасу отвращения на лице Тариты. — Жестокий человек, на редкость неприятный характер. Он живет тем, что на досуге ловит животных и снимает с них шкуры, иногда нанимается проводником в экспедиции. Это безжалостный и бессовестный человек. Я видел, как он обманывает индейцев, выменивая у них ценные шкуры на безделушки. Ходят слухи, что раз по случаю он сбыл какие-то сомнительные продукты одному индейскому племени, и они все отравились. А почему вы спрашиваете о нем?

— Он слишком пристально наблюдал за мной, — ответил Ник.

— Скорее всего, он знает, для чего вы здесь, — произнес отец Остин, и брови Ника поползли вверх от удивления.

— Кроме нашей миссии, единственным человеком в Серра-ду-Навиу, имеющим высокочастотный приемник, является именно Колбен. Более года назад в джунглях заболел и умер один молодой инженер. Колбену же каким-то образом удалось вернуться со всем его снаряжением.

— В таком случае, он мог слышать информацию об аварии самолета-испытателя, — Ник начал размышлять вслух. — Это значит, что в игру вступают четыре стороны: русские, китайцы, Колбен и мы.

Ник быстро оценил эту новую расстановку сил. Конечно, все они были одинаково опасны, но Ник понял, что самым опасным из них будет Колбен. Они не остановятся перед физическим уничтожением Ника, но и здесь самым коварным и изощренным будет Колбен. Если ему удастся найти электронный мозг, то — без сомнения — он затребует умопомрачительную сумму или продаст его с молотка тому, кто больше всех заплатит.

Искомый предмет имел для каждого из них разное значение. Для Ника, для Америки он был жизненно важен. Для русских и китайцев это была просто неожиданная возможность, которой они отчаянно хотели воспользоваться. Для Колбена же это был последний шанс, последняя попытка вырваться из этого ада. Он не остановится ни перед чем.

Ник смотрел на Тариту и думал, что она, возможно, сама не осознает, в какое дело ввязалась.

Ужин завершился рюмкой превосходного коньяка. Ник и Тарита остались, чтобы обсудить план отправки. Было решено, что они не будут жить в джунглях, а возьмут туда только самое необходимое. Тарита оказалась приятной собеседницей, утонченной, остроумной, информированной. Изучая ее, Ник сомневался, сумеет ли она теперь вступить в схватку с джунглями. Не зашла ли она уже слишком далеко в другой, чуждый для нее мир?

Возможно, ввиду разных причин его первоначальная неприязнь и оправдается, кто знает? Что ж, скоро все станет на свои места.

Когда она в конце концов пожелала ему спокойной ночи, то ее бездонные карие глаза улыбнулись ему так интимно, словно она с самого начала знала, о чем он думает. Он смотрел, как она идет по коридору, нежная и округлая сзади, с горделиво возвышающейся головкой. Ник прошел в свою комнату, разделся до трусов и налил стакан сельтерской. Звук булькающей струи из сифона охлаждал сам по себе, и он нашел, что газированная вода действительно утоляет жажду. Он поставил сифон на столик за койкой и подошел к окну.

Наискосок от его комнаты за чернотой дворика светилось другое окно. Он мог видеть только часть комнаты и на стене тень фигурки, снимающей платье. Свет выключили, а вместе с ним исчезла и тень; Ник отошел от окна. Зной был таким тяжелым и давящим, что, казалось, тело кричит о своем облегчении. Он лег на койку и попытался уснуть, но сон ускользал от него в этой липкой обессиливающей атмосфере.

Он предпринял еще одну попытку уснуть, теперь уже с помощью йоги: мысленно расслабил мускулы и погрузил тело в полутранс. Он лежал тихо в темноте, чувствуя, как его тело полностью расслабляется, когда вдруг услышал едва различимый звук шагов по гравию.

Один миг — и Ник превратился в дикую кошку: молниеносно вспрыгнул на низкий подоконник, пригнулся, как перед прыжком, глаза его сузились, вглядываясь в темноту. Он успел только мельком увидеть, как чья-то темная фигура скользнула в комнату Тариты. Ник перескочил через подоконник, быстро преодолел пространство, легкой тенью мелькнув в темноте. Неожиданно силуэт мужчины вновь вырос в окне; тот ловко спрыгнул вниз, и Ник очутился с ним нос к носу. Он рванулся, чтобы схватить чернеющую перед ним фигуру, но мужчина увернулся. Его рука взметнулась, выдернув какой-то предмет, и Ник скорее почувствовал, чем увидел лезвие ножа. Он резко присел, перехватил руку с ножом, когда она уже опускалась на его голову, и с силой ее согнул.

Мужчина упал, и Ник услышал, как он глухо ударился о гравий на дорожке. Он довольно улыбнулся при мысли, что острые маленькие камушки с силой впились в лицо противника. Тот перекувырнулся и вскочил на ноги, но Ник теперь уже был готов к отражению очередного удара ножа. Вместо этого человек побежал к низкой стене, окружающей миссию, и перепрыгнул через нее.