О тех, кто не слушает добрых советов (СИ) - "Чемерица" - Страница 97

Банри осторожно потянула рукоять ножа на себя, чтобы минимально потревожить останки, но все равно, когда кинжал освободился, одно ребро вывалилось на пол. Имперка повертела клинок в руках – да, на бронзу мало похоже – и спрятала его в сумку, чтобы потом поинтересоваться у какого-нибудь кузнеца, что это такое.

У правой кисти скелета лежало что-то темное. Банри присела рядом с этим предметом на корточки и осторожно перевернула его кончиком пальца. К ее удивлению, это оказалась жутковатого вида маска, вырезанная из старого потемневшего дерева. Как видно, покойный держал ее в руке перед смертью. Банри вызвала магический светильник, чтобы рассмотреть вещицу и увидела исписанный убористым почерком листок бумаги, неизвестно каким чудом уцелевший здесь. Бумага была желтой, а чернила сильно выцвели, да еще и расплылись кое-где, но разобрать текст было можно.

На первый взгляд, работёнка была проще некуда. Мы с Гроз занимались такими вещами тысячу раз. Какому-то идиоту-бретонцу нужна охрана для перехода через горы. Отлично. Лёгкие денежки.

Понятное дело, он всю дорогу достаёт нас этой своей проклятой маской. То-то смеху было, когда Гроз её с него сорвала и нацепила на себя – а он стал грозиться, что нам не заплатит. Да только места там не такие, чтобы в одиночку гулять, это он быстро сообразил и больше глупостей не болтал.

В общем, добираемся мы до места, там он роется в каких-то бумажках, что-то бормочет себе под нос – как будто не мы с Гроз десяток вонючих троллей пришибли, чтобы его сюда дотащить, – а потом, без всякого предупреждения, р-раз. Надел на себя маску и исчез. Только что я его придушить мог одной левой, как вдруг его и след простыл.

Сидели мы там с Гроз и голову ломали, что же делать. Потом она барахло стала собирать, чтобы домой возвращаться, – и тут он оп-па, возвращается, с маской в руке. Умоляет нас не уходить, просит подождать, мол, он нам за это и платит. Потом опять маску на физиономию натягивает и пропадает. Я и раньше плащи-невидимки видел, но тут другое – я пару раз кулаком туда ткнул, пусто. Ни во что не попал.

Затем он опять появляется, говорит, что ему нужно ещё время. Что-то там ему надо понять про другие маски – и опять пропадает. Это было вчера, и мне уже надоело сидеть тут, маяться дурью и самому себе письма писать. На рассвете мы двинем домой, и клянусь Азурой, если он вернётся, я его ножом ткну, чтобы больше никуда не сбежал. Мы с него мёртвого больше добычи возьмём, чем он нам живой заплатит. Но маску брать не станем. Пусть валяется тут и гниёт, вместе с ним и с троллями.

Банри воззрилась на маску. На вид в ней не было ничего особенного, просто деревянная фиговина со страшноватой рожей: тяжелый подбородок, уголки щелеобразного рта опущены, глаза словно прикрыты. Банри поколебалась и взяла маску в руки, и спустя несколько секунд пальцы ее потеплели – выходит, не такая уж и простая штука, раз зачарована. К тому же она едва слышно гудела.

Идея была совсем идиотская. С магическими штуками Банри никогда не дружила, да и, кроме того, прекрасно знала, что пользоваться ими опасно, но записи наемника подогрели ее любопытство. Она встала в центре помещения и покрутила маску в руках. Никаких креплений видно не было так что Банри с опаской и легкой брезгливостью – от дерева слегка тянуло запахом гниющей плоти – просто приложила ее к лицу.

Первую секунду ничего не происходило, но Банри даже не успела разочароваться, как ее охватило жуткое чувство, будто она проваливается куда-то. Женщина испуганно ахнула и отняла маску от лица, и сразу все прекратилось. Банри судорожно сглотнула и воззрилась на деревяшку. Самым разумным было бы бросить ее тут же и быстро уйти, но имперка уже не могла этого сделать. Она собралась с духом и еще раз примерила маску. Чувство падения вернулось, на мгновение потемнело в глазах, и вот Банри смотрит сквозь узкие прорези в дереве на абсолютно целый постамент с восемью бюстами в капюшонах и тремя каменными драконьими головами – две поменьше по краям и одна побольше прямо в середине сооружения. В общем, оно сильно смахивало на то, рядом со скелетом, да и зал был абсолютно таким же.

«Не таким же – тем же самым», – услужливо подсказал некто внутри сознания Банри.

Да нет, не может быть. Маска, наверное, просто телепортирует надевшего ее куда-то, вот и все. Женщина сглотнула ставшую вязкой слюну и осмотрелась. Все здесь было... новым, недавним. Густо-синие с белым узором гобелены на стенах – чистые и целые, словно недавно вытканы, все металлические предметы – светильники, жаровни, ярко освещающие зал – начищены, на каменном полу – ни пылинки. Чувствуя, что голова начинает кружиться, Банри опустила руку с зажатой в пальцах маской и зажмурилась. Ей опять показалось, что она куда-то проваливается, а когда женщина открыла глаза, то увидела, что стоит в полутемной комнате, где гуляют ледяные сквозняки, где светильники и жаровни изъедены ржой, а у разрушенного изваяния сидит безголовый скелет. Над постаментом Банри рассмотрела остатки выцветшего гобелена. Раньше он был фиолетово-синим, как и там, вернее тогда в зале.

Через несколько минут Банри вышла из зала со скелетом на улицу. Деревянная маска покоилась на дне ее сумки.

Альфсигры нигде не было видно. Банри перепугалась. Кобылу могли сожрать тролли, пока ее хозяйка... путешествовала во времени, но потом женщина заметила, что на свежем снегу видны отпечатки копыт, тянущиеся на юг. Банри припустила по следу, надеясь, что лошадь не ушла слишком далеко.

Гадкая Альфсигра, оказывается, уже вышла за пределы города и теперь паслась среди сосен, растущих в ущелье. Здесь уже начался пологий спуск в низины, снега почти не было, так что кобыла лениво пощипывала жухлую траву и выглядела весьма довольной. Запыхавшаяся Банри сердито шлепнула ее по крупу, но лошадь и ухом не повела. Женщина забралась в седло и пустила лошадь рысью, та подчинилась, но весьма неохотно. Пожалуй, Банри следовало бы выяснить направление получше, но она была так зла на дурацкую Альфсигру, что поехала, куда глаза глядят. Тогда ей показалось, что они глядят в нужном направлении.

Вскоре Банри увидела тропу в горы. Женщина, не задумываясь, направила лошадь в ту сторону и начала подниматься. Ей и в голову не пришло, что путь неверный.

Примерно на середине подъема Банри поняла, что он точно верный, только ведет не совсем туда, куда она первоначально планировала ехать. Теперь имперка знала наверняка, что ей нужно подняться на самый верх, чтобы прикоснуться к Стене Слов. Альфсигра опять заупрямилась. Сначала она сильно сбавила шаг и никакие понукания не могли заставить кобылу идти быстрее. Потом она и вовсе остановилась. Банри напрасно пихала ее пятками в бока, с силой шлепала по крупу, все было без толку. Имперка спешилась и попыталась тащить лошадь за собой, но силы были слишком неравны. Банри выругалась и накрепко привязала Альфсигру к стволу ближайшей сосны. Слово ожидало ее, и медлить больше было нельзя.

Подниматься пришлось гораздо дольше, чем ожидала Банри, но имперка этого не заметила, поглощенная шепотом, набирающим силу в ее сознании. Становилось все холоднее, на крутых склонах лежал снег, а остатки древней каменной лестницы обледенели.

Полуразрушенные ступеньки внезапно кончились, и показался обширный заснеженный уступ. Площадь его была весьма велика, здесь можно было поставить небольшую усадьбу. Воздух на горе был уже весьма разряженным, и Банри, выросшая и всю жизнь прожившая в долине, дышала с некоторым трудом.

Она обогнула древний алтарь и быстрым шагом приблизилась к Стене Слов, которая уже пела, а не шептала.

Через пару мгновений – а, может, пару тысячелетий – Банри очнулась от созерцания нового выученного Слова – «FO», что значит «мороз» – и стала слышать другие звуки – завывание ветра на вершине горы, шорох сдуваемого его порывами колкого снега... и тяжелое дыхание огромного существа. Окаменев от ужаса, Банри медленно подняла голову и уставилась в серебристо-голубые глаза сидящего на Стене дракона. Чешуя его была такого же ледяного оттенка, под стать очам, только темнее. DOVah молча взирал на крошечную смертную, замершую в страхе перед ним, и не предпринимал никаких действий.