О тех, кто не слушает добрых советов (СИ) - "Чемерица" - Страница 284

– Подожди! – остановила его Банри. – Может, лучше попробуем в другие выходы попробовать?..

– Зачем? Там то же самое.

Откопанные примерно через час старикашки были мало того что живы и в целом невредимы, но и выглядели поразительно невозмутимыми. Банри настояла на том, чтобы осмотреть каждого, Седобородые, пожав плечами, подчинились. Не найдя никаких свидетельств нездоровья, кроме старости, имперка отступилась, поняв, что произошедшее для монахов в порядке вещей, помыла руки в тазике и отправилась подкрепиться.

– Так с чего ты начнешь? – осведомился подошедший Арнгейр и уточнил: – Я имею в виду борьбу с Алдуином.

– Ну… по всей видимости, мне нужно поймать дракона. Если, конечно, ярл Балгруф согласится мне помочь.

– А! Драконий Предел! Это будет нелегко, но трудно придумать лучший план. Хотя, боюсь, ярла будет непросто в этом убедить.

Арнгейр примолк и взглянул на имперку из-под бровей.

– Да, – глубокомысленно изрекла Банри, – сдается мне, когда я подойду к Балгруфу со столь конструктивным предложением, он прикажет мне повернуться спиной и отвесит пинка под зад.

– Вставший на Путь Голоса побеждает не только на поле боя, – терпеливо напомнил старик. – Мы полагаем, что умение биться – не главное из того, чему ты учишься. – Он встал и коснулся ладонью имперкиного плеча. – Да хранит тебя сила и правда твоего Голоса. Дыхание и сосредоточение.

Вилхельм в кои-то веки закончил латать крышу таверны, собрал инструменты и окинул дело рук своих оценивающим взглядом. Удовлетворенно кивнул и покосился на вершину горы. Светопреставление с участием драконов, случившееся неделю назад, не нашло продолжения в последующие дни, и добрые айварстедцы нашли в себе смелость выбраться из пещер у подножия Глотки Мира, где прятались от бедствия, еще вчера. Обнаружив свои жилища в плачевном состоянии – с пробитыми какими-то камнями крышами и местами траченными огнем – деревенские испытали самые разные чувства: от гнева до отчаяния. Еще бы, ведь зима на носу, а тут такое.

Постенав немного, принялись за работу. Йофтор все зудел, что, дескать, лучше бы его проклятая ферма совсем развалилась, чем ее теперь латать, пока не схлопотал пару оплеух от обычно спокойной жены.

Живность, кстати, что на ферме, что при таверне, не пострадала, хотя и была сильно напугана. Лошадь последней постоялицы Вилхельма, сгинувшей где-то на горе, ухитрилась сорваться с привязи, но когда трактирщик, спустившись с приставной лестницы, с тоской оглядел коновязь под навесом и в очередной раз потрогал оборванный повод, прибежала девчонка Йофтора – Фастрид, и, задыхаясь от быстрого бега, выпалила, что-де какая-то лошадь гуляет возле кургана Погребальный Огонь. Обрадованный Вилхельм побежал к руинам и вскоре привел кобылку опять под навес. Выглядела животина худоватой, но вроде невредимой. Поэтому трактирщик решил загладить вину перед ней и ее пропавшей хозяйкой, быстренько сбегав в погреб и вернувшись с мешком пшеницы.

– Вот, лопай, – бурчал хозяин «Вайлмира», насыпая зерно в кормушку.

– Так-то лошадям цельную пшеницу не дают, – сказал кто-то незнакомым голосом за спиной.

Вилхельм вздрогнул и едва не выронил мешок с ценным продуктом. Перехватив ношу поудобнее, он обернулся: снаружи стоял какой-то тип, вроде бы норд, в простецкой дорожной одежде и сильно поношенных сапогах. Обувка была уже в совсем плохом состоянии – нос одного из сапог хозяин перехватил бечевкой.

– Издалека иду, – со смущенной улыбкой пояснил человек, заметив взгляд трактирщика, устремленный на его обувь, – вот и не выдержали.

– Понятно. – Вилхельм закашлялся и оглянулся на лошадь – та не торопилась есть, с сомнением оглядывая угощение. – Говоришь, нельзя ей пшеницы?

– Не то чтобы совсем нельзя… Но лучше бы ее распарить хотя бы, ну, залить кипятком ненадолго. К тому же… Да ты сам посмотри, она не к такому корму приучена.

Трактирщик вздохнул и выгреб почти все зерно из кормушки обратно в мешок, оставив горсточку по совету незнакомца – чтобы лошадь ознакомилась.

– От горсти цельной вреда не будет, зато хоть распробует, – сказал чужак. – Если хочешь побаловать, тогда лучше овощей ей нарежь – морковки, там, картошки…

Вилхельм последовал совету и, убедившись, что кобылка – как ее там? – деловито хрупает сырой морковью, отправился в таверну, также пригласив путника внутрь.

– Ты конюх, что ль? – спросил хозяин, разливая холодный эль по кружкам и пододвигая одну из них незнакомцу.

– А?.. Не, я в шахте работаю. Работал. Про Каменные Холмы слышал?

– Угу. Это вроде где-то на севере?

– В Хьялмарке.

– Ого. Ты, друг, далековато забрался. И все на своих двоих?

Чужак засмеялся.

– Да ежели б на своих двоих от Холмов досюда, то от сапог моих только голенища и остались бы. Нет, повезло, до Морфала я пехом добрался, конечно, а там повезло к возчику попасть. До Вайтрана с удобством ехал. Да, я Колль, кстати.

– Вилхельм, – расплылся в улыбке трактирщик. – Вот и познакомились.

К вечеру хозяину таверны начало казаться, что они с Коллем знакомы с младенчества. Он выболтал почти всю свою биографию, начиная с детства и заканчивая недавними событиями на горе, а путник поведал печальную историю своего ухода из шахтерского поселка – не поладил со старшим на руднике, и планы на будущее – слыхал, дескать, что его последний живой родственник – троюродный брат – пристроился на какую-то лесопилку в Рифте, вот и решил попытать счастья там же.

– А про коняг откуда знаешь столько? – спросил Вилхельм.

– Ну, не сказать, чтоб прямо очень много я про них знаю, – отозвался Колль между глотками эля. – Но кое-что разумею. Я в Холмах-то на все руки был: и за конями следил, и курей кормил, и кайлом в шахте, значит, размахивал. Да только Сорли и ее муженьку и того было мало.

Трактирщик сочувственно пробормотал что-то и подлил собеседнику выпивки.

– Ты-то сам небось не первый год таверну держишь, – проговорил путник. Вилхельм кивнул. – Ты прости, если обижу, но за столько лет уж мог бы знать, чем коней-то кормить.

– Так… – смущенно отозвался хозяин, потирая лысину, – у меня же всегда работники для этого дела были. Не один так другой. А тут, с войной этой проклятой, разбежались все. Мне и платить-то им нечем было, по правде говоря.

– Хм… – Колль задумчиво покрутил кружку. – А меня не возьмешь хоть на месяц работником? За лошадью твоей присмотреть могу, опять же.

– Не моя лошадь-то. Да я бы с радостью тебя взял, вот только с доходами у меня совсем плохо нынче, платить тебе нечем.

Колль наклонился к стойке и почти умоляюще произнес:

– Да я за еду и крышу над головой могу. Мне бы отдышаться только. Хоть месяцок. Непривычный я к таким переходам-то.

Вилхельм подумал немного и кивнул:

– Ну, раз так… Оставайся тогда. Хорошему человеку мы здесь всегда рады.

Колль вознамерился улечься прямо в углу зала, на собственном ветхом плаще, но трактирщик отмел это предложение и отвел его в комнатку, где раньше спал Гвилин.

– Вот, – сказал он, указывая на кровать, – устраивайся.

– А где будут ночевать ребята с лесопилки? – В ответ на удивленный взгляд Вилхельма Колль пояснил: – Остроухий парень, который меня сюда направил, сказал, что они с хозяйкой тут жили.

– «Жили!» В том-то и дело, – фыркнул Вилхельм. – Теперь они предпочитают в той пещере ночевать, как ее, Еловый… нет, Сосновый Пик, дескать, там бесплатно! Ага, а еще там не так давно водились медведи! Поспят в погребе, если заявятся, все равно они в последние дни со мной одними дровами расплачивались, да стружкой для растопки. Проходи, кому говорю!

Оставив гостя разбирать пожитки, трактирщик удалился прибирать стойку. Протирая пыль на полках, он присел на корточки, а когда выпрямился, увидел Колля у входной двери.

– Ты куда? – удивился хозяин.

Пришлый, как ему показалось, слегка вздрогнул и тут же сказал: