О тех, кто не слушает добрых советов (СИ) - "Чемерица" - Страница 190

– Что бы нам сказать? – поскреб макушку Виармо. – Про то, как это было на «самом деле»...

– Олаф поймал дракона, когда тот спал, – предложила Банри после секундного раздумья.

– Ха! Ладно, так и напишем. – Эльф принялся строчить прямо в книжке Свакнира, оставляя приличные кляксы. – Не знаю, как уж рассудят при дворе, но я нахожу эту версию гораздо более правдоподобной, чем историю о том, как Олаф сражался с драконом.

– Ладно, что дальше?

– «Олаф захватил власть угрозой и лестью; Поставил Фолкрит, Винтерхолд, остальных на колени; и лишь Солитьюд остался верен Скайриму. Месть же Олафа была вдохновенна, молниеносна, чудовищна». Странно. Из истории нам известно, что Солитьюд напал на Винтерхолд, а не наоборот. Однако Свакнир, похоже, утверждает, что Олаф как-то приложил к этому руку. Что думаешь?

Историю древнего Скайрима Банри знала очень плохо, но кое-какие соображения по поводу ситуации у нее имелись.

– Может, Олаф приказал солдатам переодеться в цвета Солитьюда, чтоб внезапно напасть на город?

– Ха. А остальные все перепутали. – Виармо расхохотался. – Да, я это вписываю. Хорошая строчка, чтобы рассмешить аудиторию при дворе.

Всего в данной, к счастью, не очень длинной поэме было около десятка четверостиший. К концу последнего Банри готова была пришибить и ничего не подозревающего Виармо, и Свакнира, даром, что тот давно помер. На месте ублюдка-Олафа она не просто замуровала бы этого горе-стихотворца в подземелье, а предварительно засунула бы башку древнего барда в его же задницу. Так над ее ушами даже орк из «Вересков» не издевался. Но Виармо, похоже, был доволен.

– Здесь несколько последних строк, – сказал он, дописывая что-то в книгу, – но именно их нам и нужно было добавить. Мне нужно пару часов порепетировать, а потом я отправлюсь ко двору и представлю песнь ярлу. Тебе тоже стоит присутствовать.

– А меня пустят? – усомнилась имперка.

– Пустят. Я буду в приемной и скажу страже, что ты со мной. Увидимся.

Лидия поджидала хозяйку у входа в «Смеющуюся крысу». Завидев Банри, она засеменила навстречу имперке и, приблизившись, спросила:

– Ну что, теперь они согласны учить тебя?

– Нет, – хмуро отозвалась имперка, – еще Виармо должен выступить с этой дурацкой Песнью в Синем дворце. Велел мне присутствовать, непонятно зачем.

– И ты пойдешь?

– Видимо придется. Ты не хочешь со мной?

– Да что-то не очень.

– А чего? Посмотрела бы на Элисиф... Я вот ее ни разу не видела, и мне очень хочется полюбоваться на будущую Верховную королеву. Дело-то, считай, уже решенное...

– Очень мне надо любоваться на какую-то бабу. Верховная королева, тоже мне. С твоего позволения, мой тан, я лучше похожу по лавкам и посмотрю себе чего-нибудь из вооружения.

– Как знаешь...

Хускарл, довольная, удалилась, а Банри осталась торчать посреди площади, решая, куда ей податься. Можно было вернуться в свой номер, но имперка боялась, что, чего доброго, уснет там и проспит выступление Виармо.

– Кхм, – раздалось у нее над ухом.

Имперка обернулась и увидела стоящую почти вплотную к ней женщину альтмерской наружности. Банри пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ей в лицо, и только тогда она узнала Таари – одну из надменных сестер-портних, держащих лавку «Сияющие одежды».

– Что такое?

– Боюсь, что я случайно услышала твой разговор с... той воительницей, – проговорила эльфийка. – В общем, если идешь в Синий дворец, лучше смени костюм.

Банри молча оглядела свой наряд и спросила:

– А что не так с моей одеждой?

– Ничего страшного, – наморщила нос Таари. – Очень... миленько. Но если вдруг ты захочешь надеть что-то более... хм-м... стильное – загляни в «Сияющие одежды».

Она зашагала к своему магазину, который держала на пару с сестрицей Эндари. Банри подумала немного и последовала за ней.

– Ну и что же мне надеть, чтоб на меня во дворце пальцем не показывали? – спросила она, зайдя в ателье.

Таари обернулась.

– Так ты и вправду туда идешь? – протянула она и тут же оживилась: – Какой неожиданный подарок судьбы!

Имперка отступила на полшага.

– Да?.. Правда?

– Если ты наденешь одно из платьев «Сияющих одежд» и поговоришь о нем с ярлом, я тебе не только заплачу, но и позволю оставить платье себе. – Таари махнула сестре, и та скрылась на несколько минут в другой комнате. – Но... что же у тебя за стрижка, милочка, никак в Легион записалась?

Имперка пожала плечами и взъерошила свою шевелюру. За прошедшие недели волосы слегка отросли, и прическа ее стала походить на ту, что носил, к примеру, генерал Туллий. Вернулась Эндари с платьем, которое несла на вытянутых руках. Банри внимательно осмотрела наряд, оценила золотой орнамент, ткань и повернулась к Таари:

– То есть, вы просто так, бескорыстно, даете мне поносить платье стоимостью никак не меньше тысячи септимов? Да еще и плату обещаете. В чем подвох?

Сестры молчали. Банри вздохнула.

– Дайте угадаю. Сшили на глазок, в подарок ярлу, но просчитались с размером. Элисиф наверняка меньше каждой из вас, но все же крупнее, чем вы думали.

– Так ты согласна? Или нет? – сердито спросила Таари.

– Ну, допустим.

– Отлично, идем. Встань сюда.

Обрядив Банри в платье, эльфийки отступили в сторонку, а Таари проговорила:

– Отлично. Даже твоя... хм... стрижка не портит вида. Постарайся узнать мнение Элисиф о платье, и если ей понравится, упомяни «Сияющие одежды».

Проклятое платье было ужасно неудобным, и уж точно оно не было создано для долгих пеших прогулок. Счастье еще, что мостовую в Солитьюде чистили, и не пришлось пробираться к резиденции ярла по сугробам. Когда имперка подковыляла к парадному входу во дворец, стражники лишь скользнули взглядом по ее одежде и услужливо приоткрыли дверь. Виармо уже был на месте – не пришлось ждать его. Эльф вскочил на ноги, потер ладони, ненавязчиво заглянул в декольте Банри и сказал:

– Надеюсь, при дворе эта песнь понравится. По-моему, мы отлично восстановили ее.

Имперка хмыкнула, но спорить не стала.

– Ты готов?

– Да, думаю, мой голос в нужном состоянии. Надеюсь, мы все сделали хорошо. – Альтмер направился к изогнутой лестнице в тронный зал. – Идем. О нашем приходе уже должны были объявить...

Банри аккуратно поднималась по ступенькам, приподняв подол и надеясь, что не шмякнется посреди пролета на потеху придворным. Когда она наконец добралась до нужного места, Виармо уже стоял прямо перед троном, окруженным толпой шушукающихся расфуфыренных людишек. На троне восседала пухлогубая большеглазая блондинка лет двадцати с небольшим, имперка решила, что это и есть Элисиф.

– А, Виармо, – проговорила блондинка. – Полагаю, ты хочешь похлопотать о праздновании Сожжения короля Олафа.

– Вы правы, ярл, – отозвался эльф. – Я хочу представить всем присутствующим песнь о короле Олафе из эдды. Буквально на днях ее обнаружили в гробнице барда.

Банри поперхнулась воздухом. Она-то надеялась, что альтмеру хватит ума не упоминать о происхождении находки. Но Элисиф гробокопательство, похоже, не волновало, она лишь приподняла брови в удивлении.

– Да, ты говорил, что сможешь убедить нас в целесообразности проведения празднеств, но я не ожидала, что найдется утраченная песнь о короле Олафе. – Ярл наклонилась вперед и разрешила: – Продолжай.

Виармо откашлялся и завел:

– О, Олаф, поработитель, предатель без глаза; Несущий смерть демон, драконоборец-король. Легенда о тебе – лишь ложь, страх и обман; Вероломный захват Нуминекса – обман, что пребудет в веках. Здесь не слышали Криков и звона мечей – не сражались вовек человек и дракон. Олаф подвиг великий в тот день совершил: Нуминекс беззащитный во сне был пленен.

Тут Банри подумалось, что из Виармо-то поэт получше, чем из Свакнира, хотя и ненамного. Эльф продолжил:

– Олаф захватил власть угрозой и лестью; Поставил Фолкрит, Винтерхолд, остальных на колени; и лишь Солитьюд остался верен Скайриму. Месть же Олафа была вдохновенна, молниеносна, чудовищна. Олаф отдал приказ маскировку надеть, чтобы подло напасть на ночной Солитьюд. Не на тех люди Олафа ринулись в бой – в Винтерхолде своих же товарищей бьют.