О тех, кто не слушает добрых советов (СИ) - "Чемерица" - Страница 124

Нордка принялась хватать ртом воздух, но Банри больше не хотелось видеть ни ее, ни ее убогую семейку. Она швырнула на стойку пару септимов и сгребла мешки, игнорируя протестующие вопли, потом зашла в свою комнату, забрала сверток с едой, который собрала вчера вечером из купленных втридорога у Иддры продуктов, и вышла прочь из «Деревянного кружева». Несколько минут ушло на то, чтобы взнуздать и оседлать Альфсигру и навьючить на нее мешок с драконьими костями, которые Банри пересыпала туда из плаща. Имперка накинула на себя уже довольно грязный и слегка влажный пыльник, забралась в седло и пустилась в путь на юг.

Банри покачивалась в седле, обуреваемая печальными мыслями. Было ей очень грустно. На Иддру с ее узколобыми мужиками – что с муженьком, что с сыночком – она не злилась, скорее обижалась. Злиться-то следовало на саму себя – за излишнюю болтливость. И зачем только она рассказала этим деревенщинам, что убила Салокнира?.. Разумеется, они ей не поверили и тут же подняли на смех. Особенно старались оба Кьельда и трусливый Брат Бури. Последний, как выяснилось, с перепугу удрал так далеко, что вернулся почти к полудню на следующий день после посещения Алдуином Рощи Кин. Впрочем, вернувшись, держался он с таким достоинством, будто никуда и не сбегал, а сам голыми руками завалил дракона. Банри оставалось только позавидовать его выдержке.

Имперка вздохнула, вспомнив, как быстро поменялось к ней отношение поселенцев, едва она заикнулась о своей причастности к смерти Салокнира. Хотя, конечно, не все отреагировали так же как Кьельды и стражник. Сестры Уриэль помалкивали, Дравиния внимательно разглядывала Готтлсфонт и тоже не издавала ни звука, зато Рогги (который позже отыскал имперкин топор на холме) простодушно ахнул и спросил:

– Ух! И как только тебе удалось справиться с такой громадиной?

Банри даже ответить не успела, потому что Кьельды разом заорали – девка-де врет внаглую, всем известно, что дракона может убить только настоящий нордский герой вроде Талоса (причем стражник веско отметил, что Ульфрик Буревестник тоже мог бы). А тут какая-то вошь претендует на лавры. Имперка была уверена: будь на ее месте мужчина, ему бы точно набили морду и выбросили из трактира вон. Но она все же была женщиной, да еще платежеспособной и со связями, так что местные представители власти ограничились оскорблениями, да еще настойчиво попросили побыстрее покинуть их гостеприимное поселение и в дальнейшем носа сюда не казать.

Банри была бы счастлива осуществить их желания, но на тот момент чувствовала себя слишком измотанной, чтобы куда-то ехать. К тому же она уже заплатила Иддре за еду и ночлег, так что собиралась хотя бы хорошенько выспаться. К сожалению, трактирщица приняла сторону своих мужа и сына и изо всех сил старалась продемонстрировать, что имперке здесь не рады. За припасы в дорогу она заломила несусветную сумму, да еще попыталась подложить два заплесневелых батона хлеба и прокисшее вино, почти ставшее уксусом. Цену Банри удалось сбить раза в два, а от негодных продуктов избавиться, но ее настроение уже было испорчено на недели вперед...

– «Говори, лишь когда молчать нельзя», – угрюмо процитировала женщина. – Вот уж точно.

Она свернула с дороги в тундру и поехала на юго-запад, к Скелетному гребню. Через несколько часов показалась знакомая вершина, и Банри перевела дух – она уже решила, что заблудилась. Дракон, вернее, то, что от него осталось, лежал на том же месте, где и раньше – возле умолкнувшей Стены Слов, только кости занесло песком. Имперка осмотрелась и решила, что, пожалуй, этого она забирать не будет. Места здесь безлюдные, останки со временем просто уйдут в землю, и никто их не потревожит. Она спустилась с горы и направилась дальше на юг – к Черному Броду.

К вечеру ей сильно полегчало. То ли помогла встреча с Деркитусом, Сондасом и другими шахтерами, которые приняли путницу очень радушно, несмотря на то, что в их поселке даже таверны не имелось, то ли просто миновало достаточно времени, чтобы обида улеглась. Смеркалось очень быстро, Банри и не заметила, как оказалась в непроглядном мраке – традиционно ночи последнего летнего месяца были очень темными. Теперь она ехала по дороге на север вдоль Черной реки, но до водопада у башен Валтейм было еще далеко. Имперка поторопила Альфсигру – ей не хотелось ночевать на обочине, уж очень эта местность казалась неуютной. Лучше всего было добраться до уже знакомого древнего сооружения, которое Дельфина назвала Хиллгрундом, и которое, если верить словам бретонки, служило кому-то склепом.

В темноте Банри чуть не пропустила тропу, но вовремя вынырнувший из-за облаков Мессер осветил тракт и прилегающие территории, и женщина, вздохнув с облегчением, направила Альфсигру в горы, чуть не задев сапогом каменную пирамидку у начала тропинки. Когда лошадь добралась до постройки, имперка спешилась и шагнула в темноту древней террасы. Она даже не заметила некую странность – что из-под дверей пробивается свет, по-хозяйски распахнула их и шагнула в помещение, ведя лошадь за собой. Только теперь Банри заметила, что, во-первых, комната перед входом в подземную часть комплекса освещена – кто-то зажег свечи и жаровни, а во-вторых – посреди залы стоял спиной к дверям какой-то долговязый широкоплечий парень в железной кирасе. Последний тоже не сразу заметил, что теперь не одинок здесь.

– Ай! – взвизгнул он, обернувшись. Потом присмотрелся к незваной гостье повнимательнее и перевел дух. – Ох, во имя Кин, ты меня напугала.

– Ну извини... – Банри устало прислонилась к стене. Вид у белобрысого был и впрямь какой-то дерганый, так что она спросила: – У тебя что-то случилось?

– Да уж случилось... – Молодой человек беспокойно огляделся по сторонам и сообщил: – Тут где-то бродит некромант, так что берегись.

Имперка в тоске уставилась на него. Некромант... Час от часу не легче. Похоже, мечты и чаяния о ночевке в знакомом месте накрылись медным тазом. Норд несколько мгновений таращился на женщину в ответ, а потом вдруг брякнул:

– Ты мне поможешь?

– Чего?..

– Ну, он в склепе. Творит там невесть что с моими усопшими предками.

Банри рассеянно почесала в затылке. Отчего парень решил, что она специализируется на помощи нордам в борьбе с некромантами, было совсем непонятно. Имперка устала за целый день путешествия, к тому же у нее здорово болели ушибы, оставленные Салокниром, и женщина опасалась, как бы ее не начало лихорадить. Конечно, в Черном броде она состряпала себе противовоспалительный отвар из горноцвета и пила его последние несколько часов во время путешествия, но этого могло оказаться недостаточно...

– С чего это? – спросила Банри.

Парень заморгал.

– Дак... не знаю. Наверное, моча в голову ему ударила...

– Да я не про некроманта. С чего я должна тебе помогать?

– Ну... э... – Белобрысый прикусил губу и вдруг решился: – А я тебе денег дам!

Банри задумалась. Деньги были бы не лишними. Проклятая Иддра вытянула почти все ее средства за два дня ночлега и хреновую провизию. Конечно, имперка и захватила-то с собой относительно немного наличности, но в нормальных обстоятельствах на них можно было месяц жить припеваючи...

– Сколько?.. – деловито спросила она.

– Ну... мне надо подумать...

– Хватит «нукать» и мямлить. Либо озвучь сумму, либо я ухожу, и тогда сам разбирайся со своим колдуном.

Норд насупился и засопел. Банри и ухом не повела. Лезть в радушные объятия некроманта за просто так она не собиралась. К тому же хотелось получить некоторую компенсацию за свои невзгоды. Пусть и от непричастного к ним человека. «Ну как непричастного? – напомнила себе имперка. – Из-за него и его некроманта я не могу просто улечься здесь спать».

– Тысяча! – выпалил парень. – Тысяча золотых, если поможешь мне прикончить этого гада!

Банри икнула от неожиданности и недоверчиво посмотрела на молодчика.

– А есть у тебя такие деньги-то? Обещать все что угодно можно...