Кровь на колёсах (СИ) - Аввакумов Александр - Страница 54

Я вошел в номер и, удобно устроившись в кресле, открыл конверт, переданный мне администратором гостиницы.

В конверте оказался небольшой листок, на котором печатными буквами было написано несколько строчек: «Если вы согласны свернуть активную фазу вашей работы в городе, то можете забрать за это вознаграждение. Оно находится в автоматической камере хранения в аэропорту города Кустанай. Ячейка 165, код — В 4546. В сумке 2500000 рублей».

Я отложил листочек и задумался. «Что это? Провокация? Почему письмо адресовано мне, а не начальнику бригады? Я все равно не вправе принимать решение. Надо поговорить с администратором».

Спустившись вниз, я подошел к ней:

— Скажите, пожалуйста, а кто передал вам это письмо?

— Письмо для вас передала женщина средних лет, — ответила администратор.

— А как она выглядела? Ну, возраст женщины, во что была одета, была одна или с кем-то?

— С кем была, не знаю, я не следила за ней. Как выглядела? Да как обычно выглядят женщины в этом возрасте.

Я понял, что больше ничего не добьюсь и, развернувшись, направился обратно в номер. Зайдя к себе, я присел на стул. Передо мной на столе лежал конверт. Этот конверт, словно магнит, притягивал мой взгляд.

«Слушай, Абрамов! Это ж какие деньжищи! Тебе таких денег не заработать за всю свою жизнь. Может, действительно махнуть на все, взять деньги да уехать? Плюнуть на эту работу, уехать на юг, купить домик и жить припеваючи?»

Я впервые в жизни испытывал такое искушение. Но закрыл глаза и постарался проанализировать то, что происходит.

«Почему письмо адресовали именно мне? Значит, думают, что я слабое звено. Меня можно купить. А если это провокация? Сунешься за деньгами, а их там нет, что тогда? Бандиты умрут от смеха. Ну а как же совесть, Абрамов? Как сможешь дальше жить? Это ведь предательство! Нет, предателем я никогда не был. И деньги эти не принесут ни счастья, ни покоя».

Поборов в себе все искушения, я засунул листок в конверт.

«Завтра, если что, передам следователю для приобщения к делу», — подумал я и принялся разбирать свой пистолет, чтобы сосредоточиться и успокоиться. Приведя оружие в идеальное состояние, я оставил его на тумбочке, пошел помылся и лег спать.

Ночью меня разбудил настойчивый звонок дежурного оперативника.

— Виктор Николаевич! Прибыли ваши земляки из Татарии. Конвой и водителей я временно разместил в актовом зале. Думаю, утром вы сами будете решать с их размещением.

— Хорошо, Павел. Обеспечьте ребят горячим чаем. Пусть немного согреются.

Утром все командировочные были размещены в одном из общежитий города. Водители приступили к осмотру изъятых машин, готовя их рейсу в Челны, а сотрудники конвоя занялись чисткой оружия.

Передав новоприбывших Старостину, я стал готовиться к встрече московских гостей — нужно ехать в аэропорт.

У входа в милицию я поджидал служебную машину. Мимо меня, стараясь не задеть, пробежал Старостин.

— Подожди минутку! Старостин, кто у тебя работает с Измайловым? — спросил я.

— Я сам, — ответил Старостин.

— Как он себя ведет? Не проявляет агрессию? Нужно с ним быть очень осторожным, это еще тот клиент. Я думаю, что он хотел выброситься из окна не просто так.

— А вы куда, Виктор Николаевич? — спросил он. — Хотел с вами посоветоваться насчет Измайлова. Не нравится он мне. Замкнутый какой-то, молчит. Вчера вечером заявил вдруг, что не доживет до зоны. Мол, убьют его скоро.

— Ты, Старостин, меньше слушай его! Работайте вдвоем, сделайте так, чтобы он всегда был под вашим наблюдением.

К подъезду подкатила моя машина, и я направился к ней.

До аэропорта мы добрались сравнительно быстро, этому способствовала хорошая погода. Снег, выпавший накануне, был убран, и черная полоса шоссе была абсолютно свободна от транспорта.

Войдя в здание, я присел на скамейку и стал ожидать прибытия самолета из Кустаная. Самолет приземлился вовремя, и спустя минут пятнадцать я увидел двух мужчин среднего возраста в милицейской форме.

Мы пожали друг другу руки и направились к машине.

— Вас сразу в гостиницу или есть другие планы? — спросил я старшего из них Нырова Александра Александровича.

— Сначала в гостиницу, — сказал он. — С вами, Абрамов, мы еще встретимся сегодня. Кстати, не подскажете, гостиница далеко от отдела?

— Минут пятнадцать-двадцать нормальным шагом, — ответил я. — Если позвоните, то я пришлю машину.

Всю дорогу от аэропорта до гостиницы гости молчали, рассматривая раскинувшуюся вокруг бескрайнюю степь.

Я высадил их у гостиницы и сразу же поехал на работу.

Москвичи прибыли в отдел во второй половине дня. Они, не заходя ко мне, направились к начальнику городского отдела милиции.

После разговора с ним сотрудники заняли соседний со мной кабинет и стали обустраиваться.

— Абрамов, зайдите, — по телефону пригласил меня второй из гостей Пашуков, — Александр Александрович хочет с вами поговорить.

Я направился в кабинет Нырова.

— Разрешите, — спросил я, открывая дверь.

Ныров махнул рукой, давая понять, что я могу войти.

— Присаживайтесь, товарищ Абрамов, — начал Ныров. — У нас к вам несколько вопросов.

— Пожалуйста, задавайте, я готов ответить на все. Тайн у меня нет.

Ныров внимательно посмотрел на меня, мол, и не таких «колол».

«Ну, давай посмотрим, на что ты способен», — подумал я.

— Какие у вас взаимоотношения с руководителем оперативно-следственной бригады Лазаревым? — задал он первый вопрос.

— Буду предельно кратким, — ответил я. — У меня никаких отношений с Лазаревым Василием Владимировичем нет, я просто с ним не общаюсь. Он начальник, я подчиненный. Какие могут быть отношения между начальником и подчиненным? Абсолютно никаких. У нас разные взгляды на многие житейские вещи, и, наверное, нет ни одной точки, где бы они соприкасались.

Судя по выражению лица, Ныров был явно не в восторге от услышанного:

— Абрамов, насколько я знаком с Василием Владимировичем, он человек неплохой. Все, кто с ним работал, высокого мнения о его способностях, в том числе и организаторских.

— Не буду с вами спорить, Александр Александрович. Может, Лазарев и хороший человек, но отношений у нас с ним никаких не было. Работа, гостиница — вот и все. Я при всем своем желании не могу назвать его другом и единомышленником.

Ныров буравил меня глазами нещадно:

— Странный вы человек, Абрамов! Вот сейчас ваше поведение ставит меня просто в тупик.

— Александр Александрович! — перебил его я. — Вы задали мне вопрос о моих взаимоотношениях с Лазаревым, я вам ответил. Ответил честно.

— Тогда вот что. У меня к вам еще один вопрос. Расскажите мне подробно, как на духу, об обстоятельствах этого странного, на мой взгляд, ДТП, когда погиб Агафонов. Все, что вы ранее писали об этом, я уже читал.

— Если вы все это хорошо знаете, то о чем мне вам еще рассказывать? Вы спросите меня, что конкретно вас не устраивает в моем докладе в МВД СССР, и я расскажу все, как вы выразились, как на духу.

Сделав паузу, я стал рассказывать Нырову об этом ДТП:

— Утром, в день происшествия я был приглашен в местный отдел КГБ, где был ознакомлен с оперативной информацией о готовившемся на меня, прошу вас это отметить, на меня лично, покушении. Ни даты, ни того, как это произойдет, никакой более подробной информации у КГБ не было. Я, следователь и Агафонов собирались выехать на служебной машине в совхоз Целинный, где, по информации Агафонова, находились два похищенных «КамАЗа». Я обратился за помощью к начальнику городского отдела милиции Кунаеву, так как никто из нас не обладал навыками управления «КамАЗом». В помощи мне было отказано. При выезде из города меня в машине подменил один из оперативников, а я вернулся в отдел. То, что произошло потом, вы хорошо знаете. В настоящее время сотрудниками оперативно-следственной группы задержаны все участники этого ДТП. Сейчас мы с ними ведем соответствующую работу. На сегодняшний день ясно только одно, что данное ДТП было заранее спланированной акцией по устранению меня как заместителя руководителя группы. Никто из преступников не предполагал, что меня в машине нет. Кто-то за тридцать минут до нашего выезда позвонил им из отдела милиции и предупредил о моем выезде в совхоз Целинный. Кто звонил — пока не установлено, но звонили, похоже, из кабинета начальника милиции или его приемной. Больше мне добавить нечего. Если у вас есть вопросы, задавайте, я готов ответить.