Смелые не умирают - Наджафов Гусейн Дадаш оглы - Страница 16

…Кениг рассеянно слушал доклад помощника. Конечно, и сегодня ничего утешительного. Ночью взорвали пути. Диверсантов взять не удалось… Вдруг в коридоре послышался шум.

— Что это? — недовольно поморщился Кениг.

Помощник выскочил в коридор и, вернувшись, доложил:

— Какой-то русский. Староста из села… с донесением.

— Пусть отправляется к Миллеру.

— Он хочет видеть лично вас. Говорит, что-то важное, о партизанах.

— Введите! — оживился Кениг.

Сопровождаемый переводчиком и двумя солдатами, в кабинет вошел пожилой крестьянин.

— Ваше благородие! Позвольте… — и староста, все время кланяясь, затараторил переводчику: — Скажи их благородию, у нас партизаны есть, и главный с ними, Михаил Петров. Сам выследил. У Степанченко на чердаке прячутся.

Кениг вскочил. «Сон в руку!» — пронеслось в голове.

— Взвод солдат! Машину! Едем! А этого посадить. Если врет — шкуру спущу.

И Кениг выбежал из кабинета. Спустя несколько минут со двора вылетела черная низкая открытая машина, вслед за ней устремились два грузовика с солдатами и полицаями.

…Третий час поджидали ребята стоящую добычу. Но как назло ничего подходящего. Вот проскакал в Шепетовку пожилой крестьянин, а вот из Шепетовки прошел приземистый широкий грузовик с лесом.

— Давайте хоть его взорвем! — предложил Коля. Ему начинало казаться, что из их затеи ничего не выйдет и они только зря теряют время.

— Гляди, гляди! — воскликнул вдруг Степа.

Валя выглянул из кустарника. По дороге со стороны Шепетовки неслась легковая машина в сопровождении двух грузовиков с солдатами. Валя озадаченно посмотрел на Колю и Степу. Их лица выражали нерешительность.

— Будем? — спросил Валя.

— Много их… Сцапают! — заявил Степа.

— Ложитесь, хлопцы, заметят нас! — отрывисто бросил Коля.

Ребята легли на землю и чуть раздвинули кусты, чтобы наблюдать за дорогой.

Машины все ближе и ближе…

Валя никак не мог решить, что делать. Очень не хотелось упускать такую возможность. А с другой стороны, было страшно. Смогут ли они, трое хлопцев, уложить несколькими гранатами столько солдат? Вдруг промахнутся? Ведь тогда не уйти от верной смерти.

Машины все ближе и ближе. Вот уже различимы лица людей. На заднем сиденье в легковом автомобиле в напряженной позе застыли три офицера. А впереди рядом с шофером… Так ведь это…

— Рыжий! — закричал Валя и, уже ничего не помня, ринулся вперед.

Степа и Коля инстинктивно бросились вслед за ним.

«Только бы не промахнуться, только бы не промахнуться!» — твердил про себя Валя. Сейчас он забыл обо всем на свете: и то, что солдат очень много, и то, что его могут схватить… Всем существом мальчика овладело одно-единственное, слепое, неодолимое желание: метнуть гранату, убить шефа жандармерии Кенига.

Машина неслась на предельной скорости. Стрелка спидометра дрожала на цифре сто. Глухо ревел мотор. Мощеное полотно дороги летело навстречу.

Обер-лейтенант Фриц Кениг, подавшись вперед всем корпусом, напряженно смотрел перед собой. Ему казалось, что машина идет слишком медленно. Время от времени он нетерпеливо поглядывал на шофера и коротко бросал:

— Скорее!

«Лишь бы успеть, не упустить, а там…» — и Кениг представлял себе, как он расправится с партизанами. Вдруг он заметил, как впереди на дорогу один за другим выскочили трое подростков. Они швырнули что-то и быстро скрылись в кустах. Все произошло мгновенно: завизжали тормоза, грохнули три ослепительных взрыва. Перед глазами Кенига поплыли желтые круги, и все погасло.

Не успев вовремя затормозить, грузовик наскочил на изуродованную, перевернутую набок легковую машину и проволок ее несколько метров по шоссе. Солдаты мгновенно высыпали на дорогу и застрочили по кустарникам.

Пальбу услышали на окраине города. У страха глаза велики — в городе поднялся переполох, еще усилившийся после того, как вернулись два грузовика с солдатами и полицаями.

Вскоре по городу поползли слухи. Одни говорили, что на фашистских солдат напал большой отряд, другие утверждали, что нападение совершили мальчишки, которых там же схватили и расстреляли.

Анна Никитична не находила себе места. Валя ушел еще утром, и до сих пор его нет. Пришла шумливая, встревоженная Анна Павловна.

— И вашего нету? Где они таскаются? Ой, господи, господи! Говорят, хлопцы какие-то стреляли. Может, наши? От них что угодно можно ожидать!

Прибежала мать Степы, растерянная Мария Кищук.

— Степа не приходил? А где Валя? Ну, конечно, вместе они! Этот дьявол меня в гроб сведет. И все дружки!

Анна Никитична не ответила. Сердцем матери они чувствовала, что Валя в опасности. Не зря люди про каких-то хлопцев говорят. Не иначе как это он, Валя, с дружками. Диденко тоже терялся в догадках, но как мог успокаивал ее. Он не хотел верить, что Валя, Коля и Степа пошли на такой отчаянный поступок, не посоветовавшись.

Стало темнеть. Витя зажег лампу и сел в уголке. Анна Никитична то плакала, то выбегала во двор. Диденко шагал по комнате из угла в угол. «Нет их. Значит, это правда. Схватили хлопцев. Погибли они!» — с горечью думал он.

Вдруг дверь распахнулась и в комнату ввалился Валя. Весь перепачканный, исцарапанный, довольный, с горящими глазами. Анна Никитична ни о чем не спросила. Она молча бросилась к сыну, обняла его и начала целовать. Валя пытался высвободиться из объятий матери. Ему не терпелось рассказать, как они забросали гранатами машину шефа жандармерии, как над ними свистели пули, а они ползли в кустарнике, удаляясь от Славутского шоссе, как бегом понеслись в село Плещин и рыбачили там на виду у всех, а вот сейчас вернулись в город с противоположной стороны — со стороны сахарного завода.

Диденко слушал Валю с нескрываемым волнением. А когда тот закончил рассказ, Степан Осипович придал лицу суровое выражение и сухо спросил:

— А кто вам разрешил устраивать засаду?

— Как? — с недоумением посмотрел на него Валя.

Его возбуждение как рукой сняло. Стало обидно.

Он был уверен, что Диденко похвалит их!..

— Кто вам разрешил, я спрашиваю? — еще строже спросил Диденко.

Валя притих, исподлобья поглядывая на Степана Осиповича.

Большие светлые глаза Анны Никитичны просили: «Не надо, Степан Осипович!.. Только не сейчас, не сегодня». Диденко понимающе мигнул ей. Он видел, что Валя готов расплакаться. С трудом сдерживая добрую улыбку, Степан Осипович подошел к нему.

— Если еще раз такое повторится… — Он шутя хлопнул мальчика по спине.

Валя поднял к Диденко сияющее лицо.

— А за шефа жандармерии — спасибо! — улыбаясь, сказал Диденко и крепко поцеловал мальчика.

Диверсия Вали и его друзей наделала много шуму по всей Каменец-Подольской области. Фашистские правители области были не на шутку встревожены. Подумать только, среди бела дня неизвестные осмелились совершить нападение на большую группу офицеров, жандармов и полицаев. Если не принять самых крайних мер, то, чего доброго, завтра такое же может произойти с каждым из них, правителей области. В тот же день в Шепетовку примчался начальник старо-константиновского гестапо граф Дитрих. Он решил лично заняться Шепетовкой. Убийство шефа жандармерии было чрезвычайным событием, и о нем надлежало непременно сообщить самому гаулейтеру Украины Эриху Коху. Это не предвещало ничего хорошего ни ему, графу Дитриху, ни гебитскомиссару Шепетовки Ворбсу. Кох, конечно, потребует немедленно найти преступников.

Граф с пристрастием допросил старосту, который продолжал клясться, что сам видел партизан, входивших к Степанченко. Схватили Степанченко. Тот, конечно, все отрицал. Тогда граф приказал повесить обоих: и старосту и Степанченко.

Из Славуты и Изяслава были срочно вызваны отряды карателей. Они окружили Славутский лес и натолкнулись на какой-то большой отряд вооруженных людей. В лесу завязался бой, длившийся двое суток. И только когда смолкла перестрелка, выяснилось, что каратели уничтожили не партизан, а шайку бандеровцев.