Взять своё (СИ) - Агишев Руслан - Страница 50

Колин прислонился к каменной стене и медленно сполз по ней вниз, к полу.

— А хотите, я расскажу, что вас ждет там, в том мире? Хотите? — голос у Торгрима уже был уставший и чуть охрипший. — Тогда слушайте! Если пойдете к людям, то вы не пройдете и сотни лик… как станете добычей работорговцев, что промышляют под личиной торговцев. Думаю, Амина, дочь почтенного мастера Тимбола, вам подтвердит мои слова. Она ведь именно так и оказалась на рабском рынке. Или вас схватит какой-нибудь барончик, что посадит вас на цепь и с радостью будет хвастать вами перед своими друзьями, такими же как и он, жирными и лживыми подонками. А может вам повезет, и вы пересечете растерзанный войной Ольстер и чудом избежите лап шаморских отрядом, то вы окажетесь где-нибудь на юге. Там, то же «любят» гномов! Очень любят! Любят, когда гномы день и ночь куют им оружие! Здесь то же будет цепь, похлебка и много побоев… Тогда может вы попробуйте пройти через перевал, чтобы приткнуться к одному из кланов? Если вы не провалитесь в снежные трещины и вас не скинет ледяным ветром в ущелье, то возможно вы и окажетесь у ворот города одного из Подгорных кланов. Только вот незадача, Подгорные кланы не принимают беглецов и изгоев! Вы думаете, я не пытался?! Три проклятых года, я как пес с младенцем на руках, оббивал пороги городов Подгорного народа и молил приютить нас. Старейшины ни одного из кланов не согласились даже выслушать меня! Ни один из них! И думаете, вас они примут? Ха-ха-ха!

Колин слушал и чувствовал, от этих речей его ладони сжимаются в кулаки, а нерешительно, сомнения и отчаяние улетучивается как легкий дымок. Он все более и более ясно начинает понимать, насколько мелочными и жалкими были его жалось к себе и самобичевание. Эти детсадовские объяснения и отговорки, каким от потчевал себя и успокаивал, сейчас становились просто смешными и откровенно глупыми.

— Вы забыли обо всем этом и спешите бежать? Вы же гномы, вы же плоть и кровь Подгорного народа! Вы сыны и дочери Подгорных богов! Вы и это забыли?! Решили предать свой клан?

Остальное Колин уже не слушал. Вся его нутро, вся испытываемая боль, эмоции, уже стали горючим топливом, которое жадно пожиралось желанием бороться! Резко вскакивая на ноги и ныряя в темноту тоннеля, он уже не сомневался, что сделает все, чтобы они смогли вырваться из этой западни.

… Если бы кто-нибудь в этот момент, смог преодолеть свой страх, и тайно последовать за главой клана в его часть тоннелей, о которой в клане ходили самые дикие слухи, то он бы сильно удивился увиденному… Владыка Колин словно загнанный дикий зверь метался в стенах своей каменной клетки и время от времени останавливаясь, что-то с силой чертил куском известняка то на на полу, то на стенах. Появлявшиеся из под белого камня знаки, постепенно слагавшиеся в письмена, были мало похожи на священные гномьи руны. И мало вероятно, что хотя бы кто-то в клане, да и во всей Тории смог бы однозначно ответить, какого неведомого народа это письмо.

— … Надо заканчивать с этими метаниями и рискованными авантюрами, — сейчас, со всклоченными волосами, немного безумным огоньком в глазах и куском эрзац мела в руках, Колин сильно напоминал того самого карикатурного сумасшедшего ученого из голивудского кино. — Я и так чуть не угробил себя и всех остальных, ставя все и сразу… Нужен план и строгое ему следование.

Он вдруг резко присел и начал с хрустом что-то писать.

— Главное, еще одной маленькой и, мать ее, «победоносной войны» клан не переживет! Поэтому нужно срочно что-то делать с теми, кто жаждет нашей крови, — известняк вычертил три крупных восклицательных и столько же вопросительных знака. — Тех гонцов, что я посылаю во все стороны рассказывать о красивой жизни и под шумок вербовать сторонников, явно будет мало. Скорее всего мы надорвемся ждать, когда мои «живые» листовки «выстрелят», — он добавил еще один вопросительный знак рядом с остальными рисунками. — Похоже придется выходить на всех них прямую: и на хранителей, и на Кровольда, и на шаморцев. Хотя с первыми (он вспомнил буквально сочащегося ненавистью хранителя Чове, который попал к ним в плен после землетрясения и лавины), пожалуй, говорить будет сложно. Больно уж они отморожены.

Колин встал и несколько минут в глубокой задумчивости медленно ходил из угла в угол, тщательно «пережевывая» эту мысль. И с каждым новым шагом она казалась ему все более и более привлекательней.

— Я вообще не пойму, а почему они все должны с нами воевать. Мы, что марсиане, с рогами и клыками? Или может мы покушаемся на их земли или добро какое? Вроде, нет! По хорошему, между кланом шаморцами и остальными гномами, вообще нет какой-то, действительно, реальной причины для войны, — он присел и размашисто украсил пол еще одним крупным восклицательным знаком. — Мне кажется, они нас вообще должны и холить и лелеять! Мы же настоящая курочка ряба, несущая золотые яйца! От нас мертвых им никакого толку. А от живых… и море железа, и механизмы, и может огнестрел… хотя нет, последнее, рановато.

Глава сделал еще несколько кругов по своей пещере-мастерской и снова встал, как вкопанный.

— Кровольд, говорят, тащится от колющих и режущих игрушек. И думаю, он оценить наши… хм… разработки. Да, этот оружейный маньяк, вообще, должен вцепиться в нас, как в младенец в материнскую сиську! — Колин начертил на стене большую секиру (Кровольд еще недавно был главой клана Сломанной Секиры) и заключил ее в круг. — Решено, надо засылать к нему гонца или даже, лучше, посольство с подарками. Покажем ему пару макетов катапульт, с пяток разнокалиберных гранат и, если у него не начнет выделяться слюна, то я съем свою собственную…, — шапки в этот момент у него на голове не оказалось, поэтому он оставил эту угрозу без продолжения. — А Шамором нужно немного иначе… Подарки, конечно, должны быть. Вопрос лишь в том, что им предложить настолько грандиозное, чтобы выкупить наши жизни и свободу?

Глазами он пробежался по широким столам у стен, на которых в беспорядке лежали какие-то детали, механизмы, недоделанные гранаты, что-то напоминающее средневековый пистоль просто чудовищного калибра, длинную трубку с хвостовым оперением и необычной надписью «Булава». Все лежавшее здесь было пока недоделанными разработками, о которых пока еще было рано заявлять на весь мир. Скользнув со столов, его взгляд задержался на уже готовом арбалете и роскошно украшенной кирасе. Вот тут он стал вглядываться гораздо внимательнее.

— А, что это я торможу? Шамору нужно черное желез, а точнее оружие из него для своих бессмертных… То, что сейчас выбрасывают на рынок кланы, это крохи, баснословно дорогие крохи, которые их совершенно не устраивают, — Тимур с многообещающей улыбкой оскалился. — Мы же можем дать им больше и гораздо больше… Если поставить на подземной реке еще пару водяных колес и пресс-молот по-мощнее, то клан сможет штамповать оружие пачками. Наконечники стрел и копий, кинжалы, короткие и длинные клинки, топоры, шлемы и кирасы… Мы сможем им дать все это! Дать быстро и по-разумной цене.

Улыбка уже не сходила с его лица. Кажется, ему удалось нащупать выход из той дыры, в которую, по-хорошему, он же и всех загнал.

— По поводу других надо еще по раскинуть мозгами, но главное, похоже, я нащупал… А теперь подумаем о нашем супер оружие. Ибо как бы и что там не случилось, а хорошая и большая дубина клану явно не помешает, — на лице подошедшего к столу Колина, уже не было и намека на улыбку; вещи, которые ему предстояло сделать, могли впоследствии спасти его жизнь. — … Хорошо, с ракетами вроде все понятно, — со стола он взял ту самую длинную трубу с хвостом и многозначительно постучал по ней пальцем. — Она взлетит и полетит. Криво, конечно, но полетит. И если поставим рядом их десятка три, а лучше под сотню, то будет катюша, — Колин положил заготовку ракеты в сторону и взял небольшую, почти игрушечную, модель пушки. — А вот с царь-пушкой дело что-то не ладится.

Если честно, то идею с царь-пушкой, как в Московском Кремле, он мусолил уже давно. Правда, необходимость в ней возникла так остро лишь сейчас, когда враги уже оказались на расстоянии клинка.