Союзник (ЛП) - Бэнкс Анна - Страница 60

Тарик жестом говорит Птолему впустить посетительницу.

Он решает поприветствовать её, а затем извиниться, конечно, по причине утомительного путешествия своей гостьи. То есть, после того как спросит о здоровье королевы и узнает о ней как можно больше, не выглядя при этом влюблённым мальчишкой.

Дверь открывается, и Тарик встает, чтобы приветствовать свою гостью.

Когда входит Сепора, он чувствует, как у него отвисает челюсть.

— Приветствую вас, Ваше Величество, — говорит она. Ее длинное серубельское платье тянется за ней. — Как поживаете?

Она столь же прекрасна, как он помнит, щеки розовые, светлые волосы заплетены в косу, а изгибы тела едва заметны под этим жалким одеянием, которое, очевидно, призвано скрывать любые женские прелести.

К несчастью для него, оно только пробуждает в нём желание увидеть её пышное тело, которое он так обожает.

— Я… думал, что я встречаюсь с послом, — говорит он.

Она кивает.

— Я — посол Теории, Ваше Величество. Могу я присесть?

Правда. Посол Теории? Он ожидает, что сейчас в дверь войдет кто-то ещё. Может кто-то из членов Большого Совета. Когда он замечает, что Сепора сморит на него, приподняв вверх бровь, он говорит:

— Конечно, но…

— Я хочу поздравить вас с предстоящей свадьбой, — прерывает она. — Я рада, что вы нашли подходящую королеву.

Ложь. И она прекрасно знает, что он это понял. Но он не будет надеяться. Пока не будет. Он должен докопаться до сути этой чепухи про посла.

— Спасибо, — говорит он, садясь напротив нее. — Чем обязан вашему визиту, королева Сепора?

Она улыбается.

— Кажется, я прибыла раньше, чем вы получили письмо. Видите ли, я больше не королева Серубеля. По закону, я назначила Большой Совет правящим органом в королевстве.

Гордость пирамид, она говорит правду. В Серубеле случился переворот? И где это проклятое письмо, которое должно было сообщением об этом?

— Я не знал, что такое возможно.

— Я тоже. Но история доказывает, что такое уже имело место. Конечно, я хотела и дальше приносить пользу, поэтому буду теперь послом в Теории. Мы с вами часто расходимся во мнениях, но, я уверена, там, где дело касается наших королевств, мы сможем прийти к какому-нибудь решению.

— Понятно, — говорит он, но на самом деле ничего не понимает. — Насколько частыми будут ваши визиты? — он не может сдержать это вопрос. В прошлом послы Серубеля приезжали нечасто, но тогда были другие обстоятельства. Сейчас, когда между королевствами воцарился настоящий мир, посол, скорее всего, будет приезжать три-четыре раза в год. Это значит, что до четырёх раз в году его, до конца жизни, будет истязать её присутствие. Он хмурится при этой мысли.

— Визиты? О нет, вы неправильно меня поняли. Я буду жить в Теории. А навещать — Серубель.

— Вы собираетесь жить здесь?

— Я считаю, что сухой климат Теории мне подходит.

Это переплетение правды и лжи, и он решает, что неважно, что есть что. Во всяком случае, это не единственная причина, по которой она решила остаться жить в его королевстве, но вторую она не выдаёт. У неё талант говорить загадками. И это больше, чем он может вынести на данный момент. Он снимает головной убор и проводит рукой по волосам.

— Тебе придётся извинить мой неформальный вид, — говорит он, — но ты застала меня врасплох.

— Могу себе представить, — отвечает она. Ее лицо смягчается. — Кстати, раз мы заговорили о сюрпризах, у меня есть один для тебя. Но… придется лететь на Змее, чтобы добраться до него. Есть желание полететь сейчас?

Он знает, что его ответ должен быть отрицательным. Но хорошо помнит, как это, летать с Сепорой на Змее. Пока она управляет животным, он изо всех сил цепляется за ее талию, а его тело реагирует на эти прикосновения. И так как он сейчас обручён с другой, это не очень хорошая идея.

— Дай мне немного времени, чтобы смыть краску, и я присоединюсь к тебе в конюшне.

Я болван, решает он, когда на спине Змея прижимается к ней ещё сильнее. Абсолютный болван. Если всё пойдём не так, как планировалось, он нанесет непоправимый урон помолвке.

Сепора пахнет лавандой и ромашкой смешенными с ароматом, который происходит из Серубеля. Это сочетание будоражит его чувства, и ему сложно разговаривать с ней. Кажется, она это чувствует, потому что спустя пол часа прекращает попытки заговорить.

Они бесшумно скользят по воздуху, паря несколько ниже обычного, словно ищут что-то, затерянное в пустыне. Время от времени они пролетают над валунами, которые, похоже, появились из неоткуда и, как ни странно, указывают в том направлении, куда они двигаются.

Летя так, он ощущает свободу, которая не сравниться с той, когда идёшь по земле пешком или едешь на колеснице. Дорога приятная, а поскольку Змей летит гораздо быстрее, чем скачет лошадь, то ветер от скорости охлаждает ночной воздух. Над ними мерцают звезды, освещая их мягким светом, когда луна скрывается за облаками. Он понимает, что это очень интимно. Более интимно, чем он вправе ожидать от нее.

Еще через полчаса он прижимается щекой к ее уху, прекрасно понимая, что это неуместно. А она прижимается к нему; он не уверен, рефлекс это или намеренное обольщение, но в тайне надеется, что последнее.

— Сколько еще осталось? — спрашивает он.

Он ещё никогда не был так далеко на юге, они даже пролетели мимо сожженного города Киры. И уже задав ей вопрос, он замечает крошечное белое пятно света вдалеке.

— Мы почти на месте, — шепчет она и изменяет позицию на Змее, в явной попытке заставить его ускориться.

Когда они приближаются, и свет материализуется в пирамиду, Тарик резко вздыхает.

— Что это?

— Твой свадебный подарок, говорит она, не пытаясь скрыть горечь в голосе. — Сетос рассказал мне о пирамиде твоего отца. Я построила для него новую. Он уже там.

— Как… как ты смогла это скрыть? — спрашивает он, когда они мягко приземляются перед огромным строением. Он соскальзывает со Змея и делает несколько осторожных шагов к монументу. Пирамида не похоже ни на одну, которые он когда-либо видел. Она гораздо больше, чем старая пирамида отца, а перед входом установлена статуя. Фигура самого короля Кноси, и она, действительно, очень похожа. Тарик скрещивает руки за головой и недоверчиво смотрит на неё. Его переполняют эмоции. Печаль, благоговение, благодарность соперничают друг с другом за его внимание.

— Я же говорила, секреты можно хранить, если не задавать прямых вопросов. И мне очень помогли друзья.

Он резко поворачивается к ней.

— Так вот что ты делала в квартале низкорождённых. Вот причина твоей одержимости пирамидами. Все это время ты строила эту гробницу? Из-за неё вся ложь и уклончивое поведение, которые ты выказывала после того, как мы отвоевали дворец.

— Да, — тихо отвечает она, жестом приглашая его следовать за ней ко входу. — Ты всё равно не доверял мне. Что мне было терять?

— Ты начала строит пирамиду еще до того, как узнала, что я женюсь на принцессе Климы, — говорит он, глядя на нее в сияющем белом свете. — Ты задумывала её не как свадебный подарок.

— Я надеялась, что она будет подарком к нашей свадьбе, — она отступает на шаг, словно он ударил ее. — Я надеялась, что мы разрешим все наши проблемы. Но теперь вижу, что разрешать нечего, — она выдавливает слабую улыбку. — У тебя есть обязанности. Теория получит выгоду от союза с Климой.

— Сепора…

— Прости меня, — бормочет она, почти задыхаясь. — Я ни в коем случае не хочу умалять значение твоего брака. Просто… совсем не так я собиралась провести этот вечер. Наверное, нам следует вернуться во дворец.

— Сепора, прошу.

Она делает еще один шаг назад. Он больше этого не вынесет.

— Сепора, я не женюсь на принцессе из Климы. Если ты здесь и сейчас скажешь, что ты моя, этого не будет.

— Чт…Что?

— Я отменю помолвку.

Она качает головой.

— Ты не можешь отменить её! Ты начнешь новую войну! Ты же видел на что способны заклинатели погоды. Мы будем сражаться десятилетиями! Ты…