Союзник (ЛП) - Бэнкс Анна - Страница 5

Вот почему она была нужна мне здесь. Я не могу жонглировать двумя королями с разными интересами. Мой серубельский наставник, Алдон, не готовил меня к таким сложным обстоятельствам. Конечно, он не мог предвидеть, что я буду помолвлена с королем Теории и что отец даст на это согласие.

Тарик уже говорил, что подозревает моего отца. Отец танцует вокруг правды, используя слова «мир» и «на данный момент». Единственное, что похоже на правду — это желание отца выдать меня за короля Сокола. Нет обмана в его словах, когда он говорит о предстоящей свадьбе.

— Что он задумал? — спрашиваю я мать и вдруг осознаю, что она меня разглядывает.

— Я еще не разговаривала с ним. Письма, которые он писал мне с тех пор, как приехал сюда, рисуют картину счастья и удовлетворения. Твой отец не может испытывать удовлетворения по своей природе. Всеми его действиями всегда руководили амбиции. Тебе нельзя создавать спекторий, Магар. Ты не должна давать ему эту власть.

— Я не давала и не собираюсь. Но… ты кое-что должна знать. В Теории свирепствует эпидемия чумы, Тихой Чумы. Мастер Сай, лекарь в Лицее, создал от нее лекарство. И для этого лекарства требуется спекторий.

Я выдыхаю, освободившись, наконец, от бремени этой проблемы. Мама найдет ответ. Она всегда находит.

Мама под платьем скрещивает ноги.

— Расскажи мне об этой чуме.

— Она убила короля Кноси; он был, фактически, первой жертвой. С тех пор она свирепствует в Теории. Она убила многих до того, как Сай нашел лекарство. Он смешивает спекторий — старый спекторий, потому что я не хочу создавать новый — с элементом, называемым нефарит, который мы добываем из реки Нефари. Вместе они восстанавливают здоровье пациента. Шанс на успешное выздоровление стопроцентный.

— Интересно, — она касается пальцами виска. — Нефарит, говоришь? Королевства уже давно желают заполучить этот элемент. Как вы обходите Парани?

Значит, мама знает о нефарите и том, что он встречается только в реке Нефари. Конечно, меня не должно это удивлять. Мама из Пелусии, где река Нефари впадает в Великий океан. Парани в устье реки могут достигать вдвое больших размеров, чем Парани в Теории. Алдон говорил, что жители океанов всегда больше жителей Реки.

Интересно, знает ли мама, что Парани вовсе не животные. Во всяком случае, не совсем.

— И откуда они берут старый спекторий?

— Некоторые граждане жертвуют его, когда заболевают члены их семей. Но в основном его получают от сноса сделанных их него построек. Рано или поздно спекторий у них закончится.

— Объяснись, дитя. Я слышу по твоему тону, что тебя что-то беспокоит.

Как же иначе.

— Если… Когда в Теории закончится спекторий, что мне делать? Я буду королевой. Как я смогу просто стоять и смотреть, как умирают граждане, когда у меня есть лекарство?

Я понимаю, что мой вопрос о многом говорит. Он означает, что я забочусь о народе Теории в то время, как меня всю жизнь учили, что они мои враги. Но я надеюсь, что он говорит еще и о том, что, если должна, я постараюсь стать хорошей королевой и что я все еще прислушиваюсь к мнению матери.

Она долго размышляет. Я испытываю одновременно облегчение и раздражение от того, что она всё так долго взвешивает. С одной стороны, это означает, что она беспокоится о судьбе народа Теории и хочет, чтобы я стала их королевой. С другой стороны, это означает, что она совершенно точно намерена сделать меня королевой. Она не поможет мне найти способ избежать брака. Теперь я совершенно точно уверена, что мать совершенно не интересует моральная сторона поступков Тарика. Что он собирался жениться на другой, пока не стало более выгодно жениться на мне. В своем нынешнем настроении она скажет, что он поступил так, как поступил бы любой хороший правитель.

А я так надеялась, что она станет в этом моим союзником. Разочарование почти невыносимо.

Наконец она произносит:

— Этот Сай, Целитель в Лицее. Насколько он заслуживает доверия?

Знаю, что мы с Саем друзья. Он сердечно поздравил нас с Тариком, когда узнал о нашей помолвки, а, когда он вместе с нами, он больше не такой официальный и чопорный. Но я хорошо понимаю, кому принадлежит преданность Сая.

— Сай верен Тарику. Если бы ему пришлось выбирать между нами, он бы выбрал короля Сокола.

Мать кивает.

— Как и должно быть. А мальчик-король? Насколько он заслуживает доверия?

Я нервно заламываю руки на коленях, что не ускользает от взгляда матери. Мне хочется сказать, что Тарик заслуживает доверия. Что как король, он действует с сознанием своего долга. Но из-за того, что долг у него на первом месте, он так ужасно предал меня. Он собирался жениться на принцессе Тюль несмотря на то, что у нас были такие сильные чувства друг к другу. Он, видимо, считал, что я подожду в сторонке, пока он будет с ней в постели, чтобы зачать наследника. То, чего сам никогда бы не стерпел, поменяйся мы ролями. А потом он решил использовать как оружие краторий — смесь спектория и яда Скалдингов — в надвигающейся войне против моего отца. Он хотел причинить вред моему народу. Я сжимаю зубы и поднимаю подбородок, выдерживая взгляд матери.

— Он использует спекторий так, как посчитает нужным.

— Хм, — все, что говорит мама. А затем:

— Позволь мне подумать об этом, Магар. Нельзя, чтобы спекторий попал не в те руки. Но я не уверена, что король Сокол столь же легко возьмет на себя вину в кровопролитии, как и твой отец. Мои шпионы сообщают, что он справедлив и решителен.

Шпионы? Я понятия не имела, что у мамы есть шпионы. И я даже не догадывалась, что они есть в далёкой Теории. Мне ещё многому нужно у неё научиться, чтобы быть королевой.

— Однако, продолжает она, — власть, есть власть, и она склонна вскружить голову человеку, так что даже сердце может быть обмануто ею. Да, мне нужно подумать об этом, дитя. Но до тех пор ты не должна создавать. Как тебе удалось скрывать это так долго?

— В ванной есть проточная вода, которая в конечно итоге сливается в Нефари. Я создаю только маленькими порциями поздними вечерами после того, как все уходят.

Я преуменьшаю, говоря, что количество спектория не велико. Раньше я не переживала о чистке туалета, скидывая созданное прямо в отверстие, ведущее в Нефари. Немногие рискнут сунуться в ту часть реки, где в итоге оседают отходы. Да и если бы нашли спекторий, можно было бы предположить, что он попал туда из дворца, но не конкретно из моей комнаты. Однако сейчас здесь отец, который знает, что мне нужно создавать каждый день. Он будет знать, где искать. Но даже его внимательный взгляд не сможет увидеть то, что я делаю. Спекторий, который я сейчас создаю, всего лишь маленькие капельки, как капельки пота; если они попадут в Нефари, то их сияние может быть ошибочно принято за блики солнца или отражение звезд в поверхности реки. Они даже малы для того, чтобы соединиться вместе, слишком малы для любых злых намерений отца. По правде говоря, я трачу почти всю ночь, чтобы создавать таким образом, так что восстановленная энергия тут же исчезает из-за недосыпания. Даже сейчас я очень хочу спать. Но впереди ужин, на котором мы должны присутствовать, а сказаться больной, не лучшая идея. Я хочу посмотреть, как мама будет развлекать Тарика, не смотря на его способности.

В этот момент Анку тихо открывает огромные двери в покои и заходит. Она несет с собой факел. Единственное движение, которым она приветствует нас — это легкий кивок. Затем она приступает зажигать бра во всех комнатах покоев. Тьма крадется со стороны балкона и окружает нас, словно темная пыль. Мама зевает, прикрывая рот тыльной стороной ладони.

Вставая, она говорит:

— Моя дорогая, как я рада снова видеть тебя. Нужно идти готовиться к ужину. И, похоже, краску на твоём лице необходимо поправить.

Она снова обнимает меня, но так, как обычно обнимают грязного ребенка: чопорно и без симпатии, разыгрывая учтивость, хотя Анку не смотрит.

Может быть наш ужин будет менее неловок в присутствии мамы. Она знает, как развлечь отца, и она — исключительная хозяйка. По какой-то непонятной причине я очень хочу, чтобы она впечатлила Тарика, чтобы показала ему, что Серубель — это не королевство грубых варваров с примитивными обычаями. Если кто-то и сможет доказать это, то только мама.