Тяжёлая вода (СИ) - "Arno" - Страница 81

Если норт-вестом Козёл медленно, но догонял клеббу, то теперь, отвернув по ветру, шел ей траверсом, пересекая ее курс за кормой, метрах в семистах.

Но за счет возросшей скорости миновать этот участок пути, который перебрасывал Козла с южного борта клеббы на северный, удалось очень быстро, буквально минут за пять.

— Лево руля! Правь круче к ветру! Встаем на норт-вест!

Соловей, вставший у руля, завертел штурвал, выполняя команды с филигранной точностью, и Козёл скоро встал на нужный курс.

Паруса не потеряли ветер и несли Козла вперед с хорошей скоростью, и он догонял клеббу.

Но и погоня в море, как и все остальное в море — дело не быстрое.

Минуло минут двадцать прежде, чем расстояние до клеббы сократилось до предельной дистанции выстрела. Она шла со скоростью узлов в десять, и Джаг дал команду вставать параллельным курсом. Под прямыми парусами в боковой ветер скорость сильно упадет, но он и не намеревался продолжать такой ход. Нужно было только дать залп по противнику. Развеять его иллюзии и утвердить свои намерения.

— Пушки к бою готовь!

Мубаса передал его приказы своим пушкарям, и те принялись собирать орудия. С такого расстояния только кулеврины могли достать до неприятельского корабля. Но Джагу на этом этапе было довольно и этого.

Со стороны клеббы громыхнуло, Джаг успел увидеть, как ее борт выплевывает грязно-белые клубы дыма, а следом услышал свист ядер.

Для залпа из пятнадцати орудий получалось у них очень плохо: большая часть ядер попадала в воду, не долетая до Козла метров сорок. Еще пара пронеслась в воздухе, рухнув по другую сторону от корабля, и только одно попало в цель, с треском и россыпью щепок пробив левый фальшборт джагова судна, после чего унеслось куда-то вверх, пролетело по узкой и высокой дуге, и рухнуло за правым бортом в воду, так никому и не навредив.

Джаг, оглядев повреждения, просто расхохотался:

— И это все?! Проклятье, даже жирные антелузские дожи дерутся лучше! Мубаса!

— Я здесь, капитан!

— Покажи этим болванам, как надо стрелять из пушек!

— Да! — взревела команда. — Давай, Мубаса! Пора их угостить!

Мубаса кивнул и обратился к своим орудийным расчетам, громко командуя им:

— Шевелис собаки чернэ! Дава, дава!

Расчеты орудий, один за другим, докладывали о готовности.

— Пушки готовы, капитан! — крикнул Мубаса, ожидая распоряжений. Джаг, пуская наружу дремавшую до того злость, чувстововал, как физиономия его превращается в страшную оскаленную маску.

— Огонь, — проскрежетал он.

— Огонь! — продублировал Мубаса.

Расчеты поднесли факелы, подожгли фитили.

ОГОНЬ В ДЫРЕ!

Корабль сотрясло оглушительной канонадой, грохотом сокрушительно врезало по ушам, воздух по всему борту заволокло густыми и плотными клубами белесого дыма, и когда он чуть рассеялся, а в ушах перестало пищать, Джаг оценил последствия залпа.

Из двенадцати кулеврин половина точно угодила в цель. Вражеской клеббе это не причинило серьезного вреда — чтобы наносить урон из пушек, нужны залпы потяжелее, полным бортом, и не один, а много. Но только теперь, а не раньше, Джаг почувствовал вкус надвигающейса драки: с клеббы слышались редкие, но громкие вопли раненных.

И хоть залп был для такого расстояния очень неплохим — с шести-то сотен метров положить в цель половину ядер, при том, что, бывало, и с полусотни иные умельцы умудрялись промахиваться, — Джаг заорал Мубасе:

— Хреновая стрельба! Скорректировать огонь!

Пушкари засуетились, подгоняемые Мубасой. Застучали молотки — расчеты орудий вгоняли в лафеты клинья, поднимая или опуская таким образом стволы пушек.

Прошло минуты две, и клебба дала второй залп.

На этот раз залп их был удачнее. В воздухе над палубой с тяжелыми звуками прогудели ядра. Другие врезались в корпус, пара упала на палубу. Полетели щепки, раздались крики. Одному негру, который бежал куда-то по своему делу вдоль левого борта, ядро попало в живот. Его словно схлопнуло пополам и жутко кинуло через весь корабль к противоположному борту. Все произошло с неестественной, нагоняющей страх быстротой, быстрее, чем взгляд мог реагировать.

Удар ядра был такой силы, что оно прошло сквозь него и улетело в воду за корабль, а самого негра почти-что разорвало пополам: лишь небольшие рваные полосы кожи и мяса с одного бока скрепляли его туловище с ногами. Из его тела точно выхватило большой кусок от ребер до таза и мелкой каплей расплескало по большому пространству. Он, конечно, был мертв, и кровь выливалась из его еще не остывшего тела сильно и густо, толстыми струями, точно из бочонка, которому вырезали дно. На палубе вокруг останков в считанные секунды разошлась большая темная лужа.

Да-а-а-а…

Кровь…

Посмотреть на нее и на жутко изувеченные останки еще пару мгновений назад живого и ни о чем не подозревавшего ниггера остановились несколько человек из команды — и черных, и белых. И Джаг ясно видел, о чем были их мысли.

Вот теперь бой начался по-настоящему, думал он. Если у кого-то раньше и были сомнения или фантазии, то теперь они стремительно испарялись.

Да, ребятки. Здесь все по-настоящему.

Не бывает боя без крови и огня.

Не бывает разбоя без смерти.

Не бывает денег без цены. Уплатить свое придется всем и сполна. Так что молитесь, чтобы время расплаты пришло не сейчас и не для вас.

И да. Как вы могли заметить, вражеские ядра тоже убивают. Убивают страшно и кроваво, как и подобает пушечному ядру.

Так что привыкайте. Раз встали под черный флаг смерти, так будьте же готовы ее принять!

— Чего встали, обезьяны?! — взревел Джаг. — Он сдох, а вы — живы! Радуйтесь этому! Живо за дело! А ежели не могете, так прыгайте за борт и не мешайтесь.

Скоро будут потери больше. Гораздо больше. Много убитых ядрами людей. И этому ниггеру еще повезло. Он умер сразу, быстро и накрепко. А вот что будет, когда корабли обменяются залпами картечи, и над морем завоют с обоих сторон раздираемые нечеловеческими воплями глотки раненных и искалеченных…

— Пушки готовы! — крикнул Мубаса.

— ОГОНЬ! — проревел Джаг, и канонада оглушительного орудийного грома, от которого закладывало уши, на несколько мгновений утопила в себе звуки суматохи на Козле.

Корабли сходились плавно пересекающими друг друга курсами. Повернуть на юг, прочь от Джага, клебба не могла — во встречный ветер не ходят даже под косыми парусами. Не так, чтобы оторваться от погони. Юго-западный курс был плохой идеей — пока команда будет перекидывать косые паруса, Джаг под прямыми имел возможность перерезать им этот путь. Бегство обратно на восток или юго-восток вело к гибели: разворот в море — дело не быстрое, часа два уйдет. А за это время даже стоячий фрейг набьет ее ядрами так, что она уйдет на дно от их тяжести. Северный путь, по ветру, для клеббы тоже был отрезан и не имел перспектив: под попутным ветром клебба не ровня прямопарусному фрейгу. Но тут даже до погони не дойдет: во время разворота она не просто полностью лишит себя возможности отвечать на вражеские залпы, она, в какой-то момент, еще и подставит противнику свой нос, а любой капитан, даже самый тупой, должен понимать, как чертовски опасны для любого судна продольные попадания.

Потому и оставалось ей идти, как и прежде, безо всякой инициативы, западным курсом, надеясь перегнать Козла и оторваться от него. Однако, вскоре дело должно было принять очень неприятный для них оборот.

— Капитан! — верещал Мубаса откуда-то снизу, с орудийной палубы, — Четыреста метров!

На этой дистанции в бой могли вступить тяжелые авантийские полупудовки.

— Так вдарь по ним всем бортом!

— Огонь! — заверещал Мубаса своим расчетам.

Гром залпа грянул с новой оглушительной мощью. На этот раз весь борт, двадцать шесть орудий, раскатисто выхаркал во врага свои ядра. Сквозь дым и копоть Джаг увидел, что большая часть выстрелов угодила куда надо. Кошмарный хор покалеченных и умирающих над вражеским кораблем обогатился новыми голосами. Корпус тоже сильно пострадал. Он был весь в следах попаданий, три или четыре орудия на вражеском борту замолчали насовсем.