В снежных горах Непала (СИ) - Соколина Наталья - Страница 3

Господин Тензин переводил хмурый взгляд с одного лица на другое. Было видно, как он напряжён. Наконец, решившись, он похлопал проводника по плечу: - ну-ну, Таши, доставь их в Кагбени, - он голосом выделил название деревни, - а что они дальше будут делать, то не твоя забота. Проводник расслабился, опустил голову, глухо сказал:

- хорошо, собирайтесь. Завтра утром едем на аэродром. - Не дожидаясь ответа он встал и вышел из номера. Профессор, Маша и Вольдемар вопросительно уставились на господина Тензина. Тот, пряча глаза, пробормотал:

- никто не знает, где находится Солу Кхумбу. Проводники боятся даже упоминания о ней. Они считают, что деревню населяют колдуны и ожившие мертвецы. Если уж вам так хочется туда попасть, то поищите проводника в Кагбени. - Они ещё немного поговорили о том, что нужно взять с собой, уточнили, в какое время, всё же, проводник приедет за ними. После этого господин Тензин торопливо распрощался и ушёл, а профессор задумчиво прошёлся по номеру:

- хм, надо же, кажется, нас ожидают потрясающие находки! Эта деревня существует, я знаю совершенно точно, она даже была на старых картах Непала во времена английского господства, но потом вдруг исчезла и никто не хочет даже говорить о ней. Очень интересно,

да-а.

***

Рано утром Машу разбудил весёлый голос профессора Рубинштейна: - Мария Александровна, подъём! - он постучал в дверь номера: - вперёд, вперёд, труба зовёт!

- Да-да, Марк Авдеевич, - отозвалась она, - я сейчас!

Напевая что-то бодрое, профессор удалился в свой номер, а Маша быстро умылась, окинула беглым взглядом номер - не забыть бы чего.

Они плотно позавтракали в ресторане отеля, который, несмотря на ранний час, был уже открыт, а затем поднялись в свои комнаты, чтобы забрать солидных размеров рюкзаки. Проходя через холл отеля, Маша через стеклянную стену увидела проводника Таши, который нетерпеливо прохаживался около машины, живо напомнившей ей российскую “газель”. Только вот выглядел этот аналог неимоверно старым и убитым. Помятый бок, разбитая фара, вместо стекла в боковом окне скотчем приклеен кусок полиэтилена. Пятна ржавчины повсеместно выступали там, где облупилась краска. Увидев своих подопечных, Таши, не здороваясь, резко распахнул дверцу автомобиля. Ступив на ступеньку, Маша недоверчиво заглянула в салон: на неё с интересом пялились две пары чёрных блестящих глаз. Сзади подтолкнул Вольдемар: - давай, Мария, проходи, чего встала! - Она шагнула вперёд, протискиваясь между какими-то тюками, уложенными прямо на пол машины, неловко поздоровалась. Сидящие также на полу двое молодых смуглых парней что-то сказали ей на непали, наверно, ответили на приветствие. Таши вскочил за руль, рядом на сиденье устроился профессор, и машина рванулась вперёд.

Они ехали недолго и вскоре покинули Дхулитхел, а, немного погодя, въехали на аэродром. Он представлял собой небольшое глинистое поле, сухое и пыльное, на краю которого стоял большой сарай. Из него выскочил молодой непалец и торопливо пошёл к одинокому самолётику, стоящему в конце поля. Кое-как они разместили в нём привезённые тюки и свои рюкзаки и погрузились сами. Ехавшие с ними парни оказались нанятыми носильщиками-шерпами, а тюки - экспедиционным грузом. Вольдемар сказал, что по просьбе профессора Таши закупил всё недостающее снаряжение: палатки, спальные мешки, продовольствие. Перелет занял 20 минут, причём самолетик летел по коридору между вершинами высотой в семь - восемь тысяч метров на высоте не более 4000 метров, и для прохождения коридора самолету приходилось закладывать нехилые виражи. Этот представитель непальской авиации неуловимо ассоциировался для Маши со старыми “жигулями” - драные уплотнители дверей, облупившаяся краска, разукрашенная кабина пилота и гордое название “Будда эйр”. Где-то далеко вверху проплывали снежные шапки Гималаев, а внизу пролетали поросшие редким кустарником горы. Можно было не только разглядеть махавших им руками непальцев, но и пересчитать их коз и баранов.

Посадочная полоса недалеко от деревни Кагбени размером с небольшое футбольное поле, начинается с обрыва и заканчивается почти вертикальной скалой. Самолётик бойко приземлился на самый край обрыва и покатился по полосе, остановившись в двух-трёх метрах от скалы.

Носильщики бодро подхватили немаленькие тюки, взвалили их на спины. Таши тоже не остался в стороне, взял один тюк и двинулся по тропе, вьющейся по склону горы.

У Маши захватило дух - настолько красивый вид открылся, как только они обогнули скалу, примыкающую к аэродрому. Снежные вершины Главного хребта Гималаев устремлялись к синему небу острыми пиками. Ниже их, там, где заканчивались вечные снега, зеленели обширные альпийские луга. Вкрапления рододендронов оживляли их крупными яркими - красными, розовыми, сиреневыми цветами. В кристально чистом прозрачном воздухе далёкие вершины казались досягаемо близкими: протяни руку - и сможешь зачерпнуть горсть искрящегося снега. Повернувшись к Маше, запыхавшийся Вольдемар сказал: - смотри, вон там бредёт стадо яков. Вот так чудо-юдо: это сколько же шерсти на одной такой скотине? - Она посмотрела, куда указывал спутник. Действительно, правее, по зелёному склону, не спеша двигалось стадо. Животные щипали траву и не обращали внимания на людей. Они были огромны, заросшие густой длинной, до самой земли, грязной свалявшейся шерстью. Ей хотелось остановиться и посмотреть на яков, но Таши не замедлил шага, и Маше пришлось поторапливаться.

Они перекусили на небольшой поляне, защищённой от ветра нависающей скалой, а затем двинулись дальше.

В горах темнеет быстро. Казалось, ещё совсем светло, и солнце высекает из снежных вершин разноцветные искры, но ещё чуть-чуть - вот оно уже опустилось за горы и длинные тени острых пиков протянулись в долины у их подножия. Ещё несколько шагов и Таши остановился, сбросил на землю тюк, что-то крикнул на непали носильщикам.

- Здесь будем ночевать, - перевёл профессор. Маша устало опустилась на первый же подвернувшийся обломок скалы, Вольдемар упал рядом на землю. Проводник неприязненно покосился на них, пробормотал:

- надо ставить палатки, скоро стемнеет и будет холодно.

Они неохотно поднялись, приняли из рук одного из носильщиков палатку, принялись её натягивать. Мужчины, тем временем, установили ещё одну. Из тюка достали спальные мешки и примус. Из пластиковой бутылки наполнили водой закопчённый помятый железный чайник и поставили его на огонь. Носильщики и проводник двигались быстро, молча. Присели в сторонке, развязали небольшой рюкзак и достали какие-то консервы, большие плоские лепёшки.

Вскрыв ножами банки, принялись руками есть содержимое, заедая лепёшками. Маше показалось, что это обычная мясная тушёнка. Она вздохнула и принялась помогать профессору и Вольдемару, которые тоже доставали провиант. Чайник вскоре закипел и профессор сказал: - Мария Александровна, налейте, пожалуйста, нам кипятку для чая. - С тремя кружками в руках Маша подошла к примусу. Там уже стоял Таши. Он вежливо налил ей кипятка, а затем в чайник был опущен большой кусок масла, кусок плиточного чая, небольшой корешок какого-то растения, а также высыпан крохотный пакетик жгучего красного перца. Профессор и Вольдемар уже открыли такие же банки с тушёнкой, на плоском камне разложили лепёшки и ложки. Поставив туда же кружки, Маша скривилась: - Марк Авдеевич, а что это чай у них какой-то странный?

Тот серьёзно кивнул: - да, чай у них тоже кушанье. Бывает, они в него добавляют и молоко, и масло яка, и перец, имбирь, кардамон.

- Я сейчас видела, как Таши масло в чайник бросил. И какой-то корешок. - Они немного поговорили об увиденном за день, но все слишком устали, чтобы засиживаться за ужином. Вскоре все спали: Маша в одноместной маленькой палатке, профессор и Вольдемар - в двухместной, а проводник и носильщики - прямо на земле, в спальных мешках, натянув дополнительно на голову, под капюшон спальника, вязаные шерстяные шапочки.

Несмотря на усталость, Маша спала плохо. В соседней палатке храпел профессор, несмотря на меховой спальник мелкие камешки впивались в бок, в ночной тишине слышались шорохи и отдалённый гул. Она задремала под утро и была разбужена громкими голосами своих попутчиков.