Неизвестные приключения Баранкина - Медведев Валерий Владимирович - Страница 5
- Предыдущая
- 5/29
- Следующая
СОБЫТИЕ САМОЕ ВТОРОЕ
Юра Баранкин достал из почтового ящика «Вечерку» и заглянул в нее.
– Ребята! – воскликнул он. – Сегодня же День бегуна!..
– Ну и что? – спросил Малинин.
– Символично! – Баранкин протянул газету Малинину и приказал: – Между делом изучи маршрут!..
После этого все трое стали подниматься по лестнице.
Миша Яковлев никогда не был в гостях у Юры Баранкина, хотя между одноклассниками о его комнате ходили легенды и сочинялись сказки.
Все сходились в одном: что у Баранкина все не так, как у людей, а «что все не так у людей» сводилось к следующему образному заключению, что пол у него похож на потолок, а потолок похож на пол. Миша Яковлев с нетерпением ждал, когда откроется дверь в этот, как сказали бы взрослые, парадокс.
Наконец, кончив возиться в прихожей, Баранкин распахнул дверь, и Миша Яковлев, с опаской вытянув шею, которая и без того у него была длиннее, чем у других мальчишек, сначала повертел ею в разные стороны, затем перешагнул через порог почти так же, как входит неопытный купальщик в холодную воду. То, что он увидел, его несколько, интеллигентно говоря, ошеломило, а если выразиться попроще – то ошарашило…
Прямо против входа в комнату висела цветная репродукция с картины художника Решетникова «Опять двойка». На этой картине, кто ее видел, тот помнит, что изображено: мальчик с портфелем в руках, получивший двойку. Мама с укоризной глядит на сына, и младший брат на велосипеде с выражением на лице: «Ну, сейчас тебе мама задаст!» И собака, положившая передние лапы на грудь мальчика, как бы успокаивая: «Да ладно! Не расстраивайся! Не в пятерках счастье!..»
Сама комната походила на стройплощадку чего-то непонятного и даже таинственного, тем более, что это определялось и подчеркивалось железной табличкой, которой украшают заборы, за которыми что-нибудь строят: «Не пускайте детей на стройплощадку! Это опасно для жизни!»
Вняв табличке, Яковлев снова закивал головой, только теперь вверх-вниз. Баранкин пригласил:
– Если не боишься за свою жизнь, то проходи!..
Яковлев переступил порог комнаты задрав голову. На потолке висел плакат: «МОЖНО ЛИ ВСЕМУ, В ТОМ ЧИСЛЕ МАТЕМАТИКЕ, УЧИТЬСЯ ВО СНЕ?..» На этот вопрос ответа не было. Но на следующем плакате на вопрос: «МОЖНО ЛИ РЕШАТЬ ЗАДАЧИ МИХАЛ МИХАЛЫЧА ВО СНЕ?..» – был дан ответ: «МОЖНО! ЕСЛИ МИХАЛ МИХАЛЫЧ В ЭТО ВРЕМЯ БУДЕТ СПАТЬ РЯДОМ!» «МОЖНО ЛИ РАСТИ БЫСТРЕЕ?..» Этот вопрос тоже был без ответа. «МОЖНО ЛИ, ЧТОБЫ ДЕРЕВЬЯ РОСЛИ ТАК БЫСТРО, КАК ВЗРЫВ ОТ СНАРЯДА?..» Решение этой проблемы тоже не пришло еще в голову автору. На вопрос: «МОЖНО ЛИ ПЕРЕДЕЛАТЬ ДВОЙКУ НА ПЯТЕРКУ?» – был дан ответ: «МОЖНО, НО БУДЕТ ЗАМЕТНО!» Но многие вопросы остались гласом вопиющего в пустыне. Например, рядом висел лист, на котором было написано: «А ЧТО, ЕСЛИ ВЗЯТЬ, ДА…» А чуть ниже: «А ЕСЛИ НЕ БРАТЬ, ТОГДА ЧТО?..»
Левее на листе было выведено: «Я УВЕРЕН – БЕЗ ЗАБОТ!» Что без забот?! Ничего было нельзя понять!..
Еще выше висел лист тоже с непонятной надписью: «ОН ЭТО ВПИТАЛ С МОЛОКОМ МАТЕРИ!.. в скобках (как говорят взрослые) РАЗВИТЬ И ДОПОЛНИТЬ В СМЫСЛЕ: МОЛОКО, ОБОГАЩЕННОЕ ТЕОРЕМОЙ ПИФАГОРА!!!»
Над столом висел кусок белого ватмана с надписью: "ЧЕРТЕЖ МАШИНЫ УСКОРЕННОГО РОСТА ЧЕЛОВЕКА! ", но самого чертежа почемуто не было. «Или ничего этого на самом деле нет, – подумал про себя Яковлев, – или это все засекречено… Просто какая-то клинопись… Вот расшифровать бы…» На полу было заготовлено еще несколько плакатов в том же духе: «А МОЖНО ЛИ?..» Но дальше оставалось пустое безответное пространство. В центре всех этих плакатов красовался кусок картона, на котором были наклеены вырезанные из всевозможных журналов и газет фотографии воробьев. Воробьи на них летали, клевали, купались в лужах, грелись на солнце. Яковлев почему-то покачал головой и сказал:
– Ты меня, Баранкин, извини, мне раньше казалось, что ты ну совершенно ничем не интересуешься, а теперь я вижу, что ты вроде бы как будто хочешь изучить жизнь воробьев?
– Почему это я хочу изучить жизнь воробьев? – высокомерно заявил Юра. – Я, может, горю желанием, чтобы они изучили мою жизнь?!
Яковлев успел заметить, что под фотографиями воробьев было выведено мелким почерком Баранкина: «Это Воробьиния! А что в Бабочконии?..»
Осмотрев все внимательно в комнате Юры Баранкина, Миша Яковлев сказал:
– «… Против уречья есть и многое не дельно!..»
Это была цитата из пьесы Грибоедова «Горе от ума», но Баранкин и Малинин этого не знали, поэтому пропустили ее мимо ушей.
– Между прочим, мимо нас пробегает… – пробубнил Малинин вдруг, изучая «Вечерку».
– Что мимо нас пробегает? – насторожился Яковлев.
– День бегуна пробегает мимо нас с Баранкиным, мимо тебя он не пробегает…
– А-а, – протянул Яковлев.
А Баранкин многозначительно произнес:
– Так нам и надо!..
– Я, Баранкин, – заговорил Миша, – как будто в твою голову попал, а не в комнату, такой у тебя везде беспорядок… А интересно бы превратиться в молекулу взаправду и очутиться у тебя в мозговых извилинах, – размечтался Яковлев.
– Не советую, заблудишься, – отрезал Баранкин.
– Что заблужусь, это точно, – согласился Яковлев. – Или попаду в тупик. У этого Баранкина, – продолжал Миша изыскательским голосом, – в голове вместо мозговых извилин мозговой лабиринт. Мысль идет-идет, смотришь – заблудилась!.. – рассуждал сам с собой Миша. Он любил иногда доказывать что-то сам себе вслух и даже порой с собой поспорить. При этом он еще успел заметить, что над подоконником висит микроскоп, направленный в небо, а на полу телескоп, наведенный на блюдце с водой…
– Интересный ты, Баранкин… – сказал Миша Юре и замялся.
– Что интересный? – подхватил Юра. – Человек, да?..
– Видишь ли, – протянул Миша Яковлев, словно с трудом подбирал слова, – тебе Зина Фокина сказала, что ты шестикантроп с натяжкой, но я бы лично прибавил до семикантропа… А если честно, интересный ты, Баранкин, ну очень интересный. Кстати, – продолжал Миша, – а почему у тебя микроскоп направлен в небо, а телескоп в блюдце с водой, когда по логике все должно быть наоборот?
- Предыдущая
- 5/29
- Следующая
