От «Наутилуса» до батискафа - Латиль Пьер де - Страница 6

Когда все трое, выбившись из сил, начинают тонуть, чудовище внезапно всплывает на поверхность — и вот утопающие уже на спине неведомого существа. Вскоре они убеждаются, что под их ногами не спина морского чудовища, а стальная палуба подводного судна! Проходит ночь. На рассвете крышка стального люка открывается, и восемь здоровенных молодцов в масках молча увлекают наших героев внутрь загадочного корабля. Однако с ними обходятся гуманно, и скоро профессор Аронакс знакомится с командиром «Наутилуса» капитаном Немо. То, что происходит затем в романе, имеет для нас мало значения. Давайте рассмотрим подробно этот необычайный корабль, полный романтики и научных чудес.

Принципы устройства подводной лодки Жюлю Верну изобретать не пришлось: они были давно известны. Обширные резервуары, расположенные в нижней части «Наутилуса», наполняются водой, и судно, отяжелев, опускается в морскую пучину. Когда же мощные помпы выкачивают воду из резервуаров, «Наутилус», освобожденный от добавочного груза, всплывает на поверхность. Все обстоит как будто чрезвычайно просто; однако мы знаем, что на практике изобретатели и особенно конструкторы подводных лодок часто сталкивались в этом вопросе с весьма серьезными затруднениями. И это лишний раз напоминает нам суровую истину: природа далеко не всегда послушно подчиняется желаниям и воле человека.

Отличительное свойство «Наутилуса» — полное преодоление всех трудностей, возникающих на практике перед конструкторами и изобретателями. «Самобытность Жюля Верна, — пишет госпожа Аллот де ла Фюйе, племянница писателя и его биограф, — состоит в том, что он, будучи прекрасно осведомленным обо всех научных поисках прошлого и современных экспериментах, как будто забывает о них в каком-то вдохновенном опьянении. Он создает свой „Наутилус“ в идеале, в абсолюте, рассматривая как уже разрешенные все жгучие проблемы современной ему науки и озаряя ярким светом своей фантазии будущие открытия».

Так, длина самых больших подводных судов (за исключением «Плонжера») не превышала во времена Жюля Верна 10–15 метров. Длина «Наутилуса» 70 метров. Его водонепроницаемые переборки действуют безотказно. Скорость этого замечательного подводного судна в погруженном состоянии достигает 94 километров в час, в то время как рекордная скорость современного надводного корабля равна 84 километрам (по официальным данным о скорости французского эскадренного миноносца «Грозный», опубликованным незадолго до начала второй мировой войны).

Ограниченность запаса воздуха — вот главное препятствие, с которым сталкиваются все конструкторы подводных лодок, когда речь идет о длительных погружениях. Для «Наутилуса» этого препятствия не существует: под ледяными торосами Южного полюса он пробудет под водой, не всплывая на поверхность, целых шесть суток!

Непрочность металлического корпуса подводной лодки или его чрезмерный вес (в тех случаях, когда конструктор, не считаясь с законами физики, увеличивает до недопустимых размеров толщину стальной обшивки) — вот что мешает самым совершенным подводным судам опускаться на глубину свыше 300 метров. Но для «Наутилуса» и это не служит препятствием. Двойной стальной корпус необычайной прочности позволяет чудесному подводному кораблю достигать глубины «в два-три лье» (8000—12 000 метров).

«Наутилус» капитана Немо.

Теснота помещения, отсутствие свободного пространства делают чрезвычайно тяжелой жизнь экипажа на этих крохотных суденышках, отрезанных от всего мира. Поэтому, когда в 1953 году в США была построена первая атомная подводная лодка, которая может целыми месяцами оставаться под водой, вопрос о создании комфортабельных условий для экипажа был предметом такого же тщательного, обсуждения, как и вопрос о типе ядерного двигателя. Моральное состояние команды не может оставаться на должной высоте, если люди долгое время будут заключены в тесном и неудобном помещении. Атомная подводная лодка, названная «Наутилусом» в честь того, первого, существовавшего лишь в воображении знаменитого писателя (хотя в него безоговорочно верили целые поколения подростков!), снабжена граммотекой и фильмотекой, установками для кондиционирования воздуха.

Но что значит весь этот комфорт по сравнению с библиотекой и салоном первого, выдуманного Жюлем Верном «Наутилуса», размер которых приводит в изумление нашего друга Аронакса?

«Я прошел, — рассказывает он, — в огромный, великолепно освещенный салон. Это был просторный прямоугольный зал со срезанными углами длиной десять, шириной шесть и высотой пять метров. Скрытые в потолке лампы заливали ярким, но не резким светом все чудеса, собранные в этом музее». Да, это был настоящий музей с картинами Рафаэля, Леонардо да Винчи, Тициа на, слепками с античных статуй и с такими богатейшими коллекциями морских животных, что «никакой музей в мире не обладает подобными».

«Посредине салона бил фонтан, освещенный снизу электричеством; струйки воды падали в бассейн, сделанный из одной гигантской раковины тридакны». В одном из простенков салона Аронакс увидел орган. Опасаясь, очевидно, что самый факт нахождения органа на подводном корабле может показаться читателю недостаточно удивительным, Жюль Верн добавляет: «больших размеров».

Так капитан Немо на своем чудесном подводном корабле устраняет все препятствия, которые ставит природа перед человеческой мыслью и желаниями. Разбивать преграды на пути творческих дерзаний и устремлений человека — не в этом ли заключено призвание настоящего писателя?

Правда, некоторые из этих преград мы со времен выхода в свет «Двадцати тысяч лье под водой» не только преодолели, но и оставили далеко позади. Так, мы не разделяем больше наивного изумления первых читателей романа перед фактом широкого применения электричества на борту «Наутилуса».

В наши дни даже маленького ребенка не удивишь лампами дневного света или лифтом, управляемым на расстоянии. Но первые, вполне взрослые читатели «Двадцати тысяч лье под водой», вероятно, были потрясены до глубины души, читая, как таинственный капитан Немо, поинтриговав некоторое время профессора Аронакса необычайным видом разных приборов и аппаратов, установленных на его чудесном корабле, торжественно объясняет ученому:

«— В природе есть сила: могучая, послушная, быстрая и простая в обращении. Она царит на моем корабле; все делается с ее помощью. Она освещает и согревает меня, она — душа и сердце всех моих аппаратов и механизмов. Эта сила — электричество.

— Электричество? — вскричал профессор, чрезвычайно озадаченный.

— Да, мосье.

— Однако, капитан, ваш корабль обладает необычайной скоростью передвижения. А это плохо согласуется с теми малыми возможностями, которыми обладает электричество. До сих пор его механическая сила представлялась мне чрезвычайно ограниченной».

Не будем читать дальше. Совершенно ясно, что молодой читатель сегодняшнего дня не может разделить недоумения Пьера Аронакса. Ему абсолютно непонятны рассуждения ученого профессора по поводу огромной скорости, развиваемой «Наутилусом», которая «плохо согласуется с малой силой электричества». Читателя сегодняшнего дня трудно удивить чудесами электротехники и даже электроники, и он уже готов признать Жюля Верна безнадежно устаревшим, раз этот чудак утверждает, будто электричество обладает лишь «чрезвычайно ограниченной» механической силой. Увы! — такова участь всех пророков: они вечно рискуют, что жизнь опередит самые смелые их предсказания и предположения.

«Мои способы получения энергии электричества, — объясняет капитан Немо удивленному профессору, — не похожи на общепринятые».

«Странно!» — скажет любой современный школьник, только что усвоивший элементарные понятия о природе и основных свойствах электричества.