От «Наутилуса» до батискафа - Латиль Пьер де - Страница 40

Но почему же тогда этот человек лишь едва взглянул на жизнь в глубинах моря и не нашел ни одного слова, чтобы выразить чувства, которые он испытал при этом? Да потому, что характер его, как мы уже говорили, противоречив: он хочет все подчинить разуму, цифрам, выкладкам, измерительным приборам; он хочет сосредоточить все свои силы и чувства на успехе предпринятого эксперимента. Его глубоководные погружения были прежде всего научными экспериментами, научными опытами, и он считал, что должен внимательно следить за их течением, не отвлекаясь ничем.

Роман профессора Пикара, конечно, сильно отличается от романа, героем которого является капитан Немо; реальная жизнь не повторяет целиком творческой фантазии писателя. Строгий и рассеянный профессор мало похож на таинственного и загадочного командира «Наутилуса». Но обоих людей роднит единое страстное желание: проникнуть в тайны морских глубин. А поскольку это желание есть у всех нас — и у того, кто пишет эту книгу, и у тех, кто читает ее, — оно роднит с ними и нас.

Несомненно одно: ученый, который изобрел первый настоящий корабль глубин, — типичный персонаж романа Жюля Верна.

И этот ученый, кстати сказать, совсем не выражает неудовольствия, когда ему говорят о подобном сходстве. Более того: он охотно допускает параллели между собой и капитаном Немо.

Рассказывая в своей книге о первом пробном погружении батискафа у островов Зеленого Мыса 28 октября 1948 года, когда его сопровождал профессор Моно, Пикар вспоминает торжественный момент первого контакта «корабля глубин» с его стихией:

«Мы постепенно уходим в глубину. Ни один звук снаружи не доходит до нас. Я гляжу на медленно густеющую синеву за окном кабины и думаю о знаменитом „Наутилусе“, о его капитане и профессоре Аронаксе. Я снова вижу, как, стоя перед зеркальными окнами салона подводного корабля, Немо и Аронакс любуются фантастическим подводным пейзажем. Вдруг среди хороводов рыб появляется фигура ныряльщика, Николая-Рыбы. Эта картина живет в моей памяти более полувека: расположившись у окна, в полумраке, Аронакс и Немо следят за движениями плывущего под водой Николая, освещенного отблесками дневного света, пронизывающего толщу морской воды.

Сегодня капитан Немо — это я. Аронакс в 1948 году носит имя Моно. Но ныряльщик, плывущий перед нашим иллюминатором, совсем не похож на легендарного Николая-Рыбу. Глаза его защищены водонепроницаемыми очками, губы сжимают мундштук дыхательной трубки, ноги обуты в резиновые ласты. На нем автономное снаряжение Кусто».

Вы обратили внимание? «Сегодня капитан Немо — это я».

Глава восьмая

СЦЕНАРИЙ ДЛЯ ФИЛЬМА 2000 ГОДА

В январе 1947 года Жак-Ив Кусто, создатель знаменитого автономного скафандра и энтузиаст подводных погружений с аквалангом, приехал в Шербур, чтобы принять в свое ведение небольшое судно, ранее принадлежавшее Германии. Это судно, названное им «Эли Монье», передано военно-морским министерством Франции в распоряжение прославленной ГЕРС — Группы подводных исследований и изысканий, организатором и руководителем которой был Кусто.

Однако, прежде чем вести «Эли Монье» в Тулон, центр французских подводных изысканий, нужно осуществить ряд работ по его переоборудованию. Однажды утром, когда Кусто был занят составлением перечня необходимых переделок, к нему явился посетитель. Он оказался профессором Максом Козеном, бельгийским физиком, имя которого стало широко известно с тех пор, как Козену посчастливилось сопровождать Огюста Пикара во время второго полета в стратосферу. Теперь он снова работал с Пикаром, на этот раз над постройкой нового подводного аппарата — батискафа.

Вот цель его посещения: не согласится ли капитан Кусто, чьи замечательные фильмы, снятые под водой, произвели большое впечатление на профессора Пикара, взять на себя киносъемки подводных погружений, которые будет осуществлять Пикар в батискафе?

Легко представить себе, что такой энтузиаст-ныряльщик, как Кусто, с радостью принял приглашение Макса Козена. Ныряльщики ГЕРС уже неоднократно обсуждали смелый проект Пикара; опуститься на глубину 4000 метров! И вот теперь Кусто представляется случай принять участие в этом удивительном эксперименте. Нужно было только заручиться согласием военно-морского министерства, на службе у которого состоял Кусто.

Французское военно-морское министерство сделало даже больше, чем надеялся Кусто. Оно командировало в помощь бельгийской экспедиции, работа которой должна была развернуться у берегов Западной Африки, на широте Дакара, то самое вспомогательное судно «Эли Монье», приемкой которого Кусто занимался в январе 1947 года, а с ним — группу опытных ныряльщиков ГЕРС.

Постройка батискафа должна завершиться в течение лета 1948 года. Профессор Пикар получает в свое распоряжение грузовое судно «Скалдис», строительство которого заканчивается на Антверпенской верфи. Но ему явно не везет, этому «Скалдису». Во время испытательного плавания механизм управления рулем выходит из строя, и «Скалдис», потеряв управляемость, налетает на подводную скалу. Когда же он кое-как выбирается из опасного положения, неполадки с двигателем заставляют его застопорить машину в открытом море. Затем следуют еще две аварии, и, когда злополучный «Скалдис» возвращается наконец в Антверпенский порт, водолазы обнаруживают, что на его гребном винте остались только две лопасти.

Печальнее всего то, что неудачи «Скалдиса» словно приносят несчастье и самому батискафу, который «Скалдис» должен доставить в Дакар, к месту испытаний.

Пока все эти непредвиденные происшествия задерживают отплытие экспедиции из Бельгии, «Эли Монье», прибывший в Дакар на место встречи со «Скалдисом» раньше срока, использует свой вынужденный досуг, отыскивая близ островов Зеленого Мыса глубины в 4000 метров, удобные для погружений нового подводного аппарата.

Наконец 15 сентября 1948 года «Скалдис» покидает Антверпенский порт. По пути он заходит в Дюнкерк, чтобы принять на борт группу французских ученых, приглашенных Пикаром для участия в экспедиции.

В специально оборудованном трюме «Скалдиса» подвешен к потолку странный предмет, укрепленный целой системой растянутых во все стороны чалок: Его Величество Батискаф.

Французский зоолог Теодор Моно, присоединившийся к бельгийской экспедиции в Дюнкерке, вспоминал потом об изумлении, которое охватило его, когда он впервые спустился в трюм «Скалдиса»:

«Перед моими глазами возвышалась огромная оранжевая спина притаившегося в полумраке неведомого и непостижимого предмета. Немного выпуклая, увенчанная множеством каких-то отростков, веретенообразная в перспективе, она продолжалась книзу вертикальными белыми стенками, у основания которых видны были винты — по одному с каждой стороны. А на дне трюма смутно белел подвешенный к нижней части огромного двухцветного „поплавка“ металлический полый шар, и внутри него, в резком электрическом свете, — работающий человек. Это Макс Козен, методично и терпеливо проверяющий работу какого-нибудь очередного электрического контакта».

Да, многое еще надо проверить и закончить, многие вспомогательные приборы смонтировать и установить на новом подводном аппарате. Несмотря на длительную задержку из-за неполадок со «Скалдисом», постройка батискафа так и не была завершена во всех деталях к тому моменту, когда его пришлось погрузить на корабль.

Десять дней морского пути до Дакара будут использованы для лихорадочной, напряженной работы по завершению множества недоделанных мелочей.

На заре 1 октября взлетают ракеты над морем, взрываются мощные петарды.

Это «Эли Монье», выйдя из Дакарского порта, спешит навстречу «Скалдису». Яркий луч прожектора освещает белый с синим крестом бельгийский флаг.