Кармино (СИ) - Ди Алекса - Страница 9

       Райвен начал постукивать пальцами по столу, потом резко встал, скинул плащ и со смесью эмоций, в которых преобладала досада, прямо посмотрел на меня, а я поняла, что попала…

       Чудовище пристально посмотрело на нее своими темно-синими глазами. Затем спросило: – Могу ли я надеяться, что со временем… когда вы привыкнете… Есть ли надежда, что однажды вы полюбите меня? 

       Белль наклонилась и прошептала:

        – Мне кажется, я уже вас люблю. (Красавица и чудовище)

       Райвен Ис Нарн

       Я уже сроднился со своей заговоренной одеждой, снять с меня плащ — как содрать кожу, я буду безоружен пред этой мелкой. Но все же решился, пусть она удовлетворит свое любопытство, потом, может, даже будет описывать своим друзьям момент своего триумфа. Я надеялся, что она передумает, и мне не придется убирать ради нее заклинание.

       Я скинул плащ и уставился на нее, ловя малейшую эмоцию. Да кто же эта мелкая, у нее не дрогнул ни один мускул на лице, выражение лица абсолютно не изменилось, она так же выжидающе смотрела.

       — Так с чего начнем со Снежей?

       С чего начнем? Твою Харену в дерево! И это все, что она может сказать?

       Мэйра Эр Дин

       Чего мне стоило сдержаться, не показывая эмоций… всех прожитых лет на Земле и особенно двадцати лет практики хирурга. Он был великолепен, он был моим идеалом, именно моим, этот взгляд пробрался самые потаенные уголки души… и мне был знаком этот взгляд, я не могла понять, где уже его видела.

       Волевое мужское лицо, казавшееся хищным из-за носа с горбинкой, темные густые волосы, убранные в низкий хвост. У нас приняты длинные волосы у мужчин и у женщин, обозначающие статус и силу, у слабых эмиров они просто не растут после определенного предела. Что там сзади, я не видела, Райвен не поворачивался. Да, действительно, одно плечо было чуть выше другого, меня это совершенно не отпугивало, как и его лицо. Несмотря на совершенные черты, оно напоминало разбившуюся и потом склеенную глиняную вазу. Как будто кожа начала расходиться по швам, а потом зарубцевалась причудливым узором, который всего лишь на пару тонов отличался от цвета самого лица и, видимо, шел по всему телу. Абсолютно меня это не смутило… я постаралась спрятать эмоции. Спросила о планах по поводу волчицы и ждала ответа.

       Райвен, видимо, ждал совершенно другой реакции и продолжал выжидающе смотреть, пришлось приподнять бровь, намекая, что я ждала реакции. Рай взял плащ, не разворачиваясь ко мне спиной, и накинул его на плечи, а потом как ни в чем не бывало, уже не показывая никаких эмоций, достал из стола мои записи, и мы приступили к обсуждению….

       Я никак не могла сосредоточиться на деле, близость мужчины будоражила, и я решила уже, что этот мужчина мой, и абсолютно не хотела задумываться, какая пропасть лежит между нами. Хорошо, что Райвен согласился помочь Снеже, казалось, он знает все обо всем. Я излагала свои мысли, а он сразу предлагал варианты их осуществления. Для зубов в итоге мы выбрали карбонит. Это материал схож с нашим бриллиантом, он прозрачен. Конечно, прозрачные зубы, казалось бы, не очень верное решение, но зато гарантия, что они не раскрошатся и смогут прокусить практически все на свете. Также останется шанс, что волчица вновь сможет направить на челюсть свой магический поток, так как карбонит сам по себе является накопителем, он примет магию.

       Даже если не получится, нас устроил бы результат и просто невероятно прочных зубов, все же Снежа — хищник, и мы об этом не забывали. Для нас это тоже эксперимент, мы не знали, откроется ли вновь на полную источник магии волчицы и куда он направится в таком случае.

       Финансовую часть Райвен полностью взял на себя, сказал не ограничивать свою фантазию, у него хватит средств на все. Вживление в челюсть штифтов из прочной заговоренной стали мы тоже обсудили. Решили начать с одного зуба, а дальше будем наблюдать, придется привлечь еще людей к этой затее.

       Говорил больше он, а я наблюдала из-под ресниц. Наконец я видела его лицо, его эмоции, кажется, он тоже отвлекался от разговора, посматривая на меня. Я решила немного осмелеть, все чаще поднимала взгляд и смотрела, даже один раз случайно коснулась его руки, потянувшись за листком. Я очень удивилась, когда увидела, что мелкие чешуйки покрыли его скулы и волной скатились к подбородку, исчезая. Интересно, любое прикосновение так влияло или это говорило об эмоции, испытанной им? Я надеялась, что это было не отвращение. Но главное, если доступна такая трансформация кожи, значит, внутренняя суть Райвена была жива и все еще просилась наружу. Я открыла рот, но постеснялась спросить про чешуйки, мне было неловко начать разговор. Вообще слова куда-то делись, и вместе с тем было так уютно, так спокойно наедине с этим мужчиной. Если раньше я чувствовала его силу как нечто будоражащее, то теперь я ощущала себя как в коконе, обволакивавшем меня и дававшем впечатление полной защиты. 

       Это в этом мире он изгой, лишенный сути, считающий себя не идеальным. А на Земле его поклонницы на лоскуточки бы разорвали. Да и по своему опыту я опасалась слишком уверенных в себе красавчиков, у них очень много соблазнов, таких не удержишь долго. А наблюдая уже здесь за эмирами, обнаружила, что большинство таких идеальных принцев оказываются внутри с гнильцой. И, как ни совестно себе в этом признаться, мое чувство собственности довольно урчало, осознавая, что из-за недостатка конкуренции я буду весьма исключительна.

       Райвен после нашего соприкосновения стал терять мысль и хмурить брови, я, уже окончательно привыкнув и расслабившись, просто подперла голову рукой и смотрела в упор на него, повторяя про себя аффирмации: «Я спокойна, я соблазнительна, все под моим контролем». Потому даже не сразу услышала, что мы закончили на сегодня. Я вообще ничего не слышала, что мне в конце сказали, потому что погрузилась в мысли. Взяла себя в руки, попрощалась и ушла. Хотелось надеяться, что никто не обратил внимания на мою дурацкую улыбку, когда я шла в свою комнату.

       * * * *

       В выходные перенеслась порталом в наше родовое гнездо, родители настроили артефакт переноса между нашими домами. Сначала приехала на магвознице до своего городского дома, купленного рядом с академией, а потом уже перенеслась из специальной комнаты в резиденцию рода. Никого из семьи не было, только слуги, мне уже не терпелось попасть в архивы. Как хорошо, что после шестидесяти у меня был доступ, - меня потихоньку начинали готовить к обряду - а я туда ни разу еще не спускалась. На полпути подумала, что будет подозрительно выглядеть, что я сразу по приезде ломанулась туда, ведь обязательно об этом доложат. Решила устроить вылазку ночью, чтобы не привлекать внимания.

       * * *

       Уже светало, а я так ничего и не нашла. Устало опустилась на стул и не знала, что дальше предпринять. Тут мой взгляд зацепился за светившийся в стене рисунок.

       — Правильно мыслиш-ш-шь, х-х-хозяйка.

       — Объявились наконец-то, я вас звала, звала.

       — Мы слабы.

       — Что за рисунок? Он не светился раньше.

       — Твои предки оставили подсказку, видную только своим. Чтобы о том, в чем с-с-сила и с-с-слабос-с-сть вашей с-с-сути, не узнал посторонний. Мы проснулись, и ты увидела знаки, приложи руку, пока не спим.

       Я быстрее побежала к стене, пока рисунок не пропал, и приложила ладонь. Из другой стены выехала панель со свитком, пожелтевшим от времени, даже заклинание сохранности перестало работать, значит, прошло более пятидесяти тысяч лет, надо обновить.

       Я аккуратно взяла свиток и побежала в комнату.

       Информации было крайне мало, главное, обряд мне нужен особый. Обычно перерождение происходило в кругу семьи. Чертился определенный символ, для каждой расы свой, пять магов вставали по краям и потихоньку вливали магию в рисунок, чтобы помочь перенести перерождение. Раньше наши предки справлялись сами, но это, говорят, было очень больно и долго, и оставалось много не перерожденных. Так и появилось разделение на высшие роды — тех, кто перерождался, и на низших представителей эмиров, на слабых, кто не смог совладать с силой, кто не имел своей сути. Они не живут долго, не могут создать большие семьи и капитал, им приходиться наниматься на работу или заниматься производством и продажей чего-либо.