Босс и беременный торс (СИ) - Лестова Ксения Алексеевна - Страница 5

А вот эсэмэс Владимира заставила насторожиться. Он спрашивал, куда я пропала с банкета. Он был увлечен беседой с Алиной Петровной — красоткой с полным третьим размером груди, одетой с иголочки и с сорок третьим размером ноги. Вот с последним ей не повезло. А как быть, если отец баскетболист? Наследственность никто не отменял. Благо ростом она в мать пошла.

И вот что ответить на последнее сообщение? Если я и сама понятия не имею, когда, куда и с кем пошла.

«Все нормально», — единственное, что смогла написать и включила блокировку. Хватит с меня переживаний на сегодня.

Включила телевизор, нашла слезливый канал и погрузилась в страдания. А как себя вести, если показывают очередную сопливую серию, очередного сопливого сериала, про обиженную и оскорбленную невинность? И потянулись долгие минуты мазохизма. Мне бы переключить на что-нибудь позитивное, но рука не поднимается. Смотрю, как героиню избивают, оскорбляют, унижают, и не двигаюсь с места. Всего-то и надо, нажать на кнопку, ан нет.

Так и заснула, обнимая подушку, свернувшись калачиком, с работающим телевизором. Забытье лучшее лекарство. Организм отдыхает от ненужных дурацких мыслей.

Проснулась уже поздно вечером. Настроение продолжало быть паршивым и находилось где-то в районе плинтуса. Состояние нестояния прошло, а сушняк остался. В связи с этим первым моим порывом был поход на кухню. Кипяченой воды становилось все меньше и меньше. Если совсем закончится, горячую пить не смогу и помру от обезвоживания.

Кстати, проснувшись в своей квартире я обнаружила, что переодета в сорочку. Как умудрилась, находясь, судя по всему, в невменяемом состоянии, раздеться и потом (подвиг для в стельку пьяного человека), одеться, загадка. Поэтому, почистив зубы и быстро приведя себя в порядок, я опять пошла в комнату, досыпать. К черту все… Если самочувствие будет позволять, завтра займусь домашними делами. Если нет… То эти выходные можно считать прожитыми впустую.

Выключив телевизор, забралась под одеяло, и накрывшись им по самый нос, закрыла глаза. И попыталась заснуть… Попыталась, потому что кое-кто настырный и рогатый продолжал слать сообщения. А я так и не удосужилась добавить его номер в черный список.

Читать очередную грязь про свою местами помятую персону не собиралась. Нравится ему тратить деньги на бесполезные эсэмэс, пусть тратит. Мне не жалко. Его финансами нынче заведует другая женщина. Они нашли друг друга: козел и овца.

Я уже потихоньку проваливалась в забытье, когда в дверь квартиры позвонили. Звон показался таким громким и долгим, что я, схватившись руками за голову, попыталась спрятать свой мыслительный центр под подушкой. Зрелище было бы комичным, если бы мне резко не стало так паршиво. Пока было тихо, я вполне спокойно реагировала на легкую боль в висках. Как только некто самым наглым образом нажал на кнопку звонка и стал названивать, голова взорвалась болью. Боже, это был последний раз, когда я рискнула прикоснуться к алкоголю. С такими темпами спиться ничего не стоит.

— Черт, — прошипела, выбираясь из кокона, которым стало одеяло, и таки стаскивая с ноющей головы подушку. Звонок продолжал надрываться. Человек, который не собирается тебе напакостить, так трезвонить не будет. Тем более в столь позднее для визитов время.

Надо будет вообще отключить эту дребезжалку. Кому надо, постучит. Долбить постоянно не станут. Пожалеют свои верхние конечности. Металлическую дверь все равно не выломают.

Пошатываясь, тихо (насколько возможно) прошла в прихожую, облокотилась руками об обитую кожзамом дверь и посмотрела в глазок. В принципе, могла бы догадаться, что эта сволочь от меня так просто не отстанет. Но являться ко мне на квартиру — наглость. А если учесть, что адрес я этому козлу не сообщала… Откуда узнал? Проследил? Заняться что ли больше нечем?

Давать знать, что я дома, не стала. Отошла от двери, облокотилась плечом о стену и стала ждать следующего «Дз-з-з-з-зинь». Он, к слову сказать, не заставил себя ждать. Полицию что ли вызвать? Пожаловаться, что сомнительная личность нормальным людям спать не дает.

— Я знаю, что ты дома, Летунова! — не заботясь о посторонних людях, прокричал мужчина. Хотя, увы, мужчиной его можно было назвать с натяжкой. Мужлан — более подходящее слово.

Надо же, он прямо экстрасенс какой-то. Углядел припаркованную у подъезда машину? Так я спокойно могла проехаться до работы на метро. Как сделала вчера, например.

Жизнь хороша, когда пьешь не спеша. Вот и я (по-быстрому отлучившись на кухню), растворив пародию на кофе в большой кружке, добавила две ложки сахара и подлила немного молока. Постою, попью, взбодрюсь. Я не боялась гнева бывшего супруга. Для того, чтобы войти, ему придется раскурочить всю дверь. А он у меня никогда суперменом не был. Так, человек-паук недоделанный. Почему паук? Потому что ползал по чужим кроватям. Хотя… нет. Человек-постельный клоп.

— Открывай, говорю!

Бегу и падаю. Что я, самоубийца что ли? Так вроде не состою в сомнительных организациях со схожим названием. А это значит, жизнь мне еще дорога. И у меня на нее далеко идущие планы. Тебе отомстить, например. Как, пока еще не придумала, но обязательно найду на тебя управу.

Послышался щелчок и, кажется, дверь соседней квартиры открылась. Посмотрела в глазок, чтобы окончательно убедиться в своих предположениях. Кофе бы не разлить, а то, когда внимание переключается на что-то другое, про наличие обжигающего напитка можно напрочь забыть.

— Молодой человек, что вы здесь буяните? — спросил Георгий Владимирович, выпячивая округлое пузо. Несмотря на это, мужчиной он был крепким. Кулаки внушительные, лицо… ну точно второй Валуев. Такой по стенке размажет, мало не покажется. А если жертву от оной отрикошетит в его живот, то приложит основательно. Раза эдак три-четыре. — Если не прекратите, я буду вынужден вызвать полицию.

— Я бы уже ушел, — недовольно произнес Бывший Козел. — Если бы моя бывшая жена открыла дверь.

— Если не открывает, значит, не хочет, — Георгий сложил руки на груди. Точнее, удобно устроил их скрещенными на животе. — Или ее нет дома. Она вообще… — мужчина сделал вид, что задумался, — очень занятая. Мужиков вокруг нее крутится, как голодных собак около аппетитного куска мяса или сахарной косточки.

Сравнение было не очень, но суть было легко уловить. По его словам, выходило, что одна я надолго не останусь. И конкуренция у моего бывшего будь здорово. Ох, спасибо сосед, выручил. Сразу понял, что к чему и, сориентировавшись, стал развивать в Павлике комплекс неполноценности.

— Причем, все как на подбор, — Григорий скептически осмотрел одетого в деловой костюм Ерыгина с ног до головы, — высокие, мускулистые и брутальные. Кулачищи, во, — тут он сунул под нос опешившему Пашке свою руку, сжатую, собственно, в кулак. — Богатыри. Одним ударом в нокаут вводят. Один цветы таскает, второй брюлики дарит. Третий вон, на руках носит, да на тачке дорогой катает.

Ну, это он загнул. Из всего вышесказанного правдой было только одно — в нокаут они вводили знатно. Я их еще не знала (да и не узнаю, понятное дело), но уже боялась. После такой убедительной речи соседа, Павел быстро смылся. Когда его шаги совсем стихли, я рискнула приоткрыть дверь и выйти на лестничную клетку. Отпила немного кофе, улыбнулась, смотря в хитрющие голубые глаза и поблагодарила мужчину за помощь.

— Полно, Лизка, — отмахнулся от моей благодарности он. — Сразу видно, что этому хмырю от тебя что-то надо. Девка ты нормальная, соседка не шебутная. Почему не помочь? Мне не сложно.

— Все равно спасибо, — еще раз поблагодарила. — Мне не ловко из-за того, что он и вас потревожил.

— Это еще чего, — хмыкнул Григорий. — Вот если бы он Клавдию Ивановну разбудил, тогда да, проблем бы огреб, будь здоров.

Клавдия Ивановна на самом деле могла довести до ручки кого угодно. В бывшем учительница по русскому языку в старших классах, она могла наговорить такого, что у не подкованного человека случился бы взрыв мозга. Лично мне не доставалось. А вот парням, что жили с родителями этажом выше, как-то прилетело. Они курили в пролете между лестницами. Учуяв запах сигаретного дыма, соседка вышла и так обложила парней, что они больше ни разу не были замечены с сигаретой в зубах. В руках, впрочем, тоже.