Марионетки в зазеркалье (СИ) - "Extyara" - Страница 6

— Да, у меня случайно оказалось его заключение о профпригодности, — спохватился Чуя, доставая документ из тонкой папки, что до сих пор держал под мышкой. — Вот, — он опустил лист на стол и подтолкнул его вперёд. — Видимо, ассистентка захватила его по ошибке.

— Тара, — бросив взгляд на бумаги на столе, отозвался доктор Пассед. — Очень энергичная девушка. Заходила ко мне утром, помогла расставить книги.

— Слишком энергичная, — негромко отозвался Чуя, вновь вызвав у того улыбку.

— Итак, о предстоящей нам работе, — вновь вернулся к прежней теме доктор Пассед. — Ваш напарник — Дазай Осаму — выбран для небольшого исследования. Вас, полагаю, уже ввело в курс дела ваше начальство.

— Нет, — осторожно отозвался Чуя. — Какого дела? Я впервые слышу про эксперимент и про этого человека.

— Вот как, — ничуть не расстроился доктор Пассед. — Что ж, в таком случае, позвольте мне сказать пару слов о вашем новом напарнике, — откинувшись на спинку стула, он пристроил руки на столе и продолжил. — Дазай Осаму с детства страдает от диссоциального расстройства личности, или если чуть проще — социопатии, — уточнил он, заметив замешательство на лице Чуи. — В детстве это ярко проявлялось в общей не по годам мрачности, замкнутости и довольно частых приступах агрессии. С возрастом же приняло весьма неожиданную форму. Дазай Осаму проявляет большой интерес к смерти и, в частности, суициду. Содержался в частной клинике, к сожалению, названия я не знаю и документов оттуда запросить не могу, но по личной просьбе опекуна был направлен на работу сюда.

— Но вы написали, что он здоров, — заметил Чуя, кивая на лист на столе.

— Я бы не назвал человека, страдающего от диссоциального расстройства личности, здоровым, — негромко возразил доктор Пассед.

— Мне с ним работать, а вы мне такое вдруг заявляете! — вскочив с места и упёршись руками в столешницу, произнёс Чуя. — Скажете ещё это не ваше заключение?

— Заключение моё, и тут чёрным по белому написано «годен», а не здоров, — доктор Пассед опустил взгляд на его руки, потом поднял глаза. Выражение его лица не измелилось, оставшись таким же нейтрально-приветливым. Он оставался невозмутимо спокоен и всё так же внимательно рассматривал Чую, что порядком выводило его из себя. — И я повторюсь, он пригоден для этой работы, но это отнюдь не означает, что ваш напарник психически здоров.

— Я отказываюсь работать с этим человеком, — заявил Чуя, усаживаясь обратно на стул и скрещивая руки на груди. Для пущей убедительности он даже распрямил плечи, откинувшись на жёсткую спинку и недовольно глядя на собеседника.

— Вы его ещё даже не видели... — попытался возразить доктор Пассед.

— Зато слышал более чем достаточно, — перебил его Чуя, твёрдо вознамерившись разрешить это несуразное недоразумение прямо здесь и сейчас и не вспоминать впредь. — Я отказываюсь, просто подберите мне кого-нибудь адекватного.

— Боюсь, вы не можете отказаться, — мягко заметил доктор Пассед.

— Это ещё почему? — возмущённо поинтересовался Чуя.

— Потому что он сам на вас указал, — ответил доктор и пояснил, — видите ли, социопатам сложно формировать привязанности и выражать свои эмоции, открываться другим. Проведение исследования одобрено и утверждено на бумагах нашим общим работодателем Честером Хартом. И в этом вопросе, боюсь, у вас нет права на возражения. Вам ведь нужна эта работа, — особо выделив последнюю фразу, произнёс он.

— Твою ж мать, отличное начало дня, — потирая переносицу, чуть тише сказал Чуя.

— Хочу напомнить, это ваша работа.

— Спасибо, чёрт возьми, — вновь стал закипать Чуя, — мне полегчало, док. Вот прям гора с плеч.

— Поверьте, это не будет для вас столь обременительным, как может показаться. Мы будем с вами встречаться и беседовать не более двух-трех раз в неделю. Всё, что от вас будет требоваться, так это рассказывать мне о вашем общении и изменениях в поведении вашего напарника. Вы в любое время можете рассчитывать на мою помощь или консультации о том, как лучше контактировать с ним, чтобы не травмировать его.

— Не травмировать? — мрачно воззрился на доктора Чуя. — Серьёзно что ли? А обо мне кто-нибудь подумал? А если он вдруг надумает мне шею свернуть или пальнуть из пистолета? Вы же в курсе о выданном табельном оружии? Да, пули резиновые, но от этого безопасными они не сильно становятся. А приступы агрессии у этого, как его, Дазая Осаму? Вы же сами говорили о частых приступах агрессии, — вспомнив начало беседы, привёл, по его мнению, весьма веский довод Чуя.

— Табельное оружие, мистер Накахара, выдаётся здесь лишь отдельным сотрудникам, и ваш напарник в этот список совершенно точно не входит, — заверил его доктор Пассед. Он расцепил руки, снял и убрал в футляр очки. Прижал заключение одним пальцем за уголок и подвинул обратно. — Поверьте, вам не стоит опасаться актов агрессии, вы слишком ему нравитесь.

— Это звучит в сотню раз хуже всего, что вы сказали до сих пор, — забирая документ со стола, резюмировал Чуя.

— Всё будет хорошо. Для начала попытайтесь быть с ним мягче. Отнеситесь к нему, как к большому ребенку, который всё прекрасно знает и понимает, но изредка капризничает.

Спускаясь с крыльца психиатрической клиники, Чуя чувствовал себя окончательно обессилевшим и неспособным уже чему-то удивиться. Доктор Пассед заверил его, что ничего страшного его не ждёт, оставил свой номер телефона и разрешил звонить в любое время по всем возникающим вопросам. До ужина и начала первой рабочей смены оставалось ещё достаточно времени, поэтому Чуя решил прогуляться по ещё пустующему парку в жилой зоне.

Он как раз подходил к дальней аллее, когда получил сообщение на рабочий телефон. Отправитель не значился в списке стандартного набора адресной книги, куда изначально были внесены все номера телефонов экстренных служб, диспетчерской, охранных постов и дежурных, и был подписан, как неопознанный.

«Чуууууя, я не нашёл тебя в общежитии, и в столовой, и на рабочей станции, и в зоне отдыха, и на стрельбище тоже. Потом я встретил Тару. Странная девица, правда? Она сказала, что ты беседуешь с каким-то там важным профессором в клинике, но идти туда далеко, поэтому я подожду тебя в парке. Забери меня оттуда до ужина, будет плохо, если мы опоздаем на работу в первый же день».

Перечитав это странное сообщение дважды, Чуя пришёл к единственному логическому выводу о личности его написавшего, а так же, о том, что навязанный ему напарник ещё успеет попортить ему крови. Шагая по аллее между пестрящих жёлтым и багрянцем деревьев, Чуя почти физически ощущал, как разрастается в нём неприязнь к Дазаю Осаму — человеку, которого он ещё даже в лицо не видел, но уже почти на дух не переносил. Уговаривая себя не делать поспешных выводов, он свернул на соседнюю дорожку, углубляясь в парк. Не успел Чуя пройти и пары метров, как стал свидетелем странного зрелища: в куче опавшей листвы, собранной, вероятно, для сжигания, лежал высокий молодой мужчина. Он лежал на спине, раскинув в стороны длинные ноги и руки. Высовывающиеся из рукавов плаща запястья были перебинтованы. Запрокинув голову, он всматривался в пустующие парковые дорожки и что-то едва слышно напевал себе под нос.

Не желая смириться с очевидным, Чуя ещё раз внимательно окинул взглядом пустующий парк, силясь отыскать хотя бы ещё одного прохожего, что подошёл бы под описание сотрудника лаборатории. Медленно опадали сухие листья с ветвей, вокруг царила едва ли не мёртвая тишина. Никого. Чуя тяжело вздохнул, мысленно сосчитал до десяти и негромко кашлянул, привлекая к себе внимание.

Мужчина вздрогнул, поднял голову и, сфокусировав на нём взгляд, где-то с минуту рассматривал. После чего резко сел и одним движением оказался на ногах. Выпрямившись, он сунул руки в карманы и подошёл ближе. Остановившись в нескольких шагах, Дазай Осаму чуть наклонился вперёд, пытливо всматриваясь в его лицо, а потом расплылся в жутковатого вида счастливой улыбке.

— Чуууя, — протянул он, — я знал, что ты придёшь.