Поединок с абвером (Документальная повесть) - Ткаченко Андрей Анатольевич - Страница 5

В комиссаре с новой силой пробудилась страсть к наживе — теперь уже, кроме долларов, он хотел прибрать к рукам и наследство рыбопромышленника. Имя наследника навело его на мысль: на место погибшего и разыскиваемого Рауля Шлезингера мог бы стать Рауль Болдман! Тут же мысль показалась ему слишком смелой и рискованной, однако, раз промелькнув в голове, она уже не оставляла его и побуждала не упустить неожиданно представившуюся возможность легкого обогащения.

«Они одного возраста, и при необходимости можно даже доказать сходство, сопоставив портретное описание, — рассуждал Пайчер. — Документы Шлезингера и акт о его смерти у меня. А для полиции это происшествие осталось рядовым несчастным случаем».

Но выработавшаяся за время работы, особенно в так называемой политической полиции, привычка к осторожности, перестраховке на случай неудачи пока что удерживала его от окончательного решения. «Время терпит», — решил Пайчер, пряча документы и запрос полицейского управления в сейф.

Но вскоре произошло событие, которое заставило ускорить осуществление операции «Рауль Шлезингер — Рауль Болдман». Пайчеру представилась возможность возвратиться в Берлин на работу в аппарат имперской безопасности. Поэтому он решил действовать по заранее обдуманному плану, для чего специально приехал в Хеб. Разговор начал издалека, но, как ему показалось, молодой человек не понимал, чего хочет от него этот заботливый родственник, и решил говорить напрямик:

— Рауль, пойми, ты прибыл из красной России. И хотя твой отец доказал преданность Германии и фюреру, все же многое в его судьбе неясно. Поэтому тень подозрения падает и на тебя. Невзирая на то, что ты в какой-то мере мой родственник, я не смогу отвести от тебя подозрений и их последствий. Отчасти они падут и на меня, скомпрометируют этих добрых, ни в чем неповинных стариков, так сердечно встретивших тебя и давших приют. Нельзя быть неблагодарным, мой мальчик! Поэтому я предлагаю воспользоваться возможностью и сменить фамилию, стать Раулем Шлезингером.

Пайчер подробно изложил свой план, для убедительности даже показал документы и нарисовал ужасную картину положения перебежчика при полном отсутствии средств к жизни, возможные преследования со стороны властей и, наконец, привел последний, по его мнению самый веский, аргумент — богатое наследство.

Разведчик с первых же слов понял, куда клонит штурмбанфюрер. Оценивая сложившуюся ситуацию, он продолжал играть роль простоватого, нерешительного, трусоватого парня. Не соглашаясь сразу, он боялся переиграть и с нетерпением ожидал, когда Пайчер заговорит о главном — о наследстве. Штурмбанфюрер, как и большинство немцев, был человеком расчетливым. Состояние он рассматривал не только как счет в банке, но и как важное условие, открывающее перед ним возможность принадлежать к обществу обеспеченных, влиятельных людей. Он уже видел себя в Берлине, занимающим соответствующий его положению руководящий пост в системе имперской безопасности, которой он служил верой и правдой.

Пайчер заметил, что при упоминании о наследстве юноша несколько оживился и затем, не выражая особого восторга, согласился с его предложением при условии, что комиссар лично подготовит к этому событию дядю Ганса, без которого в этом деле не обойтись.

— Вот и правильно решил, мой мальчик, — похлопал Пайчер Рауля по плечу. — Я уверен, что дядя возражать не будет. Такая возможность представляется раз в жизни.

«Это верно! — подумал разведчик. — Действительно редкая возможность, о которой не могли даже мечтать там, в Центре». А вслух сказал:

— Я согласен, но когда представлю последствия, становится страшно. Ведь за это и в тюрьму можно попасть. Тем не менее я полностью полагаюсь на вас, на ваш опыт и положение и всю жизнь буду вам благодарен.

— Вместо благодарности я предпочитаю деньги, — цинично усмехнулся Пайчер. — Скажем, половину наследства, которое тебе привалит с моей помощью.

Разведчик в предложенной ему сделке преследовал и свою цель. Он понимал, что Пайчер, получив солидную сумму от «наследника», сделает все возможное, чтобы это преступление навсегда осталось глубокой тайной.

Так советский разведчик «Сокол» стал Раулем Шлезингером, наследником и владельцем большого рыбного промысла и консервного завода, которые через год, по совету того же штурмбанфюрера, он продал и переехал жить в Берлин, где к тому времени уже жил и работал Пайчер. Там «наследник» хотел купить себе дом, но его покровитель настоятельно рекомендовал ему не спешить, мотивируя тем, что вскоре могут возникнуть обстоятельства (он имел в виду войну с Советским Союзом), делающие такое приобретение нецелесообразным. Пайчер предложил Шлезингеру поселиться у него. Рауль согласился, а вскоре обручился с его единственной дочерью Гретой и стал членом известной и богатой семьи.

Спустя год, когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз, Пайчер, уже ставший к тому времени штандартенфюрером СС и одним из руководителей «Зондерштаба-Р», предложил Раулю, дабы избежать мобилизации в армию и отправки на фронт, работать под его началом.

Положение гитлеровских войск на фронтах все ухудшалось, и особых причин веселиться, как прежде, уже не было. Но по традиции в свободное от службы время сотрудники «Зондерштаба-Р» и подобных ему ведомств, размещавшихся неподалеку друг от друга, любили посидеть за кружкой баварского пива в прокуренной «бирштубе», где можно было в непринужденной обстановке обменяться впечатлениями о событиях на фронтах, вспомнить бывших коллег, посочувствовать знакомым, находящимся в окопах на передовой или подвергающимся опасности в оккупированных странах… Для Шлезингера такие встречи стали одной из возможностей установления и укрепления полезных знакомств, служили дополнительным источником информации. Нередко в подобных разговорах разведчик черпал сведения о передислокации крупных соединений вермахта, сроках тех или иных фронтовых операций…

Среди сослуживцев он выделялся скромностью, уважительностью, добротой и неумением отказать коллегам в их денежных или служебных просьбах, а они, пользуясь этим, нередко перекладывали на него самую неблагодарную работу, хотя и принимали молодого офицера за богатого, беспечного отпрыска преуспевающего папаши, пользующегося влиянием в высших кругах абвера. Но именно трудолюбие и способности помогли Шлезингеру завоевать благосклонность руководства и коллег. Он много читал. На его столе можно было увидеть книги «История славянских народов», «Кампания Наполеона в России» и другую подобного рода литературу, из-за чего сослуживцы прозвали его магистром.

Популярность молодого абверовца еще более возросла после одного случая. Как-то майор Шрид поручил Шлезингеру срочно систематизировать по тематике информацию, поступившую от заброшенных в СССР агентов.

Изучая агентурные сообщения, обер-лейтенант обратил внимание на донесение агента «8-Б». Тот сообщал: «Восточнее Куйбышева, в городе Алексеевка, на берегу реки Самары начал работать судостроительный завод. Продукция — речные бронекатера…»

Разведчик еще школьником бывал в этом городке: там жила бабушка его соученика, и они однажды проводили у нее летние каникулы. Он помнил, что от Алексеевки до реки Самары, куда отдыхающие ходили рыбачить, больше десяти километров.

«Что это, дезинформация контрразведки или выдумка агента? — подумал он. — Скорее всего, последнее и, вероятно, агент даже не пользовался картой».

Закончив выполнение задания майора, обер-лейтенант решил прикрыть свои действия в разоблачении дезинформации агента «8-Б» и спустился в картохранилище. Нашел Восточно-Европейскую равнину, а на ней реку Самару и нужную ему Алексеевку. Даже при масштабе 1:2000000 было видно, что городок расположен в стороне от реки.

В конце дня к Шлезингеру подошел Шрид, забрал папку с документами и направился к двери.

— Господин майор, — почтительно остановил его Шлезингер, — мне кажется, агент «8-Б» сообщает неверные данные.