Дочь химеролога (СИ) - Андер Вирт - Страница 11

Другого пути они не обнаружили, а полагаться на то, что ловушка не работает, Алекс не хотел. Поэтому Д’Анте стал тщательно осматривать окружающие стены, пока не заметил характерный контур. Пришлось пожертвовать походным котелком (готовить все равно не на чем), который был расплющен и вогнан в щель. С другой стороны они воспользовались небольшим ремонтным набором для доспеха (тяжеловат был, рано или поздно бросил).

Убедившись, что все вбито достаточно прочно, Алекс осторожно пошел вниз, приказав Бену сказать, когда и что сработает и быть готовым подложить под шар приготовленные рюкзаки с вещами, если плита все же откроется. Действительно, пройдя определенное расстояние, он почувствовал, как пол с хрустом слегка просел, а после сверху послышался голос напарника. Вернувшись, Д’Анте увидел приподнявшуюся часть стены, которую, благодаря их действиям, заклинило. Заглянув под нее, он в мерцающем свете фонаря, как и думал, увидел очертания круглого каменного бока. И к своему сожалению, допустил ошибку, успокоившись.

Хорошо хоть Алекс сразу это осознал, когда внезапно, после того как они прошли уже около двух витков, под ногами опять раздался знакомый хруст, а где-то сверху послышался характерный шум. До этого он и не подозревал, что можно так быстро бегать в доспехах и с рюкзаком за спиной! Д’Анте даже смог, увидев конец коридора и опускающуюся там плиту, задействовать на несколько мгновений печать ускорения, затем совершить рывок и прихватив Бена за шкирку, протащить его за собой…

Храм Всеблагого Света. Внутренние помещения

Небольшая круглая комната с потолком в виде купола. По четырем сторонам расположены массивные канделябры с несколькими рядами горящих свечей. Они освещают стоящую у стены статую, изображающую юношу с протянутыми ковшиком ладонями, над которыми висит маленький белый огонек. Перед ней, с закрытыми глазами, сидит в восточной манере старец, с длинной редкой бородой и усами, спускающимися на грудь. На нем сверкающее золотой и серебряной вышивкой одеяние и высокий, украшенный драгоценными камнями головной убор. Все окружающее замерло в какой-то торжественной благочестивой тишине.

— Ваше Высокопреподобие, Ваше Высокопреподобие! — неожиданно раздается снаружи голос.

Затем, распахнув дверь, в комнату врывается испуганный паренек в явно великоватой для его роста рясе, и, путаясь в подоле, подбегает к сидящему перед алтарем. Внимательный наблюдатель заметил бы, что веки старца дрогнули, а на виске стала пульсировать жилка. Однако пареньку такая наблюдательность была явно несвойственна, и не дождавшись реакции, он, наклонившись, громко восклицает опять:

— Ваше Высокопреподобие, там, это… приехали, вас хотят видеть! Вот! И это… Ай-яй, ай!

Его слова срываются в болезненный вскрик, так как старец неожиданно резко выбрасывает руку и невероятно точным движением хватает нарушителя столь драгоценной тишины за ухо.

— Векша, чадо мое, — произносит он обманчиво тихим голосом, от которого паренек застывает, забыв о боли, — пусть мой последний день служения Свету уже не за горами, но я еще помню, как говорил, что не стоит испускать столь громкие звуки в этом месте!

Дав пареньку время для осознания своей вины, старец, продолжает:

— А теперь, когда спокойствие вновь вернулось в твою юную душу, поведай, еще раз, что случилось?

Паренек, запинаясь и слегка постанывая (и рука сжимающая ухо, тут совершенно не причем), уже гораздо более тихим голосом отвечает:

— Приехали со стороны задних ворот. Карета. Стражники. Хотят вас видеть. Не назвались.

— Кто?

— Ну, там женщина… молодая, девочка и ста… мужчина вашего возраста. Охрана. Большая.

— И что? Знаешь же, куда отправлять, таких, что с заднего входа, да сразу в Свет хотят. Пусть едут к центральным воротам. Примем, в порядке общей очереди. Особых тут нет, все равны перед Всеблагим (при произнесении этого слова у старца на лице промелькнула легкая гримаса, которую, впрочем, заметить было некому).

— Но они уже внутри… Ай-яй!

Старец, рефлекторно сжимает пальцы, услышав сказанное. Затем, внезапно отпустив довольно сильно распухшее ухо, удивленно спрашивает, открыв глаза:

— И кто там сейчас на воротах, такой «умный»?

— Так, это… они сами открылись, вот!

Старец замирает на мгновение, затем неожиданно хмыкает и говорит уже себе под нос, не обращая внимания на паренька:

— Неужели он пожаловал? Ну надо же, и века не прошло!

Неожиданно ловким, для такого возраста, движением поднимается на ноги и направляется к двери. Уже на пороге слегка приостанавливается и через плечо проговаривает:

— Найдешь отца Иона, скажешь, что ты в его распоряжении до конца недели.

И оставляя за спиной жалобные восклицания (Ион заведовал конюшней) выходит из комнаты.

…

Небольшая площадка перед закрытыми воротами. Сбоку, у стены, стоит карета, рядом стражники, упорно пытающиеся сделать вид, что их тут нет. Чуть сбоку находится молодая женщина, держа за руку девочку с завязанными глазами. Тишина. Слышно только пролетающих насекомых и всхрапывание лошадей.

На площадке, замерев в полной неподвижности, стоят два высоких худых старика. Несмотря на обманчиво спокойные позы, в воздухе висит четко ощущаемое напряжение. Наконец, слегка шевельнувшись, один из них произносит:

— Даниэль Кровавый, смотрю, еще не помер?

— Да и ты, похоже, пока не рассыпался от старости, Ю Светляк!

— Чего заявился?

— Да вот проезжал мимо и вспомнил, что один высохший пень, тут небо коптит, дай думаю, загляну.

— Лучше бы забыл про меня и ехал дальше с миром!

— Не дождешься …

Несколько мгновений, опустив головы, агрессивно смотрят, так что все вокруг начинает потрескивать, затем неожиданно делают одновременно шаг навстречу друг к другу и крепко обнимаются, похлопывая по плечам.

— Брат мой названный…

— Брат, — и тихо, на ухо, еще несколько, почти беззвучных слов.

И в ответ, с интонацией уже давно смирившегося с этим человека:

— Эх, что же ты появляешься, только когда помощь нужна…

…

Храм Всеблагого Света. Эли и Кайнэ

Сижу на небольшой скамеечке возле стены. Проснувшаяся к концу поездки Сати, настороженной тенью висит в сознании, даже не пытаясь заставить тут все осмотреть и пощупать. Передо мной двор внутри какого-то крупного, причудливо изгибающегося сооружения. Стражников с Игорем, кстати, сюда не пустили, отведя в маленькую пристройку возле ворот. Вокруг ухоженные дорожки, аккуратно подстриженные трава, кусты и деревья. Рядом, Кайнэ, делающая вид, что все хорошо, но при этом нервничающая от необычной остановки. Даже пришлось опять взять ее за руку. Полностью спокойной травница не стала, но мысли приобрели более положительный характер. К сожалению, я сам, хорошим настроением, похвастаться не мог. И на то были две причины. Первая, это Даниэль, который вежливо попросил нас подождать здесь и ушел общаться с настоятелем.

Он обиделся. Не, серьезно, папа обиделся! И это несмотря на примененное сразу и в полном объеме, оружие стратегического назначения. Вида, конечно, не показывал, и мы весь, оказавшийся не таким уж и большим, остаток пути проехали в демонстративном, благожелательном спокойствии. Сидя друг напротив друга, и говоря вежливые слова. Даже немного позанимались. И эмоции он тщательно глушил. Но я все равно, каким-то образом почувствовал. Как и в случае с Теодором, кстати. Хм, а чего именно такое сравнение в голову пришло? Ладно.

Впрочем, я Даниэля прекрасно понимал. В очередной раз была проигнорирована просьба и показано незнакомому человеку то, что должно быть, если не втайне, то известно явно довольно узкому кругу лиц. И все это, на фоне какого-то запланированного серьезного действия, имеющего большое значение в будущем. И наказать-то он тоже не может, слишком огромный долг передо мной из-за подземелья. Я осознавал, что это именно так! Но понимал, что повторись ситуация, действовал точно так же. Потому что тоже было надо! Почему и зачем, непонятно. Просто уверенность.