Стань моей Амаль (СИ) - Багрянцева Светлана - Страница 27

— Как ты не понимаешь Джалиль, тебе нужен кто-то, кто будет ухаживать за тобой, кто подарит тебе радость отцовства.

— О, вот только о детях не надо, ладно? Я люблю детей, но не до такой степени, чтобы хватать первую встречную и тащить в храм, — скрипнул зубами Джалиль.

— Ты всегда был странный, Джалиль, как будто не на этом острове родился. Брат, думаешь, я ничего не знаю? Отец рассказал мне о твоей заморской любви. А ещё, он категорически заявил, что против этого. Я тоже против. В наш дом не войдёт иноверка, только не в качестве жены. Я сказал своё последнее слово, а ты думай! Советую тебе забыть её, и начать жить, как положено! — Алим повысил голос на последних фразах и быстрым шагом пошёл прочь.

Джалиль ничего не сказал на это заявление. Он только до боли сжал побелевшими пальцами подлокотники кресла. «Сколько ещё меня будет доставать этот упрямец? Наверняка, до тех пор, пока мне не исполнится двадцать пять лет. Когда это будет, я заберу наследство и уеду в маленький тихий домик на окраине города. В конце концов, я и сам о себе позаботиться смогу. Алим прав, я не типичный мужчина для этих мест. Например, умею приготовить себе еду. Хотя мужчины здесь не знают слова кастрюля, в переносном смысле конечно. Ах, Амаль, моя девочка, я должен расстаться с мечтой о тебе. Брат не желает меня понять, а значит, не поможет. А я прости, не смогу к тебе приехать. По нашим законам, инвалиды не имеют права летать без сопровождения оного из родственников. Да и зачем мне приезжать, чтобы увидеть жалость в твоих глазах? Знаешь, все, что сделала со мной жизнь и что доделывает, не так страшно, как потерять тебя навсегда. Дни, дни, и ещё дни, они превращаются в пыль без тебя. Моя первая любовь, я стараюсь забыть тебя. Но сердцем я всё равно рядом с тобой. Всё проходит. Каждый день распускаются новые цветы в моём саду. Только моя любовь не кончается, как бы я не старался. Скажи, как вырвать тебя из сердца, или стереть память, чтобы не помнить?»

Джалиль заехал в свою комнату и открыл ноутбук. С некоторых пор он завел на нем папку, куда как в дневник записывал свои мысли и переживания. Так было легче, потому что он не мог поделиться этими мыслями даже с братом. Тот только пожалеет, а Джалиль не любил жалость. Он ненавидел, когда его жалеют. Хотя сам мог пожалеть страждущего.

Увидев хозяина, на колени запрыгнул кот. Джалиль погладил питомца, и тот ласково замурчал.

— Ах, Тарик, нас с тобой никто не понимает. Но это уже не важно, правда? Осталось совсем немного, и я смогу забрать тебя в новый дом. Сомневаюсь, что нам удастся уехать без скандала, но что поделаешь. Я не хочу ссориться с братом, мне и здесь комфортно. Если бы он оставил меня в покое, всё было бы как прежде.

Джалиль открыл заветную папку, а затем документ, хранившийся в нём. Он посмотрел на закат за окном, а потом начала писать.

«30 мая.

Сегодня брат опять говорил о свадьбе. Как же тошно от этих разговоров. Жду не дождусь, когда смогу сказать, ты мне больше не опекун. Мужчина становится совершеннолетним в день свадьбы независимо от возраста, или в двадцать пять лет. До этого основные вопросы решают родители или опекуны. Сомневаюсь, что если бы отец написал в завещании опекуном дядю Адиля, то было бы всё по-другому. Скорее всего, мне бы пришлось подчиниться его воле. Родственников, которые годятся тебе в отцы принято уважать. Это с Алимом я могу пререкаться, потому что не могу считать его никем иным как братом. У нас с ним разница меньше четырёх лет. Да я понимаю, выхода нет, и я должен отпустить свою любовь. Она должна жить своей жизнью. Создать семью, улыбаться своим детям. Но как мне перестать мечтать о ней. Я хочу её. Хочу такую, какая она есть. Чтобы она ни делала, даже если она виновата. Хочу её со всеми недостатками и ошибками. Я хочу видеть, как она просыпается утром, и пить рассветы с её ресниц поцелуями. В этот раз никаких подарков до дня рождения. Осталось совсем немного времени всего десять суток. Это так мало. Каждый день будет врезаться болью в мою душу, но каждый раз вставая по утрам, я буду повторять: «Я отпускаю тебя», — чтобы свыкнуться с этой мыслью».

★★★

В школе всё поутихло, сплетники переключились на кого-то другого. Нет, косые взгляды не исчезли, но до каникул меньше месяца. Аля надеялась, что за три летних месяца всё более менее забудется. Переходить в другую школу всего на год не хотелось. Она слышала, как принимают новичков. Дети порою очень жестоки, и девушка подозревала, что в новой школе ей будет хуже, чем здесь. К тому же о проблемах всё равно узнала мама, директриса сподобилась. Они спокойно поговорили и всё выяснили. Аля соврала, что это сплетни, потому что она всем парням отказывала. А Листьев вообще к ней приставал и лапал в наглую. Она его ударила, вот он и растрезвонил, что она виновата в его бедах.

— Слышала я, что этот золотой мальчик, не раз из полиции под папино поручительство выходил. А ведь всё равно выбрали этого богатея депутатом. Типа он благотворитель, много для города сделал. Школу спонсирует. Лучше бы он своего сына приструнил. Ах, Алька, бедная ты моя, — Ирина прижала дочь к себе и погладила по голове.

После всех событий и пугающего рассказа цыганки, девушка не снимала цепочку с шеи. В однокомнатной квартире прятать вещи было особо негде. Аля боялась, что мама найдет случайно, поэтому она даже переодеваться при матери не стала. А ещё последние несколько дней кроме как в школу Аля никуда из дома не выходила. Заявила подругам, что в одиннадцатого числа даже на занятия не пойдет. А отпразднуют они в субботу. Только Катю попросила, тайком от Валерии, прийти сразу после школы. В Кате она была уверена, на все двести процентов, да и одной оставаться было страшно. Верная подруга решительно сказала, что тоже прогуляет уроки, и сразу с утра заявиться к ней.

Курьер, как и в прошлый раз, пришёл утром. Хорошо, что мама рано уходила на работу и ничего не видела.

Аля приняла подарочный пакет и большой букет роз из рук парня. Цветов было ровно семнадцать, как и должно быть.

Закрыв двери, подруги ушли на кухню. И пока Катя ставила букет в вазу, Аля достала из пакета маленькую бархатную коробочку. В ней лежали золотые серьги гвоздики, сделанные в виде розочек усыпанных фианитами.

— Красиво воскликнула Катя, — и посмотрев на подругу, увидела слезинку на её щеке, — Не плачь, может всё не так страшно. Давай письмо, я переведу.

Аля подала красивую открытку с надписью «с днём рождения». Катя вздохнула и с волнением начала читать.

— Вот и настал твой семнадцатый день рождения. Я подарил тебе последнюю розу. Извини, но она прощальная. Ты не видишь, но на этой розе, как капельки росы проступили мои слезы. Это моя душа плачет по тебе. Я молю тебя, хоть иногда вспоминай обо мне. Больше я не попрошу у тебя ничего. Если я что-то и попрошу, то это самого себя вернуть обратно, чтобы удержаться на краю этого мира, где не будет тебя. Прощай мой свет, и ничего не бойся. Я отпускаю тебя. Живи счастливо. Ты можешь уйти к другому. Но всегда помни, я буду любить тебя, сколько я буду жив. С днём рождения.

Аля понимала, что её желание сбылось, как и говорила цыганка. Но почему тогда так щемит сердце? Почему душа рвётся наружу и вопит, как будто её предали.

— Эй, Алька ты чего, всё же хорошо, не плачь. Он сказал, что ты можешь уйти к другому, а значит, он не приедет. Может всё эти красивые слова, я буду любить тебя вечно и всё прочее, для красоты. Наверняка, он хотел смягчить этим то, что поиздевался и бросил. Сейчас найдет себе другую малолетнюю дуру. Знаешь, подруга, я про разных маньяков слышала, но вот про такого, который поиздевался на расстоянии и исчез, ещё нет. Ему что денег не жалко? Не кисни, жизнь продолжается.

Катя подняла подругу с дивана и закружила по комнате.

— С днём рождения, родная, со счастливым днём.

— Да, ты права, я должна радоваться, — улыбнулась Аля сквозь слезы, а потом закричала, — А давай возьмём денег и купим торт?! Я счастлива! Нужно это отметить!