Алый король (ЛП) - Макнилл Грэм - Страница 62

— Потому что лишь оно неизменно.

Азек кивнул, но затем вспомнил, о чем говорила ему Темелуха во время подъема к Железному Окулюсу, и слова ёкая показались уже не такими неоспоримыми. Выбросив неизвестное имя из головы, Ариман снова посмотрел в варп.

От удивления он широко раскрыл глаза. Перед ними уходил ввысь силуэт колоссальной мегаструктуры, огромной даже с расстояния в тысячи километров. Последний реликт погибшей цивилизации? Или же некое сооружение, возведенное без всякой цели, по мимолетной прихоти эмпиреев?

— Что это такое? — Азек кивком указал на гигантский объект.

— Наша цель, — с нехорошим весельем ответил Афоргомон. — Чертоги Вымирания.

Ёкай опустил машину на краю широкой равнины, усеянной остовами давно проржавевшей техники. Возможно, в далеком прошлом здесь бушевали сражения?

Высадившись из десантного корабля, воины Тысячи Сынов оказались у основания цитадели, настолько высокой и широкой, что Ариман не сумел даже примерно определить размеры слишком громадного для людей строения.

Афоргомон, Хатхор Маат, Толбек и Санахт стояли шеренгой рядом с Азеком и, запрокинув головы, изумленно смотрели на твердыню.

Она уходила так далеко ввысь, что даже легионеры отказывались верить своим глазам. Вне зависимости от того, кто — или что — создал башню, этот шедевр наверняка стал их величайшим творением. Каждый из элементов цитадели, от исполинского фундамента до высочайших шпилей, мог существовать только в измерении, неподвластном законам физики.

Воины направились к гигантской арке грубых очертаний, под которой даже самые могучие титаны не только прошли бы с легкостью, но и показались бы маленькими. Обдумывая название твердыни, Ариман испытывал ужас и благоговение в равной мере.

В прошлом Азек изучал важнейшие работы в области архитектуры и теперь понял, что бездумные свершения имматериума влияли на жителей реального мира, порождая эпохальные стили зодчества. Он осознал, откуда проистекало вдохновение создателей имперских городов, любых — от готических ульев Европы до величавой Магна Макрагг Цивитас.

Даже Императорский Дворец, огромный, вычурный и изысканный, не мог сравниться с этим зданием планетарных масштабов. Громоздя свои опоры на опоры и шпили на шпили, Чертоги Вымирания возвышались над легионерами с помпезностью, о которой и Повелитель Человечества не дерзнул бы мечтать, не говоря уже о том, чтобы воплощать ее в камне и стали.

Азека осенило. Оглянувшись на равнину, он увидел в ржавых остовах уже не боевые машины, погибшие в битве под сенью башни, а брошенную строительную технику, что применялась при возведении громадной структуры.

Корвиду стало ясно, почему цитадель находится на столь разрушенном небесном теле.

— Зодчие довели свою планету до вымирания, чтобы построить это.

Демон кивнул.

— Ради выполнения столь неподъемной задачи они сотворили целые расы слуг, которые разрыли корни мира и вынесли на поверхность обломки его коры.

— Но зачем? — вмешался Хатхор Маат. — И для чего здание используется теперь? Оно выглядит заброшенным.

— Так и есть, — подтвердил ёкай. — Демонические каменщики покинули сей панегирик исчезнувшей жизни, как только сплели его из костей планеты.

— Колоссальная и напрасная трата времени, — недовольно произнес Толбек.

— Это варп, — напомнил Афоргомон. — Время здесь не имеет значения.

Впрочем, какой бы грандиозной и восхитительной ни была башня, какие бы невообразимо тяжкие труды ни потребовались для ее создания, Азек подметил в ней странную неправильность. Необозримо громадная твердыня вдруг показалась ему хитроумной декорацией на театральной сцене.

Ощущение подделки ослабло, когда легионеры утонули в тени титанической арки и вошли внутрь строения. Они продолжали шагать, пока, спустя целую вечность, не добрались до бескрайнего круглого зала, над каменным полом которого кружилась пыль, а под сводами блуждали отголоски эха.

По стенам ползли колеблющиеся тени, тихо вздыхали кладбищенские ветерки, дующие изо множества арочных проходов, что вели в глубь цитадели. Перемычку каждого из них покрывали резные руны необычного вида, неизвестные Ариману. Воин порадовался своему неведению, что случалось редко; он не желал знать, о каких трагедиях повествуют надписи.

Каждый квадратный сантиметр стен занимали тщательно высеченные строчки текста. Чтобы понять их значение, Азеку не потребовался провидческий дар.

— Тут полный список обломившихся ветвей древа жизни.

— Именно так…

Афоргомон кивком указал на создание в светлой рясе с капюшоном, появившееся в центре зала.

— Кто это? — спросил Ариман.

Черное сияние, струящееся из символов на искусственном теле ёкая, настороженно моргнуло.

— Перед тобой Счислитель.

Сынам Магнуса потребовалось еще два часа ходьбы, чтобы дойти до существа в капюшоне. За все это время оно не пошевелило и мускулом, и Азек, воспользовавшись возможностью, изучил как самого Счислителя, так и переменчивые потоки эфирного света, которые льнули к нему, будто коронные разряды.

Вне всяких сомнений, создание обладало великой мощью, но обликом напоминало сутулого смертного мужчину. Линии золотого шитья на его бледно-голубых одеяниях складывались в знаки, полные мистических смыслов. Тень от капюшона полностью скрывала лицо Счислителя, и Ариман лишь мельком различил пару запавших глаз среди бездонной черноты.

В одной руке существо держало длинный посох, навершием которому служил птичий череп, обмотанный вываренной кожей и набитый смесями с тошнотворным запахом, как маски чумных докторов Старой Земли. Другая рука, скрытая во множестве складок рясы, имела смутно искаженные очертания; казалось, неестественность ее строения скрывается от глаз.

Счислитель ударил посохом о каменный пол.

Взметнулась пыль. Отголоски, унесшиеся к раззявленным арочным проходам, утихли позже, чем следовало бы. В ответ из коридоров послышались вздохи сожалений, и любопытные зефиры, прилетев в зал, взметнули маленькие смерчи праха.

Легионеры остановились, и создание поочередно осмотрело их, не снимая капюшона. Затем Счислитель кивнул, удовлетворившись тем, что увидел.

Афоргомон выступил вперед и поклонился; Азек даже не предполагал, что ёкай способен на подобный жест покорности.

— Я привел странников, исполненных исключительно сладостной скорби. Их души — бездонные пропасти печали и горечи утраты. Ты заполнишь их чувствами целые крылья своих чертогов.

— Какое вымирание им нужно? — спросило существо. Его омерзительный голос напоминал нечто среднее между хрипом ожившего мертвеца и клокотанием в глотке утопающего.

Ариман помедлил. Создание перед ними явно принадлежало к нерожденным, лжецам и обманщикам по природе своей.

— «Вымирание»?

Счислитель вздохнул.

— На каждую расу, идею, мечту или веру, что пускают корни, приходится миллион других, которые засыхают на лозе. Если они и сохраняются в памяти мира, то лишь в виде отпечатков их праха и костей на скалах.

— Но тут записано все? — уточнил Азек. Запрокинув голову, он взглянул на уходящие ввысь резные строчки. — Прямо на этих стенах, так?

— Здесь перечислено все, что когда-либо сгинуло. По любому корню можно пройти до точки, в которой перерезали нить его жизни.

— Почему тут столько пустых залов? — поинтересовался Толбек, указав на один из огромных арочных проходов. За ним виднелись гладкие стены из необработанного камня.

— Скоро они заполнятся, — пообещало существо. Развернувшись, оно заковыляло к ближайшей нетронутой стене. — Вымирание — не конечный процесс, а вечно текущая река.

Ариман и его соратники последовали за Счислителем, и порывистые пыльные смерчи завертелись вокруг них, словно бдительные псы, охраняющие стадо домашнего скота. Когда ветра обдували хозяина чертогов, его ряса шевелилась так, будто тело под тканью меняло очертания.