Сладкие воспоминания (ЛП) - Глайнс Эбби - Страница 12

Она подняла взгляд, и напряжённая улыбка тронула её красные губы, прежде чем она сделала глоток своего шампанского. Эта встреча потребовала от меня нескольких телефонных звонков. В данный момент Хильда живёт в Чикаго в качестве любовницы конгрессмена. Бриллианты в её ушах и на запястьях подсказывают мне, что она счастлива с ним.

Занимая место напротив неё, я сел.

— Уинстоун, — сказала она, приветствуя.

— Здравствуй, Хильда.

— Я бы сказала, что рада тебя видеть, но мы оба знаем, что это ложь. — Её улыбка сменилась усмешкой.

— Спасибо, что согласилась со мной встретиться. Это важно.

Она пожала плечами.

— Это бессмысленно, Уинстоун. Ты знаешь это. Не знаю, почему ты продолжаешь сражаться. Это пустая трата времени и денег. Он никогда не отдаст Уилла.

Я и не ожидаю от него этого. Но если Уилл мой, я заберу его.

— Жизнь с моим отцом ад для любого. Ты знаешь это. Как ты можешь спокойно принимать тот факт, что Уилл у него? Как мать, разве ты не хочешь защитить его? — спросил я, заранее зная ответ. Хильда эгоистка. Её волнуют только её собственные планы. А они не включают в себя Уилла.

— Я не хотела быть матерью, Уинстоун. Ты же знаешь. Я не рождена быть матерью. Я не похожа на мамаш.

На моём лице появилась гримаса. Она говорит в точности, как моя мать. Ущерб, который она и мой отец уже нанесли ребёнку, будет сложно ликвидировать. С каждым днём, что Уилл проводит там, всё становится только хуже. Не хочу, чтобы у него была моя жизнь. Он заслуживает большего.

— Это очевидно.

Она посмотрела на меня со скучающим выражением лица, продолжая попивать своё шампанское.

— Когда ты в последний раз видела Уилла? — спросил я.

Она нахмурилась.

— В апреле, может быть?

Уилл сказал мне, что в последний раз она навещала его в феврале. Она потрепала его по голове и всё время разговаривала по телефону. Я хотел поговорить с ним о том, как она к нему относится и что он об этом думает. Надеялся, что это поможет ему освободиться от горечи и не дать ей омрачить его. Как произошло со мной.

— Тебя не волнует его судьба. Ты это прояснила. Но меня волнует. Даже если он мой брат, я не хочу, чтобы он рос, как я. Мне нужно спасти его.

Она немного приподняла своё левое плечо.

— С тобой всё вышло прекрасно. Успешный. Счастливый.

Я рассмеялся. В моём смехе не было радости, только отвращение. Она правда думает, что со мной всё вышло прекрасно. Потому что я успешен? Из-за мелочности, которая поглотила эту женщину, с ней сложно иметь дело. Не хочу разговаривать с ней. Если бы мог сделать всё без неё, я бы так и поступил. Но она является матерью Уилла.

— Успех не равен счастью, Хильда.

Она подняла брови, будто я сказал что-то смешное.

— Уинстоун, ты никогда не нуждался ни в чём. Ни разу. Мне было холодно зимой, я ложилась спать голодной каждую ночь, а моя одежда была либо сшита моей матерью, либо найдена в мусоре, выброшенном кем-то другим. Я жила в бедности. Я наблюдала, как моя мать умирает от кашля, который, в конце концов, настиг её в холодной однокомнатной лачуге. Это было настоящей ебучей жизнью. У Уилла есть всё, чего не было у меня. Я люблю своего сына. И знаю, что у него есть больше, чем я могла себе представить в своё время.

Я не знаю ничего о детстве Хильды или её семье. Но несмотря на её грустную историю, я спросил:

— Твоя мать старалась согреть тебя? Она била тебя или обзывала, чтобы унизить тебя? Она заботилась о тебе, когда ты болела? Она любила тебя?

Я молчу и жду её ответа. Хильда напряглась, и я наблюдаю, как она глубоко вдыхает через нос. Я задел её за живое. Наконец, она нехотя кивнула. Вот так.

— Да, она била тебя? Или да, она заботилась о тебе, как только могла? Она любила тебя?

Хильда отвела от меня взгляд.

— Она делала всё, что в её силах.

— Тебя любили? — повторил я.

Ответа не было в течение нескольких минут. Когда Хильда, наконец, вернула свой взгляд обратно ко мне, она сказала:

— Да. Но любовь не кормила меня и не держала в тепле. Любовь не дарила мне состояние.

Она права лишь в одном. Я никогда не знал холода или голода.

— Ребёнку нужна любовь точно так же, как и тепло и еда. Недостаток любви разрушает тебя. Я хочу, чтобы Уилл чувствовал себя любимым. Я не хочу, чтобы он прятался из-за страха перед яростью отца и его кулаками. Этот страх никогда не уйдёт, даже во взрослом возрасте, когда он будет в состоянии с лёгкостью сам за себя постоять. Страх всегда в твоих кошмарах, напоминая, что когда-то ты был слаб. Ты был одинок.

Хильда вздохнула, подняла салфетку со своих колен и положила на стол перед собой, прежде чем встать.

— Я не могу продолжать. Мы не собираемся прийти к соглашению о том, что лучше для Уилла. Если он твой сын, знаю, у него будет ровно столько же привилегий в этом мире, как и у сына твоего отца. Делай всё, что считаешь нужным, но не впутывай меня в это. Я бросила Уилла ещё до его рождения. Тот брачный договор ясно даёт это понять.

Хильда взяла свою сумочку и надела на руку.

— Я взял образец его слюны, пока он спал в мой последний визит. Скоро я узнаю: он мой сын или брат, — сказал ей я. — Если так, я буду бороться за него. Если нет, я всё ещё буду бороться. Если ты не станешь, буду я.

Она кивнула.

— Как я и сказала, делай, что считаешь нужным. Прощай, Уинстоун.

Я всё ещё сижу, пока она уходит. Я прилетел в Чикаго, надеясь, что смогу убедить её выступить в суде со мной. Мать Уилла, дающая показания против моего отца, очень бы помогла. Однако я знал, что вероятность очень мала. Хильда отказывалась сотрудничать все те разы, когда я пытался достучаться до неё по поводу Уилла. Даже после того как она испытала кулаки моего отца на себе. Она знала, насколько жестоким он может быть.

Встав, я положил деньги, чтобы закрыть счёт, на стол и ушёл.

Это был мой последний шанс уговорить её, прежде чем двигаться дальше с ней или без неё. Завтра я всё узнаю, если не раньше. Они убедили меня, что экспресс-тест займёт не более семидесяти двух часов.

Если Уилл мой сын, я, возможно, никогда на прощу себя за то, что не спас его раньше. Боль от такой реальности будет преследовать меня. Вечно.

Короткая записка. Всё, что я получила от Стоуна.

Всё, что в ней говорится: «Я буду дома поздно».

Ничего больше. Никаких объяснений. Он даже не добавил «Я люблю тебя». Может, это слишком по-девчачьи, но я весь день не слышала от него ни слова. А приходя домой, нахожу эту записку.

Я не ужинала с Джеральдиной, думая, что приготовлю что-нибудь для нас сегодня вечером. Мы могли бы вкусно поесть и поговорить о нашем дне. Я хотела побыть с ним, обсудить следующие шаги в отношении Уилла.

Неа. Я одна. Без какой-либо информации, кроме того, что он будет поздно.

Сидя на кухне, я ем миску куриного бульона, который нашла в кладовке и разогрела. В супе из банки нет ничего аппетитного, но я не собираюсь готовить лишь для себя одной. Солёные крекеры добавили хоть немного вкуса. Мои планы приготовить ньокки с курицей и шпинатом на ужин рухнули.

В квартире очень тихо. Я провела здесь больше времени, когда она пустует, чем, когда Стоун в ней. По крайней мере, так кажется. Я плакса. Знаю, мысли, витающие в моей голове, безосновательные, но я не могу сдержаться.

Жизнь со Стоуном никогда не будет предсказуемой или нормальной. Я не должна этого ожидать. Особенно сейчас. Многое лежит на его плечах. Больше, чем я могу представить. Мне нужно быть его опорой, а не ещё одной ответственностью — ему это не нужно.

Я остановила ложку на полпути: запах супа вдруг показался странным. Вполне возможно, моё настроение стало тому причиной. Я встала и подошла к раковине, чтобы вылить его. Ванна кажется хорошей идеей. Этим я и займусь, пока жду Стоуна. Есть не хочется.

После того как я помыла миску и убрала, я направилась в комнату, в которой спала прежде, и решила воспользоваться той ванной. Мне некомфортно идти в спальню Стоуна и вторгаться в его личное пространство без него. Это не мой дом. Было сказано обратное, но это дом Стоуна, не мой. У меня нет дома.