Пирожок для спецназовца (СИ) - "Янтарна" - Страница 19

¬— Он своими ключами открыл, — опускаясь на пол, проговорил Ахим. — Я же, дурак, ни замки не менял, ни код на калитке.

— Поменяешь, — вздохнул Анджей. — Борис сразу поменял. Надо будет тебе дубликат ключей отдать.

— А если бы тут был Йонаш? — Ахима пробила дрожь — мелкая, леденящая, отнявшая чувствительность пальцев и заставившая стучать зубами.

— Не тронул бы он Йошу, — поморщился Анджей. — Он не идиот, чтобы ребенка тронуть. Он тебе нагадить хотел. Пойдем вниз. Найдем ручку, бумагу. Поговоришь с дознавателем.

Это совершенно точно был любовник Витольда — теперь, когда рычащий Шольт отодвинулся, а на запястьях защелкнулись наручники, сомнений не осталось. Ахим не мог оторваться от пшена и лент. Сидел на полу в прихожей, стучал зубами, залипал и залипал взглядом, а потом увидел перевернутую тарелку, лужу супа и спохватился:

— Шольт не поел! Я ему положил суп-пюре, а он… вот. Там еще полпорции, в кастрюле. Можно будет забрать?

Анджей погладил его по плечу и мягко сказал:

— Сейчас всё сделаем. Ты выпьешь успокоительное… эй, кто-нибудь, нашего врача позовите, у парня шок. Возьмем другую тарелку, возьмем суп и покормим твоего Шольта в кафе. Пойдем?

— Да, — согласился Ахим. — Нет. А Шольт?

Мир странно закружился, пшено и ленты плыли перед глазами.

— И Шольт пойдет. Куда же без него?

— А вдруг сейчас что-нибудь взорвется? — спохватился Ахим. — В прошлый раз…

— Ничего не взорвется, — твердо сказал какой-то незнакомый оборотень и сунул ему в руку стаканчик с остро пахнущей жидкостью. — Выпейте. Мы проследим, чтобы больше ничего не случилось. Пейте, пейте. Сейчас пойдем вниз, вам уже сделали крепкий сладкий чай.

— Мне как-то хреново, — признался Ахим, откашливаясь от противного лекарства.

— Обычная реакция гражданского человека на вторжение в дом.

Кто-то накинул Ахиму на плечи знакомый плед.

— Шольт?

— Несут, несут твоего Шольта, — проворчал Анджей. — И кастрюлю несут.

Ахим чуть успокоился внизу, в кафетерии. Шольт отказался от еды, забрался под плед, привалился к боку, царапая корсетом и согревая одновременно. Сквозь окно было видно журналиста — тоже в наручниках — и трех полицейских.

— Журналист?..

— Сговор хрен докажешь, — Анджей уселся рядом со стаканчиком кофе. — Успокойся. Все целы, даже убытков нет. Йоша потом страдать будет, что такой классный цирк пропустил. Ёжи со Славеком тоже локти искусают — потеха мимо просвистела. Только Шольт молодец. Вляпался в самую гущу событий. Зашел пожрать и задержал преступника. Навыки не пропьешь. Да, офицер?

Шольт фыркнул и поставил уши домиком, высовывая длинную морду из-под пледа. В кафетерий вошел полковник Димитрос и весело предложил:

— А давайте этому белобрысому триста восемнадцатую впаяем?

— Нет, — помотал головой Анджей. — Шольт был без жетона.

— Можно попроще, для гражданских? — отхлебнул чай Ахим. — Я вас не понимаю.

Шольт мелко захихикал. Димитрос сходил к стойке, взял рекламную газету, свернул трубочкой и хлопнул его по носу.

— Попроще так попроще, — согласился Анджей. — Триста восемнадцатая статья Уголовного кодекса предусматривает ответственность за применение насилия в отношении представителя власти. Но это обвинение отведет любой адвокат. Шольт был не в форме и без опознавательного жетона. Если нападение на сотрудника полиции происходит во время его отдыха и не связано с его профессиональной деятельностью, то деяние не может квалифицироваться, как «насильственные действия в отношении полицейского». Понятно?

— Понятно, — Ахим залпом выпил полстакана чая и повернулся к открывающейся двери. — О! Это ты, Витольд.

— Камулом и Хлебодарным заклинаю: не пиши заявление, — не поздоровавшись, выпалил бывший муж. — Клянусь, мы уедем. У меня в столице уже квартира куплена, филиал фирмы открыт. Ты нас больше не увидишь. Не порть ему жизнь, не подавай заявление. Чем захочешь отплачу. Назови цену.

— Не напирай, — Ахим допил остатки чая. — Ты как бульдозер.

— Я тебя умоляю, — Витольд понизил голос и предложил. — Хочешь, на колени встану?

Шольт громко рыгнул. Ахим расхохотался и попросил:

— Вит, давай обойдемся без мелодрамы. Ты объясни, чего он на меня так взъелся? Если есть причина, я постараюсь понять. Если он ненормальный — пусть его полиция на освидетельствование отправляет. Психов лечить надо.

— Хорошо, — кивнул Витольд. — Я попробую объяснить.

— Может быть, сразу под протокол? — предложил Анджей.

— Давайте так послушаем, — попросил Ахим. — А протокол вы потом как-нибудь сами, без меня.

— Ты знаешь, я деловой человек, — начал Витольд. — Деньги на ветер выбрасывать не люблю.

Ахим припомнил, как адвокаты с боем вытаскивали на свет божий утаенную недвижимость, и молча согласился.

— Этот дом когда-то принадлежал семье Михая. Его дед открывал тут первую кондитерскую в городе. И прогорел. Потом, постепенно, распродал квартиры. Оставил сыну, отцу Михая, только одну. И та в результате ушла из семьи — отец Михая развелся с первым мужем-омегой, продал квартиру и на эти деньги купил две крохотные «панельки», обеспечивая жилье ребенку. Кварту. Его отец был висом.

— А можно ближе к делу? — кашлянул Анджей.

— Я и так близко! — ощетинился Витольд. — Михай всегда хотел выкупить этот дом. Вернуть семейную собственность. Жить в одной из квартир, держать кофейню, в которой будут собираться культурные люди: художники и поэты. Когда мы познакомились, дом был выставлен на продажу. Я узнал об этом от Михая, рассказавшего мне семейную историю и поделившегося своими мечтами. Да, он намекал, что ему был бы приятен такой подарок. Но я не «папик», из которого можно выжать особнячок, махнув белым хвостом. Дом я купил — цена оказалась приемлемой — а Михаю об этом не сообщил. Сказал, что сделка не состоялась. Соврал — знаю покупателя, могу договориться о съеме квартиры и первого этажа под кофейню. Когда бизнес начал прогорать, я поставил Михаю условие: или он берется за ум и ведет дело, чтобы получать доход, или я перестаю вносить деньги за аренду и дополнительные расходы, потому что хозяин поднял плату. Он попытался… но тут случился развод.

— И выплыл тот факт, что дом принадлежал тебе?

— Нет, — Витольд ответил без запинки, не краснея. — Я сказал, что дом с самого начала принадлежал тебе. Что его купил ты и поэтому сначала брал с меня невысокую плату за аренду.

— То есть?.. — Ахим с трудом укладывал в уме кубики чужой лжи. — То есть, он думал, что моими стараниями у него прогорел бизнес?

— И это… — у Витольда забегали глаза. — И то, что ты вис — он не любит первую семью отца, считает, что они отжали у него квартиру. Ну и… я немножко подложил язык, поставил тебя в пример. Сказал, что ты правильно ведешь дело и получаешь прибыль. Посоветовал ему учиться.

— Ты говнюк, — вынес вердикт Ахим. — У тебя это и раньше прорывалось по мелочи. Но чтоб так по-крупному… прямо камень с души снял, я теперь безмерно рад, что мы развелись.

Лица полицейских были непроницаемы. Шольт смотрел на Витольда и гадко ухмылялся.

— Я не буду подавать заявление.

— Я тебе отплачу! — вскочил Витольд. — Знаю, деньгами не возьмешь, но у меня есть льготный контракт на рекламу. Реклама бизнесу лишней не бывает.

— Ничего не надо. Сделай так, чтобы я больше никогда не видел ни тебя, ни Михая. И приветы не передавайте ни в каком виде.

— Клянусь! — прижал руки к груди Витольд. — Нас ждет столица. Мы уедем отсюда навсегда.

…Позже, попивая чай, Димитрос и Анджей наперегонки гадали — или восстанавливали картину прошлого — под одобрительное тявканье Шольта.

— Дом купил, потому что решил — хороший крючок. Можно было бы белобрысого подогреть, если остывать начнет.

— А если бы адвокаты сделку не раскопали, получился бы отличный свадебный подарок. Ах-ах, милый, исполнил твою мечту!

— Ну да. А когда не вышло — вот он, гад, который разрушил и опошлил пирожками с печенкой кофейню твоего сердца.